Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– А почему вы спасли меня?

– Потому, Юрий, что ты очень нужен нам, – ответил Губанов.

– Так вы и есть те люди, которые…

Князь прервал его:

– Не надо задавать лишних вопросов. Ты все узнаешь в свое время. И Андрюшу не пытай, не скажет, да и не знает он всех наших замыслов. Понятно, Юрий Отрепьев?

– Понятно.

Холоп Степан Закатный отвел Отрепьева в комнату, отведенную для него. Ушел и Холодов.

Князья остались в горнице.

– Ну и как тебе Юрий, Иван Дмитриевич? – спросил Губанов.

– Сходство с покойным царевичем Дмитрием Углицким, конечно же, есть. Но больше сказать ничего не могу, слишком уж он был взволнован и испуган. Успокоится, поговорим, посмотрим. Не исключено, что он вполне подойдет.

– Юрий умен, хитер, образован. Одно то, что он пользовался честью у Романовых и Черкасского, говорит о многом.

– Это так. Но его надо надежно скрыть года на два.

– Скроем. В монахи пойдет. Это самый надежный способ уйти от гнева Бориса. Тот скор на расправу, наверняка уже вынес приговоры всем. Бояр отправит в ссылку, на медленную смерть, холопов, которые бились со стрельцами и остались в живых, казнит. Юрия же спасет пострижение. Иноков у нас не трогают.

– А куда именно ты хочешь определить Отрепьева?

– Для начала подальше от Москвы. Думаю, что на родине ему будет лучше всего. В восьмидесяти с небольшим верстах от Костромы, у Железного Борка, стоит Свято-Предтеченский Иаково-Железноборовский мужской монастырь. Игумен Феофан строг и справедлив. К нему много разного люда приходит. Он так заваливает работой трудников и послушников, что выдерживают единицы. Если послушник боле полугода выносит, то отец Феофан далее не ждет и свершает обряд пострижения. Ни один человек, принявший постриг, из обители пока не ушел.

Харламов усмехнулся и сказал:

– Наш Юрий станет первым, если, конечно, выдержит испытания, перед тем как стать иноком.

– Выдержит. У него выхода другого нет. Он будет предупрежден о том, что если попытается самовольничать, то окажется в Разбойном приказе.

– Надо ли с ним так?

– Отрепьев должен знать, кто стоит над ним и будет стоять, каких бы высот он ни добился.

– А коли смалодушничает? Ему только девятнадцать лет. Его поведение на подворье Романовых показало, что он пока еще больше подчиняется душевным порывам, а не холодному разуму.

– Если бы он узнал, что ждет его в будущем, то появилась бы и расчетливость. Ну а не оправдает надежду, то не судьба, значит. Придется избавляться от него. Такой свидетель никому, кроме Бориски, не нужен.

– Долго ли он сам у власти продержится?

– Это одному Господу ведомо. Может, и года не протянет, а то и всех нас переживет. Все мы в руках Божьих. Сейчас Годунов престол сыну своему готовит, но зря. Шуйские не дадут ему править, сами на престол метят.

– Ты имеешь в виду Василия Ивановича?

– Кого же еще?

– Василий верно служит Бориске.

– А как еще ему вести себя, если Годунов вернул его из ссылки? Но все это лишь игра. На самом деле Шуйские спят и видят, как бы сбросить Годунова. Вот только действуют умнее, нежели Романовы.

– Да, кругом заговоры, коварство, корысть.

– Но и мы не в стороне, Иван Дмитриевич.

– Да, не хотелось бы, Иван Петрович, чтобы усилия наши пропали даром.

– Думаю, все будет как надо нам. Но, князь, пора и на покой, на дворе утро.

– Да, отдохнем.

Князья разошлись по опочивальням.

– Андрюша, так эти вельможи заинтересованы во мне? Но почему? Зачем я им нужен? И кто они? Я вчера слышал только имена-отчества.

– Зачем ты им, они сами тебе скажут. Хозяин дома – князь Харламов Иван Дмитриевич. Слыхал о таком?

– Да. Он вроде как в дружественных отношениях с Романовыми был.

– Был.

– Тогда почему не помог им?

– Не помог, Юрий, потому, что это было бесполезно. Царь все продумал, он заранее готовил разгром подворья. Но ладно, это уже в прошлом.

– А кто второй князь?

– Иван Петрович Губанов.

– Он из Новгорода, ты ему служишь?

– Да.

– Харламов рискует, пряча у себя беглого холопа.

– Не волнуйся, Иван Дмитриевич знает, что делает. Ты здесь в полной безопасности. А теперь поднимайся, умывайся, одевайся, молись и иди в столовую. Потом пойдем к князьям. Вчера с тобой трудно было говорить о серьезных вещах. Не в себе ты был.

– Твоя правда. От того, что видел на подворье Романовых, до сих пор дрожь пробивает.

– Пройдет. Тебе еще и не такое доведется увидеть.

– Не хотелось бы.

– А чего тебе хочется, Юшка? Вернуться в деревню? Хозяйство завести? Жениться, народить кучу детишек и постоянно думать, чем накормить семью?

– Хотя бы.

– Не получится.

– Почему?

– Люди Бориски не дадут. Прознают, что ты был на подворье Никитичей во время боя, и прощай, крестьянская жизнь. Мигом окажешься на плахе.

– Но не сидеть же здесь?

– Нет.

– А чего же делать?

– Вот об этом и будешь говорить с князьями. Пока ты под их покровительством, тебе ничего не грозит. Но если повернешь против них или станешь самовольничать, то не жить тебе, Юрий.

– Ну я и попал! Это мне теперь что же, придется исполнять все желания князей?

– До поры до времени. Что потом будет, от них узнаешь. Они тебя уже ждут. Поторопись.

Холодов прошел в горницу, где находились князья.

– Ну как там наш царевич? – с улыбкой спросил Губанов.

– В смятении, князь. Не может понять, почему оказался под вашим покровительством.

– Он и не должен понимать. Я поразмыслил и решил приоткрыться ему. А то как бы он от смуты в голове не дал деру отсюда. Прямо в лапы Борискиных палачей.

– Не мне судить хозяина, однако скажу, что решение верное. Юрий ночью растерялся. Это объяснить легко. Он впервые попал в настоящий переплет, почуял запах крови и смерти. Но Отрепьев человек сильный, цепкий, образованный и хитрый. Выгоду свою не упустит, хочет знать, что его ждет. Как поймет, что за интерес к нему у вас, быстро станет другим.

Холодов улыбнулся и сказал:

– Я бы тоже стал другим, если бы мне светила корона, но вот не свезло. Ничего не поделаешь, не всем судьба дарит такие подарки, как Юрию. Когда он придет?

– Да уже должен. Что нам с Фадеем делать?

– А не прогуляться ли вам по Москве? Послушаете, о чем люди говорят, узнаете, какие настроения у народа.

Андрюша взглянул на Губанова.

– Езжайте на Москву, осмотритесь! – приказал тот.

– Слушаюсь, князь.

За дверью Холодов едва не столкнулся с Отрепьевым, которого сопровождал Степан Закатный.

Он пропустил товарища, подмигнул ему и шепнул:

– Не бойся, Юрий, все будет хорошо.

Отрепьев вошел в горницу, поклонился.

Харламов улыбнулся.

– Проходи, присаживайся, как говорится, в ногах правды нет.

Отрепьев устроился на лавке.

Губанов посмотрел на него, кивнул и сказал: