Станислав Росовецкий - По следам полка Игорева [litres]

А вот и повод сделать ещё пару глотков! Ведь не за пиршественным столом проводит он свои именины, а в кованном боевом седле. Игорь Святославович придержал Игруна и оказался стремя в стремя с Рагуилом. Тысяцкий, не торопясь, поднял на него выцветшие глаза:

– Слушаю, княже.

– Поведи полк ты, Рагуиле. А я отдохну немного.

– Конечно! До Путивля дорога безопасна.

Тысяцкий усмехнулся в седую бороду, тронул поводьями своего смирного половецкого конька, чтобы поехать теперь рядом со знаменосцем, под Игоревым стягом. Князь нащупал на поясе и отстегнул флягу иноземной работы. Открутил крышечку, повисшую на цепочке, и приложился к горлышку. Добрый старый мёд привычно ожёг и взбодрил князя, он отдышался и перед тем, как снова приложиться, любовно осмотрел флягу. Серебряная, несла она на себе выпуклое изображение красотки, двумя руками удерживающей горлышко. С неясной улыбкой оборачивалась девица к зрителю, и князь привычно погладил большим пальцем по её крутой попке. Славный немецкий мастер отливал флягу, ни разу не пожалел Игорь о купах, выложенных за неё заезжему купцу. Да, есть же хитрецы на свете! Другой такой хитрец, на сей раз не немец, говорят, а грек цареградский, устроил в киевском Большом тереме для великого князя Рюрика Ростиславовича птицу Сирин в рост человека и почти как живую: силою стальных пружин и кузнечных самодвижных мехов поднимается та птица Сирин на лапы, крылья расправляет, ими машет и поёт сладко. Может быть, не так уж и сладко та неживая птица Сирин поет, скорее, квакает, однако мудрость мастера, сумевшего заставить её пружины вступать в действие в определённом порядке, поразила Игоря Святославовича, когда заставил он приставленного к игрушке холопа объяснить её устройство. Нынче тысяцкий Рагуил рассчитал движение северских дружин из разных городов и соединение их в одном месте на границе Великой степи почти так же хитроумно, как мастер, сотворивший ту птицу Сирин, измыслил взаимодействие её пружин. Вот только успех похода зависит не от этой хитрости старого Рагуила, точнее, не только и не столько от неё. Победа или поражение на войне зависят от стольких причин, что предсказать исход любого похода, как бы тщательно он ни готовился, в сущности невозможно. Да и что считать успехом в данном случае? Спроси рядовых дружинников, и услышишь: северское войско идёт, чтобы внезапным ударом захватить половецкие вежи и с добычею быстро отойти под защиту своих городов. Для них взятая добыча и будет успехом. Старшие дружинники, те глядят дальше. Ответили бы: время для похода, мол, выбрал ты не случайно, верное известие получив, что половцы весной идут в большой поход на Русскую землю, то есть на Переяславль и Киев, а их вежи с жёнами детьми и богатствами останутся в степи беззащитными и станут для северских полков лёгкой добычей. Вот Рагуил с боярами и разумеют, что у их князя хорошо сработала дальняя разведка.

И только самому Игорю, да ещё Ольстину Олексичу, боярину двоюродного брата его Ярослава Всеволодовича Черниговского, большую часть зимы проведшему в посольствах от своего князя и от Игоря Святославовича к половецким ханам, известна хранимая в строгой тайне основная и главная цель нынешнего похода. Ведь могучий Кончак Отракович, объединивший половецкие орды на юге вплоть до крымских крепостей и Тмуторокани, доверительно сообщил Ярославу и Игорю о замысле совместного весеннего похода половцев на Русскую землю только затем, чтобы друг его и сват Игорь ударил в тыл его соперника, хана донских половцев Кзы Бурчеевича.

Спору нет, половцы-кипчаки сильно укрепились в последние десятилетия в бескрайней Великой степи, вплоть до того, что и называть её начали теперь Кипчакской, по-ихнему Дешт-и-Кыпчак. Если на Востоке под ними оказались немерянные земли аж до Бухары и Самарканда, то это не могло не отозваться и на степных границах Руси. Хорошо ещё, что у половцев никогда не было и сейчас нет единого великого хана (или, не дай того Бог, царя!), а владетельных кипчакских ханов в Великой степи не меньше, наверное, чем князей на Руси. Но время от времени какой-нибудь хан-батыр собирает вокруг себя родственные орды, к нему присоединяются увлечённые им ханы-соседи – и тогда, если не на греческие окраины или на Кавказ нацелится, жди беды. Со времен наступления на Киев печенегов, когда решающая битва произошла на месте, где теперь София Киевская, не раздавалось в Половецкой степи хвастливых речей вроде тех, которые позволил себе в прошлом году тот же Кончак: он-де не только сёла разграбит и мужиков в плен уведёт, но и разорит русские города. Русские города, те же Киев и Переяславль. До того дошёл раздор на Руси между князьями, что и Русской землей называют теперь только Киевщину с Переяславщиной.

Половцев, конечно же, следует сдерживать, однако делать это можно по-разному. Род Ольговичей, потомков знаменитого Олега Святославовича, давно уже засевший в Чернигове и Новгороде-Северском, всегда дружил с половцами и в междоусобицах привык использовал их как вспомогательные войска, для чего противники их Мономаховичи и поносные слова придумали: мол, «приводят Ольговичи половцев на Русь». Игорь Святославович усмехнулся. Ну, и приводим, а вы приводили поляков и венгров. И у вас ведь свои узкоглазые союзники имеются – потомки тех же печенегов, торки, берендеи и самое могучее среди них племя, «чёрные клобуки», по имени которых называют теперь и всех этих степняков, осевших вот уже два столетия под самым Киевом, на Перепетовом поле. Мы с половцами вместе в поход сходим, да и отпустим их назад в Степь, а вы от своих домашних кочевников никуда теперь не денетесь, и вот уже они вместе с киевскими боярами решают, кому садиться в Киеве великим князем…

Игорь Святославович был убежден, что ему повезло, когда они с Кончаком подружились, и полагал, что и Кончак тоже чрезвычайно доволен своей дружбой с новгород-северским князем. Между собою довелось воевать им, кажется, всего только раз, и было это давно, больше десяти лет тому назад, ещё перед убийством в далёком Владимире-на-Клязьме могучего Андрея Боголюбского. Игорю Святославовичу тогда удалось отнять добычу у части войска Кончака, грабившего села возле Переяславля, и этой добычей наделив затем в Киеве князей Ростиславичей и киевских бояр, он благополучно унёс ноги из враждебной тогда для него Русской земли. Однако был то единственный такой случай, а после воевали в русских усобицах всегда на одной стороне. Особенно же подружились Игорь Святославович и Кончак Атракович в последней большой войне за великое киевское княжение, вспыхнувшей три года назад. Оба поддерживали тогда двоюродного брата Игорева, Святослава Всеволодича, вошедшего уже в Киев, и в хитросплетениях усобицы подставились под ночной внезапный удар полков соперника Святославова, Рюрика Ростиславовича с чёрными клобуками. Дружина Игоря и полчища Кончака были рассеяны, посечены и пленены на берегах Чертория, и только ночной мрак позволил Кончаку и Игорю запрыгнуть в одну ладью и уплыть, избежав позорного и разорительного пленения.