Аноним Сербский - Прыжок с кульбитом и валидолом (СИ)

За рекой, на горизонте, показался багровый диск солнца. Вода заискрилась, заиграла рябью, и удилище вдруг согнуло дугой. Вершинка яростно задергалась.

- Есть поклевка! - шепотом закричал я.

Пока Антон азартно вываживал добычу, попуская и следом подтягивая леску, я притоптывал от нетерпения. В конце концов, килограммовый судак оказался на берегу.

- Дай дернуть разочек, а? - взмолился я.

Антон милостиво уступил, и за полчаса мы попеременно надергали десяток судаков и пару щучек.

- На первый раз хватит, - с сожалением решил парень, оглянувшись на прыгающую кучку рыбы за спиной. - Иначе не унесем...

В чем преимущество рыбалки со спиннингом, так это быстрота разборки. Дольше добычу в мешок собирали.

- Слушай, а чего ты на физику налегаешь? - я перевел разговор ближе к нейтральной теме. - Не помню, чтобы в школе были какие-то проблемы.

- Чтобы поступить в институт, нужны пятерки по всем предметам, - напомнил мне Антон про безумные конкурсы 1971 года. - В математике я не сомневаюсь, всегда было отлично. А по русскому еще в седьмом классе Елена Абрамовна поставила диагноз: врожденная грамотность. Так что остается долбить физику до упора.

- Да поступишь ты в этот машиностроительный, - вздохнул я. - Я же поступил. Ты мне скажи, что дальше мыслишь.

- Учиться буду, - удивился Антон. - Сколько можно об этом говорить?

- В этом институте, брат, тебя ждет одна засада. Ну меня, по крайней мере, она нашла. Зовут ее Таня Билан, и лучше тебе ее не знать.

- Любовь, о которой ты говорил? - догадался Антон.

- Весной Таня меня так закрутила-завертела, что кушать не мог. Какая тут учеба? Загулял, забросил все дела - и вылетел из института. Сразу же загремел в армию, а она, сука такая, ни на одно письмо не ответила. Быстро нашла мне замену, доброжелатели сообщили моментально...

- И что ты предлагаешь? - насупился Антон.

- Пока что просто подумать, покопаться в моих воспоминаниях, - навязывать собственное мнение не хотелось, пусть парень сам осмыслит новую данность. - А вот Тамара мне часто писала теплые письма. Вроде бы ни о чем, милые пустяки, а как приятно...

- Тамара очень теплая, - согласился Антон. - Как это звучит по-армянски: 'ачкерт канчерт, айрум ен индз айрум хокис'.

- Ай, молодец, - я чуть не прослезился. - Переходят к тебе мои воспоминания... По-русски песня звучит так: 'глаза твои зовущие сжигают меня, сжигают душу'. Помнишь, что было первого мая?

- Конечно, первомайская демонстрация, - удивился глупому вопросу Антон.

- Шел в колонне с Тамарой? - уточнил я.

- Да, конечно. Забыл, что ли? Мы пели и танцевали.

- Антон, это моя первая женщина... - начал я.

- Нет, это моя первая женщина, - возразил он. - У нас это случилось первого мая!

- И у нас первого мая... - я вздохнул. - Слава богу, хоть в этом между нами нет разногласий.

Мои туманные рассуждения не смутили Антона:

- Ты сейчас о чем? Собираешься к Тамаре идти вдвоем?!

- А почему нет? - я гнул свою линию. - Мне стыдится нечего.

У каждого человека в жизни есть важные вехи.

И момент, когда юноша становится мужчиной, забыть сложно. По крайней мере, я запомнил крепко эту дату: первое мая 1971 года.

На Первомайскую демонстрацию я пошел в колонне гипсового завода. Отец звал с собой, однако парторгу гипсового завода невозможно было отказать - тот велел прибыть обязательно, с гитарой или гармошкой. Я выбрал гитару.

Толик-баянист вышагивал с баяном наперевес, я бил по струнам гитары, а между нами в чудесном сарафане приплясывала Тамара, обладательница волшебного голоса. Впрочем, демонстрантам музыкальное сопровождение требовалось несильно, они сами горланили громче любого духового оркестра.

По колонне постоянно передавали бутылки и стаканы. Лучезарно улыбаясь, Тамара подношения пригубливала, я чаще отказывался, а Толик глотал словно чайка, все подряд. Под конец демонстрации он наклюкался до такого изумления, что перестал попадать в ноты. Пришлось мне гитару отдать Тамаре, чтобы самому вооружиться баяном - не для игры, а ради сохранности инструмента.

Результат вышел печальнее, чем ожидалось - без баяна Толик потерял ориентацию в пространстве. Он стал спотыкаться, мямлить что-то непонятное и вообще, тормозить хуже моего нынешнего домашнего интернета. В конце концов, в колонне нашлась Толикина жена, которая утащила это тело домой.

Заводчане покидали плакаты и транспаранты в подъехавший грузовик, что означало конец официальной части. Сдавать баян Толика мы воздержались, отошли в сторону. А народ стал сбиваться в кучки, дабы, озираясь, пошелестеть там деньгами - праздник только набирал обороты.

- Зайдем ко мне? - предложила Тома. При улыбке очаровательные ямочки на щеках так и притягивали взгляд. - Бросим инструменты, зеленого борща поедим. С утра сварила, с мясом и курочкой.

В Строительном переулке Тамара снимала 'квартиру', которая оказалась хатенкой на две малюсенькие комнаты. Она с гордостью показала мне 'зал' и крохотную 'спальню'. Кухня с прочими удобствами, естественно, размещалась в садике.

- А вот здесь у меня пристроена собственная баня, - она распахнула низкую дверь. - Прямо из прихожей вход, представляешь? Очень удобно.

Нагнув голову, я шагнул следом.

- Чего застыл, Тоша? - Тамара обернулась, делая шаг назад. - Застежку сзади расстегни... И быстренько раздевайся, такого пропотевшего за стол не пущу!

Все дальнейшее происходило как в тумане. Тамара избавилась от одежды, помогла мне стянуть штаны - я тормозил, как собственный интернет и Толик на демонстрации вместе взятые. Гибкая и тонкая, Тома ловко скользила по баньке, готовясь к помывке. Потом она поочередно вылила на нас несколько тазиков теплой еще воды, намылилась сама, и принялась обихаживать мое восставшее достояние.

- Ого, - восхитилась девушка. - Нас не сломишь, не нагнешь!

Вот на этом месте банного процесса я позорно оконфузился - выстрелил частой очередью, как зенитный пулемет по низколетящим целям.

- Мы не успели начать, а ты уже кончил, - весело удивилась Тома, снисходительно улыбаясь с высоты своего опыта. - Да не хмурься, это горе не беда. То ли еще будет. Ну-ка, полей на спинку...

Лицо горело стыдом, однако предаваться горю было некогда - я полил, куда велели. Она вдруг повернулась и поставила новую задачу: мыть ее везде-везде, причем очень тщательно. Я начал выполнять команду, когда неожиданно оказалось, что организм восстановил полную боевую готовность. Тамара это тоже подметила, и объявила помывочный процесс завершенным. Завернувшись в полотенце, она потащила меня показывать свою спаленку.

Там девушка многое показала и позволила. Запасов моих доблестных зарядов хватило где-то на час, что оказалось достаточным для начала боевой и политической подготовкой новобранца.