Игорь Валериев - Ермак. Начало [СИ]

В станицу мы прибыли, когда под выстрелы новобрачные отправились из дома невесты на венчание в церковь. Батюшка Александр провёл красивую службу, по окончании которой все вернулись к дому Селевёрстовых, где новобрачных, а точнее нововенчанных поздравили отец и мать Анфисы, потом её крестные, затем братья с женами и все остальные по степени родства.

По окончании поздравлений родственников Анфисы, сваха тётка Лукерья приступила к повиванию, то есть переплетению одной косы девушки в две для замужней женщины. Когда сваха почти расплела у Анфисы косу, на сцену вышел Ромка и со зверским видом тупой стороной ножа начал пилить основание косы у сестры. К нему тут же подбежал дружка жениха-мужа Лунин Фрол с криком: 'Стой - постой, не режь косу, серебра тебе за неё несу'. Дальше Ромка и Фрол долго торговались, и, в конце концов, Ромка косу сестры продал. Дальше были поздравления, благословление венчанных дядькой Петром и тёткой Ольгой, после чего молодые и гости отправились в трактир, где их встретили родители Семёна Савина.

Атаман Савин, как местный олигарх, немного подправил традиции свадебного обряда и вместо своего довольно большого дома, решил играть свадьбу в трактире, где уместилось значительно больше народу, чем в доме, да и гостей обслуживать было куда удобней. Тем более на свадьбу кроме станичников приехали компаньоны Савина по торговому делу - гильдейские купцы.

Когда гости расселись в трактире за столы, начались поздравления и вручение подарков с отдарками. Я подарил названной сестре красивый бизилик - серебряный браслет с травленым орнаментом, а Семёну вручил черкесский кинжал, богато отделанный серебром. Этот кинжал мне достался как трофей с убитого хунхуза из засады в распадке у истока реки Дактунак.

Джунг Хи и Мэй вручили Анфисе красивое и дорогое ожерелье из белого жемчуга, а Семёну револьвер, тот самый в 4,2 линии Смит-Вессон тульского производства, которым Джунг пытался отбиться от цинских всадников. Это подарок вызвал дикий восторг у Семёна Савина и дружную зависть всех казаков. В Приамурье такое оружие практически не поступало, и было на вооружении только у офицеров. Джунг Хи данный револьвер достался по случаю, как оплата за услуги лечения, и как выяснилось, метко стрелять он из него не умел. В преследователей стрелял больше для того, чтобы их задержать, а не попасть. Поэтому по моему совету Джунг Хи легко с ним расстался в качестве подарка для жениха, при этом приобрёл хорошую репутацию у казаков: понимающий и не жадный.

Не меньший восторг на свадьбе вызвал ещё один подарок от меня. Когда Анфиса спросила меня после получения всех подарков, не забыл ли я об обещании написать для неё песню о любви казачки к казаку, пришлось радовать молодых музыкальным подарком. Тётка Ольга Селевёрстова и её снохи Ульяна и Елена, с которыми я разучивал этот музыкальный подарок, смогли удержать его в тайне. Поэтому когда они после моего объявления о новой песне, написанной мною специально для названной сестры к дню её свадьбы втроём вышли перед столами, куда степенно выходили гости и поздравляли молодых, в трактире наступила тишина. Песню начала тётка Ольга своим низким грудным голосом:

Каким ты был, таким остался,

Орел степной, казак лихой!

Здесь вступили вторыми голосами Ульяна и Елена, и песня взмыла вверх:

Зачем, зачем ты снова повстречался,

Зачем нарушил мой покой?

Казачки пели мощно, красиво и завораживающе. Когда к третьему куплету песню поддержали все играющие на свадьбе музыканты, то исполнение зазвучало ничуть не хуже исполнения этой песни в кинофильме 'Кубанские казаки' или кубанским хором в моём времени. Эта замечательная мелодия, созданная Исааком Дунаевским на стихи Михаила Исаковского и Михаила Вольпина, завоевала в начале 1950-го года сердца миллионов советских людей. Особенно сердца женщин. Сколько себя помню, когда приезжал к деду и бабушке в посёлок Черняево, так станицу переименовали в советские времена, за праздничным столом данная песня звучала обязательно. После свадьбы Семёна и Анфиса песня стала суперхитом казачек станицы Черняева и быстро распространилась по Приамурью. А в день свадьбы, когда тётка Ольга и её снохи закончили песню, сначала наступили звенящая тишина и только через несколько секунд трактир взорвался криками восторга.

Не хорошо заниматься плагиатом, но некоторые песни, по моему мнению, могли бы зазвучать и намного раньше, даря радость людям в этом времени. Я же не искал какой-то материальной выгоды. Такими мыслями я успокаивал свою многогрешную душу за очередной грех. Простите меня будущие авторы и композиторы за то, что я украл ваши песни.

День свадьбы Анфисы и Семёна запомнился мне ещё одним событием, которое сильно повлияло на моё сознание и душу. Когда я с Джунг Хи и Мэй поздним вечером первого дня свадьбы на тарантасе вернулись домой на мой хутор, Джунг Хи после того как Мэй засопела в своём отгороженном углу, попросил выйти меня на улицу, где у нас на лавочке состоялся непростой разговор.

- Тимофей, мне тяжело начать говорить, - начал Джунг Хи, когда мы сели рядышком на лавку перед домом. - Ты спас жизнь мне и моей внучке, и с горы прожитых лет я вижу твои чувства к ней и её ответные чувства. Но как бы мне не было тяжело, я вынужден сказать - нет!

Я, повернув голову, посмотрел в глаза Джунг Хи, который продолжил говорить, не отводя своих глаз.

- Ты плохо знаешь наши обычаи, поэтому не смог рассмотреть определенной информации, которая содержалась в одежде Мэй Лин. В Чосон одежду белого цвета запрещено носить простым корейцам, а вышивка золотыми нитями или аппликация кымбак из золотой фольги разрешена только членам королевской семьи. Я не всё тебе рассказал, Тимофей.

Как-то постаревший на глазах Джунг Хи замолчал и более тихим голосом продолжил.

- Мэй Лин, мой 'весенний цветок' действительно моя внучка, но она не дочь погибшего Чхон Пок и его жены Чжу. Мэй ребёнок моей дочери придворной дамы Ли ранга гвиин из павильона Нэандан, одной из любимых наложниц вана Коджон двадцать шестого короля династии Чосон.

'Вот это номер, - промелькнуло у меня в голове. - Это получается, что Мэй корейская принцесса?!' В подтверждение моих мыслей Джунг Хи продолжал тихо-тихо говорить, чуть ли не шепотом.

- Мэй дочь вана Конджон. Когда я выступил против королевы Мин и проиграл, мне не удалось вывести из королевского дворца дочь, но я смог выбраться вместе с годовалой внучкой. Благословенное небо спасло моего сына Чхон Пок и его жену Чжу, их не было в тот день во дворце. Нам удалось объединиться и бежать из страны. Для всех посторонних Чжу стала матерью Мэй, а Чхон отцом. Своих детей они не могли иметь из-за неудачных первых родов Чжу. О своём настоящем происхождении Мэй Лин ничего не знает.