Валерий Шмаев - Смерть карателям! [litres]

– Так что не делайте поспешных выводов, Алексей Петрович. Мы здесь делаем своё дело, стараемся выжить, но это всё не моя война, я здесь достаточно случайный человек. Чтобы вы понимали, о чём я говорю, – я наёмник и работаю за деньги. За очень большие деньги. Значительно за бо€льшие деньги, чем вы можете себе представить.

Уходя, я, разумеется, заберу с собой и вашего брата, и всех своих людей, а там, в цивилизованном мире, мы друг другу пригодимся. Ваши мозги и опыт будут очень востребованы в нашей организации, а ваше здоровье будет поправлено, насколько это вообще возможно, за наш счёт, и вообще вы не будете ни в чём нуждаться. Это я вам гарантирую со всей ответственностью. Разумеется, если останусь в живых и доберусь туда. – Последнее Елагин прекрасно понимал, если я туда не доберусь, то и плюшек не будет. Его благополучие будет зависеть от моей жизни. Это разумно. Так что он только кивнул в ответ, так и не сводя с меня глаз.

Я надеюсь, он принял всё же правильное решение. Елагин мне нужен, и мне очень не хочется его убивать, но я обязательно это сделаю, если он неправильно себя поведёт. На этом мы и расстались на ночь. У дверей его спальни будет стоять пост. Сама спальня будет закрыта, но не для того, чтобы он не убежал, совсем нет, а для того, чтобы ему помочь, если что понадобится. Красивая сказка. Елагин её проглотил и не поморщился. Нам тоже надо отдохнуть до утра, а потом перетащить нашу добычу на улицу и сделать то, что я придумал.

Остаток ночи, утро и половина дня прошли так, как и было задумано мной. Мы выспались, поели и поухаживали за Елагиным. Попинали проснувшихся гестаповцев, довели их до состояния панического ужаса, перетащили нашу добычу из дома на улицу, разобрали и отсортировали её, а заодно и вещи гестаповцев, обнаружив у одного из неприметных охранников весьма любопытную вещицу – жетон СД. У всех остальных были гестаповские жетоны. У этого кадра, кстати, тоже был гестаповский жетон, а вот в потайном кармашке на штанах, при детальном обыске «Гномом», был обнаружен второй жетон, уже СД. Очень хорошо. Ценная и редкая в нашем деле штука. Пригодится в прогулках по Риге.

Разумеется, нарисовали правильные листовки, с «сержевскими» дополнениями на немецком языке, причём он был не менее красноречив, чем в Резекне. Я надеюсь, осенняя листовка сохранилась, чтобы упырям было с чем сравнивать, но теперь над текстом ржали уже все, особенно Арье с «Гномом». Послание казаков турецкому султану, блин.

Поговорив напоследок с Елагиным и согласовав свои действия, я отправил «Сержа», в обнимку с этим жетоном и в сопровождении «Старшины», за гауптштурмфюрером SS Зигурдом Лаудахом – начальником местного гестапо. За тем самым кадром, с кем вчера квасил приехавший оберштурмбаннфюрер, который, протрезвев, обделался от страха, когда узнал, кто зашёл к ним в гости. Хорошо, что ребята ещё вчера раздели этого засранца.

Гауптштурмфюрера дома не было, но за ним тут же послали с наказом заходить по-простому, но немедленно, пока не началось, и пригнать сразу трёхтонный грузовик «Опель-Блиц» с водителем. Ну, понравилась мне эта бибика. Что с этим поделать? Мощная машина. Новая, потому что война только началась. Неприхотливая, потому что «Опель». «Бате» опять-таки нравится – не только девчонкам надо делать подарки.

Уже смеркалось, когда у нашего дома появился сначала легковой «Опель» начальника гестапо, а за ним и грузовик. Гауптштурмфюрер заявился не один, а с двумя своими помощниками, унтерштурмфюрером SS и таким же, как и «Старшина», унтершарфюрером SS, и даже попробовал с ходу что-то возбухнуть. Но увидев старшего по званию офицера, его жетон, а потом и гору ништяков, стал добрым и тихим как овечка. А вид огромного «Старшины», стоящего в углу двора, прямо у них за спиной, и наставившего на них ствол ручного пулемёта, моментально сбил спесь со всей троицы.

Грузовик задним ходом заехал во двор. «Батя» закрыл ворота. Водитель вышел из кабины, откинул борт и неожиданно умер, а все трое гестаповцев, предсказуемо, потеряли сознание. Унтершарфюрер, правда, со сломанной челюстью, он был самым крепким из этой троицы. «Старшина», недолго думая, влупил ему прикладом в голову, сразу после того как я засадил водителю нож в спину.

Выезжали мы из дома ещё через полтора часа. Пока ребята раздевали гестаповцев, загружали грузовик и устанавливали пулемёт «Максим» на наполненные загодя мешки с землёй, мы с «Сержем» прошли в дом к Елагину.

– Вот и всё, Алексей Петрович! С тем и позвольте откланяться. Вот ваши два «Нагана» с глушителями, действительно на заключительном этапе пригодились. Брал напрокат один, возвращаю два. Мне они сегодня больше не нужны, а вам, глядишь, и пригодятся. Потом наши умельцы нам ещё сделают. У меня отличные мастера.

Всё своё мы забрали. Охрану вашу повесили, ещё и местные гестаповцы на огонёк удачно зашли и рядом повисли. Не знаю, зачем им это понадобилось, но я не возражал. Заодно и машину нам нужную пригнали. Прямо такие душки. Я и не знал, как их благодарить!

Брата вашего поберегу, как смогу, обещания, что дал, выполню. Имею редкое качество держать свои обещания и сим, надо сказать, горжусь неимоверно. С тем и до свидания. – Я пожал протянутую мне руку, подождал, пока «Серж» простится с братом, и, пропустив его вперёд, направился с ним к двери.

Я мучительно ждал выстрела в спину, но нет, уже закрывая дверь, я оглянулся. Елагин так и полусидел, полулежал, откинувшись на подушки, и внимательно и с какой-то надеждой смотрел нам вслед. Чуть улыбнувшись ему, я закрыл за собой дверь и дошел до кухни.

Мы прихватили две бутылки коньяка, приготовленные загодя, три стопки, немудрёную закуску и вернулись обратно. Пока группа будет минировать стоящие на улице машины, у нас время есть. Последнюю мою проверку капитан прошёл, значит, и мне свои обещания выполнять. «Серж» постучал и, открыв дверь, пропустил меня в комнату.

– Извините, Алексей Петрович! Пока наша группа занимается боевой работой, мы с вами накатим, а то как не русские, право слово, да и вам надо антураж создать. В гестапо никогда не поверят, что двое русских, да к тому же братьев, просто посидели и поговорили. Заодно и поесть вам принесли. – Капитан дружески усмехнулся. Мы на троих накатили полбутылки коньяка и закусили шоколадом. Уже уходя, я, глядя Елагину прямо в глаза, сказал:

– Я надеюсь, Алексей Петрович, мне не придётся пожалеть о содеянном. – После чего вытряс из «Наганов» сваренные «Батей» патроны, вставил другие и объяснил удивлённым братьям:

– Мой солдат полночи их варил, а потом полдня правильно остужал. Вы не выстрелили нам в спину, и теперь я Ранке обязательно на кол посажу. Мамой покойницей клянусь. Патроны приберите, может, пригодятся на что. Ваш «Диллинджер» на подоконнике, а звать меня, Алексей Петрович, Данила Кириллович. Уж отчего так матушка назвала, не знаю. Только имени этого даже мои солдаты не знают. Если по радио будете что этому человеку передавать, никто, кроме нас троих, в жизни не догадается, что то для меня. Можно и к связнику так обратиться, так даже лучше. – Дезинформация с именем это дополнительная страховка – мне всё равно, а Елагину приятно.