Игорь Валериев - Ермак. Начало [СИ]

Дождавшись момента, когда четверо крупных казаков-обозников зафиксируют Трофима, я резким движением вскрыл первый гнойный нарыв. Трофим даже не дернулся. На вскрытие остальных пяти гнойников, он также никак не отреагировал. Но вот когда я начал чистить кончиком ножа раны от гноя и гнойных головок, Трофим забился в руках казаков.

- Держать, млять! Держать!!! - заорал я на казаков, видя, что они не могут удержать больного. Когда Трофим вырвал одну из своих рук, я резко ударил его ребром ладони по шее, чуть ниже уха, целясь в сонную артерию. После удара Трофим обмяк, вновь потеряв сознание, а казаки смогли зафиксировать его. После этого я быстро дочистил гнойники, прижег двумя раскаленными ножами две самые большие раны от верхних клыков и промыл всё самогоном, услышав тягостные вздохи казаков, увидевших такую нерачительную трату алкоголя. Потом накрыл все бывшие гнойники 'гнездами' из смеси паутины и коры, наложил на них тампоны и сделал перевязку. После того, как натянули на Трофима исподнее со штанами и застегнули одежду, я вытащил изо рта больного едва не перегрызенный кляп и стал собирать вещи в РД.

- И что теперь? - обратился ко мне дядька Антип.

- Укройте его шкурами. Очнется, дайте выпить, - я протянул старшине баклажку с остатками самогона. - Потом какой-нибудь горячей похлебки жидкой. Жалко рассола капустного нет. Он бы здорово помочь мог.

- Так вроде бы не с похмелья, Трофим. Зачем ему рассол? - старшина вопросительно уставился на меня.

- Понимаешь, дядька Антип, в капустном сквашенном рассоле много полезных веществ, которые помогают больному организму выздороветь.

- Это точно. С похмелья иногда как башка трещит. А попьешь рассольчику, и всё прошло, - согласился со мной старшина.

На следующий день ближе к обеду температура у Трофима спала. Вечером он уже порывался вставать. Но я ему это запретил, сделав новую перевязку. В станицу Албазина Трофим въезжал выздоравливающим, но в ней ему пришлось остаться. Приказчик Тарала не стал рисковать и оставил Трофима выздоравливать до обратного пути обоза.

В Шилкинский Завод обоз пришёл, как по расписанию. В этом большом селе нас уже ждал обоз торгового дома, который мы поведём обратно. Тарала дал два дня на отдых, во время которого я с казачатами помылся в бане, постирался и отоспался. Получив от Арсения аванс за шкуры и две наиболее целые тушки красных волков, сходили на местные торги, где купил себе новенькие мундир, шаровары, сапоги, ремень и фуражку. Обошлось мне всё это в десять рублей и раз пять дешевле, чем в Благовещенске или у нас в станице. Поэтому взял ещё одну пару сапог и комплекты исподнего в запас.

За время доставки товара на Дальний Восток из центра России он дорожал в несколько раз. Так сапоги на торгах в Шилкинском Заводе я купил за три кредитных рубля, а в Благовещенске они шли по пятнадцать кредитных рублей или за один золотой империал, или за три 'штуки' золотого песка. 'Штука' примерно равнялась по весу 'золотнику', то есть чуть более 4 граммов. В тайге аптекарских весов не было и 'штуку' торговцы со старателями отмеряли народным способом - при помощи спичек или стандартных игральных карт. Один 'золотник', или одна 'штука' золота, примерно весил как 4 атласных игральных карты или 48 обычных спичек. Более мелкие покупки оценивались в 'таракашках', так именовали крупинку золотого песка размером примерно с четверть ногтя на мизинце.

Обратный путь обоза запомнился остановкой в станице Албазина, где приказчик Тарала дал обозу двухсуточный отдых. В обед на следующий день отдыха в комнату заезжего дома, где я расположился с Туровской тройкой и Ромкой зашёл Арсений и пригласил меня в трактир пообедать, чем бог послал. А бог послал немало: наваристые щи с говядиной, буженину под луком, говяжую студию с квасом, сметаной и хреном, жареную осетрину с гречкой, утку под рыжиками, блины с икрой, соленые огурцы, маслины, квашеную капусту и мочёные яблоки.

Арсений под такую закуску пропустил пару гранёных стопок водки, граммов по сто, я же ограничился кружкой медовухи. Наш обед и застольная беседа ни о чём по окончании двух часов подходили к концу, когда со второго этажа заезжего дома из лучших номеров в трактир спустились трое господ офицеров. Двоих из них я узнал, это были корнет Блинов и штабс-ротмистр Некрасов, которые в прошлом году приезжали к нам в станицу на сборы казаков-малолеток. Третий офицер лет тридцати с погонами есаула был мне не знаком. К петлице его мундира с левой стороны груди был прикреплён маленький золотой крест ордена Святого Станислава третьей степени.

Офицеры сели через два стола с боку от нас и заказали водки с закуской. Через пару минут из-за их стола раздались звуки азартного потребления алкоголя и пищи. Арсений, с опаской посмотрев на господ офицеров, подозвал полового и расплатился с ним, но когда мы начали подниматься, я услышал:

- Аленин?! Тимофей!

Я повернулся на голос и увидел, что меня зовёт к себе корнет Блинов. Показав Арсению гримасой своё недоумение, я направился к столу офицеров.

- Ваше благородие, Тимофей Аленин по вашему приказанию прибыл! - глядя куда-то над головами офицеров, доложил я.

- Вот, господин есаул, - дирижируя перед собой вилкой с насаженным на неё солёным рыжиком, проговорил корнет Блинов. - Это тот самый молодой казак, который на прошлогодних состязаниях между казаками приготовительного разряда из своего карабина выбил на мишени буквы 'А' и 'Н'.

- Молодец! Настоящий казак! Люблю таких!- есаул поднял на меня взгляд, и я понял, что господа офицеры опохмеляются с большого бодуна. Взгляд есаула был стеклянным.

- Садись! - есаул показал мне рукой на свободный стул за их столом. - С таким молодцом не грех и за одним столом выпить!

Я беспомощно оглянулся и посмотрел на Арсения. Мой взгляд заметил штабс-ротмистр Некрасов.

- А это кто там? Подойди! - штабс-ротмистр махнул приказчику рукой.

- Управляющий торгового дома 'Чурина и Ко' в Благовещенске купец третьей гильдии Тарала Арсений Георгиевич! - представился Арсений подойдя к столу.

- И ты садись, - приглашающе махнул расслабленной рукой есаул.

Позвольте представиться, поднялся из-за стола Блинов:

- Корнет Блинов Сергей Николаевич - командир полусотни второй Черняевской сотни, штабс-ротмистр Некрасов Александр Николаевич - заместитель командира Албазинской сотни, - корнет сделал паузу. - И, новый командир Первой Албазинской сотни - есаул Кононович Николай Казимирович.

Некрасов и Кононович изобразили кивки головой, а Арсений с достоинством склонял свою голову по мере представления офицеров.

- Подполковник Печёнкин на повышение пошёл после прошлогодних событий, кстати, с участием этого молодца, - штабс-ротмистр Некрасов пьяно погрозил мне пальцем. - А к нам прибыл новый командир! Вот знакомимся с Албазинским округом, а потом в Благовещенск.