Александр Белов - Круглый дизельпанк [СИ]

— Скажи, Фрам. Почему ты ушёл тогда, после лечения?

И чего это на неё нашло? Всё так хорошо было. Зачем портить впечатление от дружеской встречи?

— Э… Ну… Послушай, Лани. Мне тогда казалось, что ты начала привязываться ко мне. А это нехорошо в первую очередь для тебя же. Я человек, ты — вэйта. Я скиталец-одиночка без семьи и прошлого, ты — молодая целительница с хорошим будущим. У меня впереди неизвестность. У тебя — любимая работа, будущая семья, дети. Спокойная счастливая жизнь. Зачем я буду лишать тебя всего этого?

По мере моей речи глаза Лани сначала расширялись, потом сужались всё больше. Я замолк, а вэйта ответила с дрожью в голосе:

— Как у тебя всё просто, Фрам. Ты всё решил за меня. А ведь я живая, Фрам! Тебе не приходило в голову, что может быть мне и не нужно то будущее, что ты для меня приготовил?! Ты не думал, что я сама вольна распоряжаться своей судьбой и сама буду нести за неё ответственность?. А, Фрам?

Щёки вэйты пылали, глаза сверкали праведным гневом. Ладошка вырвалась на свободу. Вот она — та Лани, которую я знал раньше. Прямо как тогда в больнице, когда я предлагал ей переночевать, а она неправильно поняла. Ну почему с девчонками так сложно?!! И что сказать ей?

— Думал. И считаю, что ты сделаешь ошибку, пытаясь сблизиться со мной.

Язык мой — враг мой, это мне ещё на Земле говорили. Лани даже отшатнулась.

— Вот значит как?!. Ты просто упрямец, который бежит от самого себя! Ты не видишь очевидной вещи!

— Какой вещи?

— Такой вещи! Не нужны мне придуманные картины будущего, если в них нет тебя!!

— А?.. Чего?!

— Я люблю тебя с того самого момента, когда ты впервые открыл глаза! Слепой придурок!!!

Крикнула Лани, вытерла выступившие слёзы и со злостью хрястнула дверью прежде чем я вышел из ступора. Аж что-то посыпалось с крыши. Вот так поворот, твою дивизию! Я потоптался возле порога, пошёл в машину. Настроение упало гораздо ниже плинтуса. Примерно так в подвал. Сел, завёл двигатель. Как она сказала? Любит меня? Час от часу не легче! Ну зачем всё так закончилось? Я бездумно рулил, глядя перед капотом и едва не заблудился. Оставил вездеход на ставшей словно домашней стоянке «Ахейны», побрёл в номер. Дежурный смотритель пожелал доброй ночи, а я даже не отреагировал на любезность. Надо бы извиниться, но не до того сейчас. В голове эхом пульсировало: «-Я люблю тебя!.».. На своём этаже я остановился, прижался лбом к холодному косяку дверей и стал мерно стукаться дурной своей башкой об тот самый косяк. Бум! Идиот. Бум! Дебилушка. Бум! Дурак!

— Кто тут здание ломает?

Послышался сонный голос Марики. Я скосил глаза на источник звука. Марика стояла в дверях своего номера, кутаясь в халат. Пожал плечами и пожаловался:

— Твой брат — идиот.

— Ничего нового ты не сказал.

Зевнула девушка. Я усмехнулся и снова стукнул лбом по косяку. Марика потёрла лицо и спросила неуверенно:

— Что-то серьёзное?

— Как сказать. Видимо — да.

— Блин.

— Да не заморачивайся, это не смертельно. Просто я — идиот и свинья, обидевшая хорошую девушку.

— Дело в той вэйточке?

— Угу. Давай отложим мою исповедь до завтра? А то мне не хотелось бы изливать душу посреди коридора.

— Ну — давай завтра поговорим. Ещё древние говорили, что любую неприятность надо обдумывать с утра.

— Утро вечера — мудренее.

— А?

— Не, ничего. Пойду я. Спокойной ночи.

— Ага. И тебе. Ты ж, изверг, только туману напустил, а теперь спать отправляешь.

Я пожал плечами, махнул рукой и поплёлся к своему номеру. Мишка бессовестно и сладко дрых так, что занавески шевелились. Завидую, ёшь твою медь. Ещё вчера и я был счастлив в своей одинокости. Никто в любви не признавался и в тупик не ставил. Я пошёл в ванную, набрал горячей воды и залез в неё по подбородок. Поизображать что-ли подводную лодку? Буль-буль-буль..

Что мы имеем в данный момент? Имеем мы отвергнутую девушку и бесчувственного пня. Вернее — девушку-то мы как раз и не имеем. Вот если бы не был столь щепетилен, то со временем бы и имел. Тьфу ты! Ну что за мысли! Пошляк! Но чего теперь делать-то? Как паршиво всё сложилось! Извиниться? И что? Типа — извини, Лани, я был неправ и ты можешь и дальше меня любить, а я буду этим пользоваться. Бред какой. А может это и к лучшему? Зато у неё теперь иллюзий не останется… Как и доброго ко мне отношения. Я, конечно это переживу, но почему именно такая цена? Не, горячая вода совсем не помогает. Надо пойти и поваляться в кровати. Попытаться уснуть.

Опять снилось что-то тревожное и плохое. Окрестности Урус-Мартана, застава у перекрёстка шоссейных дорог. Ночь, отсветы горящих нефтяных скважин. Гул ночного бомбардировщика. Далёкие взрывы в предгорьях. В палатке темно и душно. Запах пота, мокрой одежды и горелого пороха. Мелькание красных бликов из дверцы «буржуйки» на брезентовой стене. Сонное бормотание, храп десятков солдатских глоток. Крик снаружи: «-Шухер, пацаны!!!». Руки хватают лежащий под боком «Калашников», ноги сами собой попадают в сапоги. В лунном свете маячат неясные тени. Совсем рядом автоматная очередь, ещё одна. Взрык заводящейся БМПшки. Словно стробоскопом, вспышками выстрелов из темноты выхватываются фигуры нападающих. Чёрные раловцы в набедренных повязках из светлой кожи. Оскалы острых зубов. Голая чёрная девочка огромными прыжками несётся ко мне. Вскидываю «калаш», жму на спуск. Щелчки осечек. Окраиной мозга проплывает мысль — осечки у «Калашникова»? Я сплю что-ли? Девочка совсем рядом. Перехватываю автомат за ствол, словно бейсбольную биту. Замах..

Я проснулся в холодном поту с ощущением того, что только что кричал. Твою ж дивизию! Вот это кошмар! На подгибающихся ногах добрался до ванной комнаты. Умылся из-под крана, попил, поднял голову. Из настенного зеркала смотрела бледная рожа. Ну привет, рожа. И ты — это я? Песец полярный, жирный. Поплёлся снова в кровать. Влажное от пота бельё неприятно холодило. Я закрыл глаза и провалился в сон без сновидений, чему был на утро очень рад.

Сегодня уже не я, а Марика отловила меня и потащила на улицу. Для остальных она сказала, что у неё есть вопросы ко мне как к механику. Мы действительно пришли на стоянку. Калинина опёрлась спиной о борт своего вездехода и поинтересовалась, глядя на меня со смесью любопытства и сочувствия:

— Ну?

— Палку гну.

Буркнул я, собираясь с духом. Наконец решился и рассказал ей о вчерашнем вечере и о том, как он закончился.

— Вот так. теперь не знаю — что делать.

— Хм. Неприятная ситуёвина. Она, значит, любит тебя. А ты — её?

— Блин. Не знаю! Нравится она мне. Это — да. Но вот люблю ли? Не хочу ей жизнь портить.

— Корбин! Ты действительно дурак! Я не спрашивала — хочешь или нет портить жизнь. Я спросила — любишь или нет?!