Александр Белов - Круглый дизельпанк [СИ]

— Почему?

— Наделаешь царапин на контактах — начнут раковины выгорать, потом совсем контакты разрушатся. Понятно?

— Ага.

— Чисти тогда. А я зажигание проверю.

Но перед тем как проверять зажигание, я сходил к грузовику и принёс набор инструментов. Предпочитаю работать своими. У парнишки при виде них натурально загорелись глаза. Я усмехнулся, снял куртку и вооружившись отвёрткой полез откручивать крышку зажигания.

Работа захватила меня, как и любое любимое дело. Я отрегулировал зазоры на кулачках, подтянул клеммы катушки зажигания. Парень тем временем очистил свечи. Я закрыл и затянул крышку, вкрутил свечи, отошёл в сторону, захватив с сиденья ветошь. Вытирая руки скомандовал:

— Заводи!

Парень с готовностью сел верхом на своего «жеребца», топнул на кикстартер. Двигатель завёлся, выбросив клуб сизого дыма. М-да, топливо не очень. Но двигатель работал устойчиво. Водитель восхищённо оглянулся и что-то сказал, но за треском двухтактного искровика я ничего не разобрал. Парень погазовал, разогревая мотор, потом лихо проехал круг по двору, разбрасывая комья грязи из-под колёс. Я оттирал грязь с рук и довольно лыбился. Всегда приятно видеть оживлённую технику. Сравнение, конечно, некорректное, но в такие моменты понимашь — что чувствует врач, поставивший на ноги больного. А парень заглушил мотор и спрыгнул на землю, довольный как слон. Подошёл:

— Здорово! Как новый!

— Тебя как зовут, механик?

— Мишкой.

— Просто Мишкой?

— Михаилом Степановым зовут.

— А я — Фрам Корбин. Ты тут, что ли, главный по технике?

— Да не, я так — на подхвате. У нас дядька Семён по машинам.

— А где же он?

— Ещё до дождя в Хуторовку уехал. Скоро, чай, вернётся. А пока я за него тут.

— Понятно. И много у вас техники-то?

Мишка подзамялся. Я успокоил:

— Да понимаю, тайна.

— Ну… Не то чтобы… Да только Фрол отругает, что лясы с чужаками точу.

— Да мы ж познакомились. Вон там, за церковью, мой грузовик стоит. Хочешь поближе посмотреть?

А можно?

— Пошли.

Я подтолкнул Мишку в сторону храма, а сам пошёл следом. Инструменты пока оставил в сарае. Это была местная мехмастерская. Половину сарая занимал всякий металлический хлам и запчасти. На второй половине притулились кузнечный горн, верстак, стеллаж с инструментом, наждак с ножным приводом. Очень даже неплохо для дикого захолустья. Им бы ещё сварочник — было бы вообще шикарно. Продать, что ли, мой походный? Только чем они заплатят? Небось натуральным хозяйством живут. Ну да посмотрим.

Мишка стоял перед ТЗГМом и восхищённо цокал языком. А то! На него и в Рассене частенько оглядывались. Брутальный аппарат получился, сам тащусь. А тем более в таком виде как сейчас — забрызганный грязью. Понимающий человек сразу поймёт, что это зверь-машина. Мишка же человек был с понятием. Он медленно ходил вокруг вездехода, то привставая на цыпочки, то приседая и заглядывая под раму. Я забрался на бампер, открыл капот. Мишка ловко забрался следом и уставился на движок:

— Вот это — да! Компрессионный?..

— Ага.

Мы полюбовались на мотор, спрыгнули на землю. Я открыл дверцу и показал парню:

— Залазь..

Он сначала не поверил в такую доброту. Но потом решился и забрался в кабину. Поёрзал, устраиваясь за рулём. Осторожно потрогал рычаги трансмиссии, оглянулся на меня восторженным взглядом:

— Ажно дрожь пробирает. Вот это машина, вот это я понимаю. А у нас..

Мишка грустно махнул рукой.

— А что у вас?

— У Семёна грузовая, на четыре галота. Но не вездеход, а так. Обычная. И у Фрола почти такая же, только марки другой… Ну вот ещё самоход мы с Семёном из запчастей собрали.

Мишка огляделся по сторонам. Сообразил, что сам всё рассказал. Нехотя спрыгнул на грунт, насупился:

— Фролу не говори, что я.

— Не скажу. А что, больше ничего механического?

— Да ещё тягач. Но он не рабочий. Так то не машина. — Презрительно сплюнул Мишан.

А я прищурился:

— Да не скажи, братуха. Тягач — машина, да ещё какая.

— Да чего в нём такого? Плуг таскать? Так и на быках можно..

Тягачами называли тракторы. От основного их занятия — тянуть. Я решительно тряхнул ветошью:

— Пошли тягач глядеть.

Мишка пожал плечами и пошёл к мастерской, на прощанье оглянувшись на грузовик. По дороге он всё-таки спросил:

— Чего интересного в тягаче? Ржавеет только и место занимает. Разберём скоро, да и всё.

— Эх, Миха. Вот всякие пушки, броневики, бомбовозы — мощные машины?

— Ага, слыхал про такое. Даже книжку с картинками у дядьки Семёна листал. В ней про это как раз написано.

— Те машины только убивать могут. А вот тягач — спасает. Он людей кормит.

Мишка согласно покивал, но было понятно, что только для вида. Я же говорил правду. Трактор для меня, как и для многих сельчан моего времени и моих предков — больше чем просто машина. То, чем была лошадь для крестьянина в старину, тем в двадцатом веке для него стал трактор. Сколько людей по всему миру спас трактор от голодной смерти? Именно он, вместе с комбайном, в разы, десятки раз увеличил производительность сельского труда и позволил накормить миллионы людей. Ещё миллионы людей освободил от тяжёлого изнурительного труда и позволил им отправиться к комфортной городской жизни. Это трактор изменил процент городского и сельского населения во всём мире. Но как всегда добро мало кто помнит. Над трактором смеются, его презирают и стесняются. Как много нынешних городских презрительно усмехаются при слове «трактор», не задумываясь о том, что без него их предки так бы и остались в деревне месить навоз, и они, соответственно — тоже. Хотя большинству из них лично я бы не доверил этот самый навоз грузить, не то, что — вносить. Но это уже вопрос качества человеческого материала, а не навоза.

Тягач стоял за мастерской. Внешне всё было на месте. Капот, сиденье, руль. Покрышки были интересные, кстати. Из пенорезины. Для быстроходных машин такие не годятся, так как быстро нагреваются и изнашиваются, но для тягача годятся вполне. Зато хоть по гвоздям езди — фиг проколешь. Этот красный, как помидор, трактор напоминал мне владимирский Т-25 ранних выпусков. Примерно в тех же размерностях и вместо кабины тент на подобие каркаса безопасности. А вот двигатель охлаждение имел водяное и, похоже, был низкооборотистый. У таких двигателей только один плюс — охренительный крутящий момент. Ещё бы, с такой длиной шатунов-то, и тяжеленным маховиком! Я обошёл тягач, пытаясь интуитивно определить неисправность. Рулевое вроде в порядке. Двигатель чистый. Мишка ходил за мной в благоговейном молчании. Как же — шаман, однако, приехал!

— Семён не говорил — что случилось с ним? — Поинтересовался я у Мишана. Он почесал затылок и неуверенно протянул: