Валерий Шмаев - Смерть карателям! [litres]

Ещё двоих охранников мы обнаружили в соседней комнате. Эти ребятки почивать изволили, так что отрубить их было несложно. Опять пришлось подождать «Гнома» с Арье. Впрочем, недолго, наши упаковщики работали достаточно споро. Вязали, кстати, так полюбившимися всем алюминиевыми проводами, прихваченными с базы. «Старшину», по-хозяйски прибравшему из машины «ручник», и «Батю» оставили у входной двери на подстраховке. За полгода тренировок «Старшина» очень неплохо научился действовать ножом, а с его силой и реакцией противникам этого здоровяка, если таковые появятся, я сильно не завидую.

Мы с «Сержем» сторожко пошли по дому, Арье с «Гномом» страховали нас, проверяя боковые комнаты. Наличие четверых сотрудников рижского гестапо, «Серж» шустренько просмотрел их документы, и весьма приличной машинки во дворе давало надежду, что охраняют они как минимум генерала СС. Держа в голове схему дома, я уверенно двигался по пустым комнатам. Вот и спальня, в которой горел свет, хотя он горит и сейчас. Дом мы осмотрели весь, остались только эти две комнаты – спальня и прилегающая к ней кладовка с глухими стенами. Эту спальню и эту кладовку я, в своё время разыскивая тайник, изучил всю до последней половицы.

Я остановился перед дверью и перевёл дух, как перед прыжком в воду. Оставался последний шаг. Жестами я показал, что пойду первым и сразу пройду в кладовку, она была справа от двери, а «Серж» и «Гном» возьмут на прицел спальню. Резкий стук трижды в дверь, распахивается створка, и я дважды шагаю в комнату, держа перед собой двумя руками «Наган». Ещё шаг и заглянуть в кладовку, она пуста. За моей спиной слитно как один человек шагнули в комнату «Серж» с «Гномом». Я уже разворачивался к лежащему на кровати мужчине и сидящей у него в ногах и перебинтовывающей ему культю левой ноги женщине, когда мужчина громко и удивлённо воскликнул:

– Саша? – Но не меньшее удивление вызвал возглас «Сержа».

– Алексей? – И уже много тише: – Здравствуй, брат.

Такого не ожидал даже я, а уж «Серж» находился в полнейшей прострации. Среагировала только медсестра или кем она там была. Рука её метнулась к поясу, но я быстро, трижды шагнув, приставил к её затылку толстый срез глушителя. Странно, но её это не остановило.

Свой ствол медсестра достать успела и уже щёлкнула предохранителем. Стрелять я не стал, а просто, не сдерживаясь, засадил ей сбоку левой рукой, открытой ладонью по виску. В оглушающей тишине раздался громкий шлепок, голова женщины мотнулась в сторону, и её, выронившую из ладони «Вальтер», ударом снесло с кровати на пол.

Это было достаточно странно, но стрелять она собиралась не в нас, а в лежащего на кровати мужчину. В Алексея Петровича Елагина. Капитана латвийской армии, потомственного русского дворянина, инструктора разведывательно-диверсионной школы латвийского генерального штаба, ближайшего соратника штурмбаннфюрера SS Вальтера Нойманна и, по совместительству, двоюродного брата нашего «Сержа». Васильева Александра Павловича. Старшего лейтенанта НКВД и протчая, и протчая, и протчая.

Всё это я узнал из досье покойного эсэсовского майора. На этого человека у Вальтера Нойманна было очень много различной информации, включая информацию на оставшихся родственников из этого действительно богатого и многочисленного в прошлом, русского до мозга костей, аристократического рода. Была там и информация на «Сержа». Немцы, оказывается, очень много о нём знали. Теперь знаю и я. Сейчас я действительно понимал, почему руководство «Сержа» держало его в центральном московском управлении НКВД и почему его слили, как только началась война.

Изучать досье Алексея Петровича Елагина я принялся из-за «Сержа». Поняв, что «Серж», в общем-то, говорит мне правду, я решил, что в досье на его брата я найду информацию и о нём. Я просто никак не думал, что информации будет настолько много. Понимал я с пятого на десятое, так что мне пришлось нагрузить переводом нашего врача Генриха Карловича и, надо сказать, не зря. Очень многие детали перевода прояснил мне всё-таки он. Я сам бы просто не понял такого огромного количества разнообразных нюансов, а в хитросплетении родственных связей Елагина блуждал бы до сих пор. И хотя Генрих Карлович очень сильно напрягся, узнав, кто такой наш начальник разведки, я достаточно быстро успокоил его, объяснив, что «Сержа» ждёт за линией фронта. Так что о «Серже», то есть Александре Павловиче Васильеве, и об Алексее Петровиче я знаю теперь всё.

Сначала, прочтя досье, я хотел пристрелить «Сержа» по-тихому. Кстати, сейчас так и сказал вывалившему на меня зенки напарнику. Просто, чтобы потом, много позже, у меня было меньше головной боли, но потом передумал. «Серж» ведь не виноват, что он такой идиот, это я тоже сказал ему прямо в лицо при его брате. Я же уже говорил, что это издержки интеллигентного воспитания. Вот только о том, что он не поддерживает связи с семьёй, я сильно ошибался.

По приказу своего руководства «Серж» постоянно переписывался с родственниками, а этот долбодон меня не поправил, отчего мой анализ тогда был не совсем правильный. Как раз именно поэтому «Сержа» держали на коротком поводке и своевременно слили. Убивать его никто не собирался, его должны были тяжело ранить и в сопровождении одного из сотрудников НКВД оставить до появления немцев.

Сержант НКВД, ранивший старшего лейтенанта из центрального управления НКВД, сдавшийся с ним в плен и притащивший в клювике совершенно секретные документы, однозначно втёрся бы в доверие к немцам и попал бы в одну из разведывательно-диверсионных школ. Именно с подачи этого сержанта «Сержа» нашёл бы его брат и с помощью своего влиятельного руководителя пристроил бы его к себе, и документы попали бы по нужному адресу.

Я почти уверен, что сами документы были двойного, а то и тройного назначения. Любую информацию можно двояко трактовать, а правильно подправленную вообще перевернуть с ног на голову. После этого вот этого старшего брата, хитромудрого и прожженного латвийского разведчика, НКВД подвесило бы за бейцы и так бы и держало всю войну.

Во-первых, потому что документы дезы прошли бы через него и, соответственно, через авторитетнейшего в своём кругу Вальтера Нойманна, который с огромным удовольствием заполучил бы и второго брата, и ценнейшие, как ему показалось бы, документы. Которые он потом либо предъявил своему руководству и сильно подставился, либо начал крутить их сам и подставился бы ещё больше.

А во-вторых, потому что его мать и родная тётя нашего «Сержа» сидела сейчас в подвалах Лубянки или где там держат нужных НКВД людишек. Информация о матери Елагина – княгине Елецкой, была одной из последних в досье Елагина. Хорошо Нойманн умел работать, аж завидно.