Михаил Ланцов - Иван Московский. Первые шаги [СИ]

Углядев новую беду и понимая, что при нападении поляков и литвин в кремле укрыться не получится, в дело активно включились горожане. На третьи сутки от подхода Казимира крепкое кольцо баррикад окружало весь посад. Более того — для защиты от вылазок «воровского князя» горожане полностью перегородили выезды из кремлевских ворот. Даниил Холмский им это подсказал. Ваня много сил вкладывал в его развитие и тот уже имел представление о том, как Гай Юлий Цезарь смог взять Алезию несмотря на многократное численное превосходство галлов. Вот и постарался повторить схему, опираясь на в целом позитивно настроенных горожан.

— Похоже он не собирается нас спасать, — произнес хан Ахмат, стоя на стене кремля рядом с Борисом Васильевичем. — Вон — лагерем встал. Только подходы к городу не обкладывает. Он чего-то ждет.

— Или кого, — тихо произнес подошедший священник. — Феофил не просто так сбежал. Наверняка отправился за княжичем и постарается вернуть его.

— Тогда чего ждет Казимир? — Нахмурился Борис. — Разве не время объединить наши силы?

— Мыслю Казимир не спешит ввязываться в городские бои. Видишь, как много войска он привел? Он боится княжича. Но собирался явно спешно. Прибыл только с конницей. Спешил. Опасался не успеть.

— Так он что, все знал?! — Ахнул Борис.

— Иначе бы он так быстро тут не оказался. Да еще с таким войском. Слышал я, что Казимир опасался татарского вторжения и войско собирал его отражать. Брат твой еще переживал. Думал, как бы король в спину ему не ударит. Видимо у Казимира тут, на Москве, были свои люди. Они весточку и подали.

— А он сам?

— Так под Смоленском стоял, где же еще? — Усмехнулся Ахмат. — Наверняка туда отошел, как узнал о моем поражении.

— Проклятье!

— Понял княже? — Мрачно спросил священник.

— Он не собирается со мной договариваться… — глухо прошептал Борис.

— Он ждет твоего племянника, чтобы разбить его и заключить с ним договор. Поражение должно способствовать сговорчивости. Сам видишь — вон какое войско король собрал. Даже это дьявольское отродье не устоит перед таким могуществом.

— Дьявольское?! — Резко развернувшись и схватив священника за горло, прорычал Борис Васильевич. — А не ты ли сеешь смуту?! Не ты ли принес беду на мою землю?! Нет?! — Вскрикнул Борис и с силой оттолкнул священника. Да так, что бедняга чуть не навернулся со стены.

— Успокойся! — Прошипел тот. — Даст Бог Казимир убьет молокососа. Тот не раз демонстрировал смелость. Вот и ныне может на рожон полезть. А нет — так мы поможем. Со спины ударим.

— И что дальше?

— Дальше? — Усмехнулся священник, отползая. — Казимиру с кем-то нужно будет договариваться. А тебе останется только взять в жены Софью и принять благодать истинной веры… — С этими словами он и удалился от греха подальше. Борис был зол. Сильно зол. Настолько… что за не слишком осторожные слова мог и жизни лишить.

— Если Ваня не послушается Феофила, то мы тут в кремле и подохнем, — тихо произнес он Ахмату. — А если вернется — того хуже. Уходить надо.

— Не веришь этому… в рясе?

— Ты видел племянника бою? Вот и я видел. Тут. Под Москвой в прошлом году. Он литвин как детей разогнал ссаными тряпками. А мои люди разыскали видаков того большого боя под Новгородом. С той битвы его пешцы окрепли, а тюфяки у него ныне много лучше. Поверь — надежды мало. Очень мало. Разве что чудо какое произойдет. И если этот дурень, — князь махнул головой в сторону отошедшего подальше священника, — совсем потерял разум от своей злобы, то я — нет. Нам конец. Теперь — точно. Или голодом помрем, или племянник убьет. Хотя я не верю, что он бросит Москву в беде. Прибежит. Вот те крест — прибежит. Или ты думаешь, чего купчишки да бояре испугались переходить под мою руку? Проклятье! Вот ведь ввязался!

— Успокойся, — взял его плечо хан.

— Успокоится? — Горько усмехнулся Борис Васильевич. — Думаешь, это нам поможет?

— Когда твой племянник придет, он поднимет на бой с Казимиром всех верных ему людей?

— Да, — кивнул Борис Васильевич. — Скорее всего. Я бы так сделал.

— Я тоже. Посему и думаю — вот тогда нам и нужно будет бежать. Сейчас же — это смерть. Мы не пробьемся. Да и Казимир нас не выпустит.

— А этих? — Кивнул князь на священников. — С собой тащить? Они же обузой будут.

— Они заманили тебя в западню. Они посулили тебе несбыточное. Они убедили тебя поднять руку на брата. Да и запасов они много жрут. Разве ты им это простишь?

Борис Васильевич мрачно посмотрел за плечо хану на священника, настороженно присматривавшегося к их беседе. Несколько секунд князь размышлял, а потом улыбнулся улыбкой, похожей на оскал хищного животного, им тихо не то прохрипел, не то прорычал:

— Нет…

1472 год — 1 сентября, Москва

Борис Васильевич стоял на стене и внимательно наблюдал за тем, как по реке поднимались струги племянника. Проходили мимо крепостных стен и «парковались» у посада. Поголовье обитателей кремля за минувшие пару дней серьезно сократилось. Его верные люди избавились от балласта и потенциальных предателей. Во всяком случае священников, что укрылись вместе с ним в кремле, вырезали минувшей ночью подчистую.

Злость ушла. Пришла решимость, а вместе с ней появилось желание побороться за свою жизнь и судьбу. Хуже того — кое-что прояснилось с тем отравлением. Священники перестраховывались. Они ведь всей этой пакостью занимались. Тела тоже они забрали. Какие мертвые, а какие просто весьма болезные. И не все из тех, кто числился мертвым, таковыми оказались. Хитрецы. А значит теперь что нужно делать Борису? Правильно. Главное племяннику под горячую руку не попадаться. А потом как все остынут, можно будет и поговорить.

С отмашки Бориса Васильевича преданные ему бойцы начали готовиться к прорыву. Рывок должен был получиться мощным и внезапным. Поэтому заранее седлать коней и собираться опасались. Вдруг кто сбежит да противникам расскажет? Да и готовились все к долгой осаде, а не бегству. Публично, во всяком случае. Сам же князь оставался на стене и наблюдал, сохраняя внешнее спокойствие. Но лишь до того момента, как понял — все пошло не так, как они с ханом планировали.

— Безумец! — Прорычал Борис Васильевич и в ярости бросил оземь свой шлем. Ну, точнее не оземь, а об кладку крепостной стены. Да так, что тот слегка деформировался. А потом, спустился со стены и свалился на ближайшее относительно чистое «посадочное место».

— Что случилось? — Осведомился Ахмат.

— Этот безумец оставил весь городовой полк, усиленный купеческими дружинами, нас караулить. А сам двинулся к Казимиру.

— Ты уверен?

— Сам посмотри. За ним уже телеги свели на внешних завалах.