Станислав Росовецкий - По следам полка Игорева [litres]

Досада на Всеволодово опоздание растаяла в радостном братском чувстве. Братья обнялись, и Игорь, отстранив от себя на мгновение Всеволода, всмотрелся в его обветренное смуглое лицо.

– Ну, ругай меня, ругай, брат и воевода! – заговорил быстро Всеволод. – Виноват я перед тобою. Неруса так некстати разлилась, что пришлось объезжать Большой лес.

Игорю было безразлично, действительно ли брат опоздал по этой причине. Главное, что Всеволод уже на месте, и они теперь немедленно, как только кони у трубчевцев будут напоены, вторгнутся вглубь степных владений Кзы. Он сказал об этом брату. Потом они согласно посетовали, что не могут достойно отпраздновать встречу. Игорь уже ответил на вопрос Всеволода о здоровье жены своей Евфросинии Ярославны (а что, мол, ей сделается?) и выбирал слова, чтобы самому побезразличнее спросить, как живётся-можется весёлой красавице Глебовне, молодой его невестке, когда подъехал Рагуил и напомнил, что пора оправлять в степь, вперёд в направлении похода, разведчиков, чтобы привезли языка. Для этого дела готов у него десяток самых смышленых ковуев. А встречу им назначить на Сальнице.

Степняки, прижившиеся под Черниговом, достали из чересседельных сумок половецкие малахаи, сменили ими свои высокие кривые смушковые шапки – и стали неотличимы от половцев, во всяком случае, пока не заговорят или пока не можно будет разглядеть узоры на их кожухах. На то и был расчёт, чтобы подобраться к будущему языку поближе, а там уже и арканы в ход пойдут. Старший ковуй пошептался ещё с Ольстином, в конце разговора они, одинаково оскалившись, хлопнули друг друга по железным плечам. Затем ковуи наскоро помолились своим идолам, извлечённым с почтительными поклонами из сумок, и растаяли, наконец, в сумерках.

– Уж не посетуй, брат, – снова обнял князь Игорь брата, и облачко пыли поднялось над грубым дорожным плащом Всеволода. – Даю тебе только час на отдых. Сам понимаешь, время теперь – золото. Чтобы не пришлось вам догонять наши отдохнувшие дружины, поедете впереди, сразу за мною и Рагуилом.

Всеволод кивнул согласно, взлетел на коня (будто не трясся в седле целый день!) и поехал распоряжаться.

Через два дня Рагуил вывел войско к речушке Сальнице, на правом берегу которой к нему должны присоединиться разведчики.

– Они уже здесь! – воскликнул дальнозоркий старец. – Завидели нас, садятся на коней.

Князь Игорь пришпорил усталого Игруна, Рагуил и Ольстин поскакали следом. Дорогой Игорь пересчитал: десять всадников с десятью заводными. Пленника нигде не видно. Или лежит, связанный, в траве?

Старший из посланных за языком ковуев, уже в племенной своей шапке и с серебряной гривной на шее, выехал навстречу князю Игорю и поклонился. Ольстин Олексич, недовольно поджав губы, заставил жеребца развернуться за спиною ковуя и встал рядом с ним.

– Что скажешь… э-э-э, славный батыр Алпар? И почему не показываешь своего пленного? – спросил ласково князь Игорь.

Ковуй поцокал языком. Потом наклонил голову и заговорил, медленно, но правильно выбирая русские слова:

– Не можно было взять пленный. Нет язык! Нет чабаны! Все стада отогнать в Великий степь. Далеко. Видел я только ратных. Ездят с доспехом.

Сказанное разведчиком было до того неприятно Игорю, после соединения с братом снова уверовавшего в лёгкий успех похода, что он не захотел сразу эти слова обдумывать. А подумал, что ковуй похож, пожалуй, на Всеволода. Скулы такие же, раскосые глаза прорезаны так же на плоском тёмном лице, и похоже кривит узкогубый рот, когда недоволен. А почему бы им и не походить друг на друга? Кровь половецких бабок у братца Всеволода гуляет ближе к смуглой его коже, а у него, белокожего Игоря, ближе к сердцу. Всеволод же сердился на степняков, обвиняя их в том, что слишком похож на них. В отрочестве его не утешали и заверения отца их покойного, что великий князь киевский Андрей Боголюбский едва ли не более косоглаз и кривоног, а вон какую славу и честь имеет! Впрочем, и варяжская кровь рано дала себя знать… Ольстин что-то ему сказал, Ольстин, из-за которого и заварилась вся каша!

– Княже! – повторил хмурый Ольстин Олексич. – Алпар просит разрешения дать тебе совет.

Князь Игорь насупился, однако кивнул. Можно подумать, что ему от этого кумысника совет нужен! Языка бы лучше привез, тогда можно было бы проверить весьма неприятные вести. Игорь ещё раз кивнул и заставил себя улыбнуться:

– Говори, Алпар-батыр.

– Не наше есть время, княже. Надо или ехать вперёд борзо, или домой ехать борзо.

– Спасибо тебе, Алпар. Иди отдохни, батыр, сколько успеешь, – опять улыбнулся Игорь, и когда, Алпар, пятясь, исчез в сумерках, попросил Ольстина узнать у остальных разведчиков, что видел каждый из них.

Тут прискакали Владимир с племянником Святославом, весёлые и, как показалось Игорю, хмельные. Молодые князья принялись тормошить Всеволода, рассказывая байку о том, как конь Святослава попал ногою в нору суслика, упал вместе со всадником, однако ногу ухитрился не сломать. Игорь тем временем отозвал в сторонку старого Рагуила. Ему больше не на кого было тут положиться.

– Решать надо сейчас, княже, – зашептал Рагуил, испуская из беззубого рта запахи вяленой рыбы. – Что толку допрашивать разведчиков порознь? Косоглазые наши друзья по пути трижды могли сговориться.

– И что ты посоветуешь?

– Алпар прав в том, что время не наше. Я советую возвратиться, пока нас не заставили принять бой. Мы ведь сюда не удаль свою показать пришли, а чтобы пограбить кочевья, пока донские половцы в походе, – разве не так? К чему же нам биться с ратными, губя своих дружинников? Удачно отступив, мы не потеряем ничего, кроме истраченных припасов, княже. А став на рубеже, прикроем от половцев Путивлыцину.

– О Перун всемогущий, да разве в припасах дело? А позор мой?

– В простом народе говорят: утёк не славен, да пожиточен.

– Вот-вот, мужику слава без надобности, да только я новгород-северский князь. Спасибо, Рагуиле.

Покусывая губы, смотрел не видя Игорь на красную полоску, оставшуюся от заката, когда подъехал, наконец, Ольстин Олексич.

– И что же, боярин?

– Все прочие согласно подтверждают слова Алпара. Половцы ездят с доспехом. Видели издалека две орды, копий каждая в полета: направлялись в полуночную сторону, собственно, в нашу. Значков не рассмотрели. Вежи и стада над Донцом будто корова языком слизала.

– Теперь кой толк мне выслушивать твои советы, боярин? – проворчал князь сквозь зубы. – Подвёл ты меня крепко… Впрочем, советуй, если не терпится тебе.

– Разве это я тебя подвёл, княже? – Ольстин Олексич пожал могучими плечами, и кольчуга на нем скрипнула-звякнула. – Я ведь только выполнял приказы – князя моего Ярослава Всеволодовича и твои. И тебе ли не знать, как быстро всё меняется в степи и на степной границе? Невозможно все возможные осложнения предусмотреть перед походом и заранее все дырки заткнуть. Нельзя ни на что полагаться, кроме как на себя самого. Если позволишь дать тебе сейчас совет…