Вадим Полищук - Лейтенант Магу. Раскаленная пустыня [litres]

Часовой лежал в луже крови. Рядом валялась винтовка с примкнутым штыком, которую он так и не успел применить. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что солдат мертв, причем совсем недавно. Пока все толпились возле часового, лейтенант подобрался к денежному ящику и осторожно потянул крышку, та неожиданно легко приоткрылась. Алекс тут же сунул нос в образовавшуюся щель: пачки ассигнаций, мешочки, бумаги… Сабли не было!

– Где казначей?!

Казначея нашли спокойно лежавшим в своей постели. Да и куда бы он из нее делся с перерезанным горлом. Ключ от денежного ящика, естественно, пропал.

– Быстро на гауптвахту, убью сучонка! Он у меня до трибунала не доживет!

Однако добраться до виновника ночного переполоха удалось далеко не сразу, бюрократическая машина руоссийской армии исправно работала даже в далекой Гохаре. Караул отказался пропустить разъяренного офицера к арестованному. И только когда на гауптвахту явился сам полковник Сареханов, не менее злой после ночного происшествия, для Габраши настал судный час.

К этому времени он уже пришел в себя. Для окончательного возвращения в реальность на него вылили ведро воды, после чего Фелонов поднял солдатика за шиворот, встряхнул, и офицеры приступили к допросу обвиняемого.

– Ты часового с казначеем убил? Где сабля? Говори, сволочь!

Осознав, в чем его обвиняют, Габраша отчаянно заверещал:

– Не я! Не убивал! Я даже до ящика добраться не успел!

Несмотря на несколько отпущенных затрещин, солдатик продолжал стоять на своем – саблю украсть хотел, но схватили его, когда он только пробирался к денежному ящику, а потому часового убить и эмирскую саблю украсть никак не мог. В пользу этой версии говорило то, что сабли при нем не нашли.

– А казначея ты убил? Как ящик открыть собирался?

Габраша открестился и от этого преступления:

– Там замок ерундовый, а у меня отмычки были, их здесь забрали! Не убивал я!

Начальник караула подтвердил: набор отмычек у арестованного, действительно, изъяли. Похоже, вор не врал. Но оставался еще один вопрос.

– А как ты собирался при часовом ящик вскрывать?

Габраша отвел взгляд и замолчал, крыть было нечем, да и изъятый нож говорил сам за себя.

Однако по факту ночного происшествия имелось два трупа, вскрытый денежный ящик и пропавшая сабля с немыслимой цены бриллиантом. И кто-то должен был за это ответить. Поскольку пойманный злоумышленник к этим делам оказался непричастен, то основным претендентом на то, чтобы за все ответить, становился офицер, затеявший все это дело, – лейтенант Магу.

– Как вы осмелились, лейтенант, утаить от меня, что вам в руки попало такое сокровище?

– Я поместил саблю в денежный ящик полка сразу, как только об этом узнал.

Звучало, конечно, как детский лепет, но хоть какое-то оправдание.

– А мне об этом доложить забыли? – продолжил бушевать полковник. – Двух дней вам было мало? Значит так, лейтенант, вы кашу заварили, вам ее и расхлебывать. У вас есть сутки для того, чтобы найти убийц и саблю, в противном случае вас ждет трибунал. Вам все понятно?

– Так точно, господин полковник!

– Идите и помните – сутки! Ни секундой больше!

Снаружи уже занимался рассвет и было довольно прохладно. Алекс присел на каменную плиту, привалившись спиной к стене дворца, унтеры остались стоять.

– Да, обделались мы знатно! Пока возились с этим чертовым Габрашей, кто-то убил сначала казначея, потом часового, вскрыл ящик и унес саблю. И все это буквально под нашим носом! Думаю, саблю из дворца они уже вынесли. И где теперь ее искать?

Унтеры молча переглянулись, у них предложений по местам поиска злоумышленников не имелось, придется думать своей головой. А голова после бессонной ночи и утренней выволочки от начальства работать отказывалась.

– Во фляге что-нибудь есть?

– Только вода.

– Все равно наливай.

Промочив горло, лейтенант поднялся на ноги. Фактически в его распоряжении был только один день. Не покидало ощущение, что в первые же дни после убийства Шохада он совершил какую-то ошибку, что-то упустил, какую-то мелочь. Алекс еще раз начал вспоминать те события буквально по минутам.

Его разбудил посыльный, лазарет, место убийства, встреча с Камалом… Мог быть Камал подослан? Ведь он сам окликнул их. Нет, вряд ли. Они тогда вполне могли выбрать другой путь во дворец, да и гибель после пыток опровергала такую возможность. Будь нищий подослан, остался бы живым, чтобы шпионить дальше.

Что было на следующий день? Ходили по домам, искали друга Шохада. И нашли. Так, первым был какой-то дворцовый чиновник. Чиновник. Дворцовый. Интересно. Алекс начал вспоминать визит к чинуше. Вроде ничего подозрительного, все, как и должно было быть. Стоп! Смутная фигура в темной нише! Лейтенанту показалось, что фигура была женской. Женщина при мужском разговоре как-то не в местных обычаях. Впрочем, этот момент можно уточнить. Ниточка, конечно, тоненькая, но другой все равно нет.

– За мной!

Путь, обычно занимавший четверть часа, троица преодолела минут за десять. К счастью, Фарход не ушел с очередным караваном, а был дома.

– Торговля практически встала в связи с последними событиями, – пожаловался купец, – мы начинаем нести убытки.

На убытки гохарских купцов Алексу было плевать, его интересовала другая информация. Возможность присутствия женщины при состоявшемся разговоре Фарход отмел напрочь.

– Женщина должна хранить дом, заботиться о муже и рожать детей, в мужские дела их никто не посвящает. Чужим мужчинам их никто даже не показывает.

– И тем не менее, уважаемый Фарход, в каком случае женщина может присутствовать при таком разговоре?

Купец надолго задумался.

– Есть только одна возможность такого присутствия – если женщина по рангу выше мужчины и хочет услышать все сама. В таком случае она может слушать разговор, находясь за ширмой или перегородкой…

– Или сидя в темной нише.

– О таком я ни разу не слышал.

– А что вы можете сказать о хозяине этого дома.

Лейтенант описал дом, который они посетили первым в тот злополучный день, и его хозяина. Голова Фархода непроизвольно склонилась.

– Юшани-бей. Большой человек, очень большой. Он отвечал за казну эмира.

– Самого эмира?

– В Гохаре казна эмира – это казна самой Гохары.

Эта новость оказалась для Алекса весьма неожиданной.

– Так кто же мог быть выше него?!

Ответ был коротким:

– Верховный визирь и сам эмир.

– А из женщин?

– Никто.

Алекс уже было решил, что опять тянет пустышку, но тут Фарход добавил:

– Разве что старшая жена эмира Марике-ханым.

– А остальные жены? – оживился лейтенант.

– Остальные жены – никто, игрушки для ублажения. А за Марике-ханым стоит могущественный род, богатый и многочисленный. Эмир вынужден был с ним считаться, да и сама Марике – женщина сильная и властная, весь дворец держала в страхе.