Александр Михайловский - Победителей не судят

Одним словом, если Рузвельт и контролируемое им правительство в ближайшее время не предпримет чего-то экстраординарного, то Соединенным штатам грозим участь какой-нибудь Бразилии – то есть крупной страны с многочисленным населением, но безнадежно отсталой в плане технологий и социального развития. Кроме того, этот мир середины двадцатого века оказывается разделен на две неравные части: передовые Европу и Азию (которые или находятся или в очень скоро будут находиться под советским контролем) и безнадежно технически отставшую Америку.

И покрыть этот разрыв у американцев не получится ни при каких обстоятельствах, потому что в этом новом чудном мире им не светит ни Бреттон-Вудская монополия доллара, ни подконтрольная ООН, ни импорт мозгов отовсюду, откуда только можно. А это приговор. То, что не развивается, то деградирует. Из страха перед коммунистической угрозой и экспансией на американский рынок товаров из советской Европы будущие американские власти будут воздвигать новые и новые экономические и политические барьеры, вводить цензуру, ограничивать контакты с внешним миром, бороться с инакомыслящими, а также переходить от контролируемой демократии к прямой диктатуре. И все эти меры, признанные обеспечить самосохранение Америки такой, какая она есть, будут способствовать все большему увеличению экономической стагнации и технологическому отставанию. 74

– Итак, джентльмены, – сказал Рузвельт, выдержав перед тем длительную паузу, от которой зааплодировал бы любой Станиславский, – вопрос, стоящий перед нами, прост как никель 75 . Или мы предпринимаем активные, быть может, даже очень жесткие действия, чтобы вразумить и позитивно реморализовать наших потомков, что позволит нам вступить с ними в такие же отношения в какие дядюшка Джо ко взаимной пользе вступил с мистером Путиным, или нас оттесняют на мировую обочину с такой же легкостью, с какой Кадиллак сталкивает в сторону старенький Форд-Т. Мистер Тиллерсон, вы среди нас все же специалист по своему времени, что вы скажете по этому вопросу?

– Мистер президент, – ответил Рекс Тиллерсон, – после того, как ваши люди выкрали Джину Хаспел…

Генеральный прокурор Фрэнсис Биддл злорадно ухмыльнулся 76 .

– Не выкрали, мистер Тиллерсон, – поправил он представителя группы очень важных лиц, – а законно арестовали 77 , ибо выписанные в моем ведомстве ордера не имеют сроков давности.

– Хорошо, мистер Биддл, – согласился Тиллерсон, – пусть будет «арестовали». Так вот, после того как вы арестовали Джину Хаспел, все поняли, что ваше вторжение неизбежно. Еще никто не знает, что это будет, но все этого уже ждут. А ожидание наказания может быть страшнее самого наказания. Кроме того, общественное мнение считает, что ваши агенты наводнили всю страну, что они повсеместны и неуловимы. Под подозрением любой белый мужчина в возрасте от двадцати пяти до сорока лет и не практикующий обычных в нашем времени извращений. Уже вроде были случаи линчевания различными меньшинствами якобы пойманных «агентов Рузвельта», которые показывают, насколько в том обществе велик страх перед вашими людьми. Очень многие политики преднамеренно разжигают эти страхи, так как боятся стать жертвой следующего похищения, то есть ареста. И при этом никто не понимает, как можно бороться с людьми, которые приходят ниоткуда и уходят в никуда. В связи с ситуацией внутри страны, а самое главное, за ее пределами (я имею в виду события в Европе) настроение истеблишмента – как той его части, что противостоит президенту Трампу, так и той, что поддерживает его – близки к истерике. Никто не знает, чего ему ждать и чего бояться. Кстати, откройте секрет, кого и какими методами вы собираетесь нейтрализовать во время этих ваших активных действий по вразумлению?

Фрэнсис Бидл переглянулся с Рузвельтом.

– Сначала мы, – ответил генеральный прокурор, – посоветовавшись с мистером президентом, решили, что на первом этапе такие ордера можно выписывать на любого тамошнего деятеля, кроме тех, за кого напрямую голосовали американские избиратели. Но потом там, в двадцать первом веке, произошли события в Германии и Франции, в ходе которых при помощи небольшого силового вмешательства под корень были отстранены все предыдущие власти (как выборные, так и назначенные), и мы подумали, что так тоже можно. Главное, чтобы никто не успел шелохнуться. По-настоящему невиновных, за исключением простого народа, в вашей Америке нет, но мистер президент приказал долю насилия отмерять по силе сопротивления.

Гарри Гопкинс хмыкнул и произнес:

– Прежде чем приступить к лечению болезни, поразившей американское общество в двадцать первом веке, пациента следует зафиксировать, чтобы не метался и не мешал хирургу, а также не нанес себе лишних травм. После тщательного размышления мы решили использовать германскую модель переворота. Мы консультировались со специалистами, которые обеспечили возвращение Крыма в состав России, и гарантируем быстрый и бескровный захват контроля над Вашингтоном, столицами штатов и мэриями большинства крупных городов. Все необходимо делать быстро, аккуратно и бескровно. Обезьяньи прыжки и ужимки, массовые демонстрации и, не дай Бог, стрельбу мы оставим разного рода дикарям. Однажды утром американцы проснутся – а в их Америке уже новая власть и новый лидер, все извращения в прошлом, а те, кто раньше нормальным людям не давал раскрыть рта, каются перед мистером Биддлом в своих прегрешениях.

– Отлично, мистер Гопкинс, – покачал головой Тиллерсон, – но только учтите, что, взяв власть в той Америке, вы моментально очутитесь даже в худшем положении, чем сейчас. Взять власть – это ничтожно малая часть задачи. Вот и простак Донни тоже думал, что стоит ему взять власть, как все моментально образуется. Он соберет команду единомышленников, которые неукоснительно будут выполнять его мудрые указания, и все это снова сделает Америку той великой страной, какой она была во времена вашего правления, мистер Рузвельт. Мы там, в двадцать первом веке, не хуже вас знаем о своих язвах и изъянах, но ликвидировать их у нас никак не получается, потому что каждая из таких язв получается кому-то выгодна.

Вот и планы простака Донни напоролись на сопротивление этих людей, и все получилось совсем не так, как он планировал. Вместо спаянной общими идеями команды единомышленников у него получился сброд, собранный из остатков команды прежнего президента и людей, набранных буквально на улице. Вместо сокращения федерального государственного долга и начала жизни по средствам идет стабильный рост расходов, и в первую очередь на вооружения. Чем агрессивнее мы себя ведем, тем больше денег требуется для того, чтобы катастрофа не наступила прямо завтра. Перед выборами Донни собирался помириться с мистером Путиным и полюбовно заключить с ним некую Большую Сделку, которая, скорее всего, означала бы раздел сфер влияния. Но из-за противодействия определенных сил в Конгрессе вместо улучшения отношений и Большой Сделки получается нечто прямо противоположное, и наши отношения с Россией опустились ниже точки холодной войны. При этом Донни все никак не может отмыться от клейма агента Кремля, которому надо немедленно объявить импичмент. Трудно сказать, чего во всем этом больше – ненависти к президенту, что был избран вопреки желаниям истеблишмента и принципиального сопротивления любым его начинаниям, или же ненависти к самой России и Путину, который, несмотря на свой относительно небольшой рост, в политическом смысле возвышается над остальными своими коллегами как Гулливер над сборищем лилипутов.