Валерий Шмаев - Мститель. Бывших офицеров не бывает

– Ну и чего ты так на меня вылупился? Пусть посидит, подумает, а потом продолжишь допрос. Арье проинструктирован. Он её сейчас с ног до головы керосином обольёт и придвинет к раскрытому окну. Наша красавица с полчасика в испарениях посидит, помёрзнет и молить тебя будет, чтобы ты её о чём-нибудь спросил.

С садистами всегда так. Ты её глаза видел? Она на всех допросах присутствовала да во всём участвовала. Ты фотографии из концлагеря хорошо разглядел? Советский Союз она люто ненавидит, коммунистов сама вешала и расстреливала. В НКВД её родителей либо шлёпнули, либо выслали – с сорокового года нет никакой переписки.

Ей на твои разговоры наплевать и растереть. С ней можно месяц разговоры разговаривать, она только издеваться будет. Побоев она тоже не боится, ещё и не такие побои видела. Ей от таких звездюлей, которые мы сейчас можем выписать, только щекотно будет. Упёртая. Да и ни времени нет, ни желания из неё признания выбивать. Всё равно соврёт, а проверить мы с тобой никак не сможем. Значит, надо сделать что-то такое, чего она не видела и прикинуть на себя не могла.

Может быть, на себя ей и наплевать, но на брате сломается однозначно. Только надо смотреть, чтобы не задохнулась. Откройте окно пошире, пусть как следует промёрзнет. Арье ей периодически будет свежего керосинчика подливать и молоточком по голеням слегонца постукивать, чтобы жизнь ей малиной не казалась. Ну да он знает, что делать, чтобы хозяйке скучно не было.

– А я и вправду поверил, что ты её действительно жечь будешь, – сказал мне «Серж». – Ну, ты артист, командир, – добавил он и вышел из комнаты. Странный он какой-то. А кто сказал, что не буду? Обязательно буду, но чуть позже и не в доме. Вот только брательника её дождёмся. Толку от того, что мы их в доме сожжём? Никто же не узнает. Сгорели и сгорели. Мало ли деревенских домов горит? Сжечь – обязательно сожгу. Ещё и дровами обложу, и керосином погуще оболью, чтобы костёр не потух. За то, что мы на фотографиях увидели, надо жечь эту сестричку с её братиком по пять раз в день. Оживлять и снова жечь. Хорошо, что мы только на фото увидели кучу детских трупов, а не вживую, как на хуторе, но там с пяток детей было, а на этой фотографии человек семьдесят вповалку, и эта сучка улыбающаяся прямо рядом с виселицей.

Поспать надо. Утро только начинается, да и «Сержу» с Арье надо отдохнуть, а «Гном» пусть подежурит, нам ещё ночью куролесить. Дошёл до спальни хозяйки, рухнул ничком на кровать и почти сразу отрубился.

Проснулся в первом часу. Блин. С керосином я погорячился – воняет по всему дому. Но если воняет так здесь, что творится в маленькой комнате, я даже представить себе не могу. Разбудил Арье, спящего рядом со мной на кровати. Он проснулся и сразу сморщился. Огляделся, привставая. О! Здесь и «Гном» спит, но этот кадр, не заморачиваясь, вывалил всё из шкафа и разлёгся прямо на вещах. Отправил Арье за «Сержем». Пришедший напарник тут же огорошил.

– Спишь крепко, командир, а у нас гостья. Подружка подошла на огонёк. Тоже в форме и, как ты любишь говорить, «теперь поют на пару» и так дружно, я прямо не успеваю записывать. Правда, я проговорился, что ты в город пошёл к связному. Лотту тут же прорвало, а потом и подружка подключилась.

– Ты их хотя бы развёл по разным комнатам? Шустряк-самоучка.

– Конечно, развёл, сейчас подруга поёт. Послушаешь?

– Да я бы послушал, но я же ушёл, поймёт, что нагрели, замкнётся. Арье возьми, пусть учится. Что-нибудь интересное есть?

– Есть. Всё интересно. Потом почитаешь. – Самую интересную информацию нам слила «подружка невесты». Как только она увидела, в каком состоянии и в каком положении находится сама «невеста», она тут же добровольно согласилась на вербовку. Видимо, просто не хочет оказаться рядом в костре. Что ж, вполне понятное желание. Вот её-то я и решил использовать как канал слива дезинформации.

Мы с ней даже пообедали вместе, влив в неё в три приёма почти четыреста граммов коньяка. Нормально так. Засосала и не поморщилась. Я-то «пришёл из города» уже хорошо накатившим, с заплетающимся языком и подчёркнуто чёткой координацией движений. Потом мы с ней на пару ещё добавили и в процессе при ней уже столько наговорили. Причём подыгрывающий мне «Серж» периодически меня одёргивал. Вот, к примеру, про «Первого» в немецком штабе и про агента в полицейском управлении Риги, а то ведь немцы и полицаи совсем ничего про нас не знают, это ведь несправедливо. Я же обещал, что скучно никому не будет, вот и пусть развлекаются. Может, и правда кого найдут?

Лотта с братцем однозначно у меня кандидаты в покойники, а эту, как бы её помягче назвать. Ну ладно, назову вещи своими именами. Этого лошарика придётся оставить в живых. Очень она лошадь лицом напоминает, так и хочется, как в том анекдоте, накормить её овсом, но чего не сделаешь для чистоты эксперимента. Да и овса у меня нет.

Это только соловья баснями не кормят, а для этой лошары мои басни в самый раз. Единственное, пить с ней коньяк было несколько непривычно. Я никогда не квасил с лошадью, а под самый занавес, закрыв глаза и слушая её истерическое ржание, у меня сложилось полное впечатление, что я накатываю со своим покойным средством передвижения. Правда, моя лошадка была значительно спокойнее.

В процессе поисков «Гном» с Арье обнаружили в спальне братца небольшой тайничок. Ничего серьёзного, но гордятся неимоверно и, надо сказать, заслуженно, и в спальне у Лотты было килограмма два драгоценностей, но это уже заслуга лично «Гнома». Недаром он шкаф перетряхивал, кладоискатель доморощенный. Ещё я нашим девчонкам нагрёб пару мешков всяких тёплых меховых вещей – Лотте они больше не понадобятся.

Не скажу, что вещей у нас мало, но у меня девчонок восемь штук и мне их всё время жалко. Другое дело, что количество вещей, которые придётся с собой тащить, опять растёт, а как уходить отсюда, я ещё пока не придумал. Нет, есть у меня пара мыслишек, но они обе связаны со станцией, а станция здесь очень сильно узловая и, соответственно, хорошо охраняемая.

Кроме всего остального рядом находится шталаг-340. Лагерь военнопленных, а в нем больше шестидесяти тысяч человек. Я про него знал, но не думал, что там столько народу. Это же представить себе невозможно. Когда-то в юности я подсчитал, сколько детей в московской средней школе. Опуская подробности, у меня получилось шестьсот человек. Здесь на четырёх футбольных полях людей на сто средних школ, и это помимо гетто, в котором расстреливают от пятидесяти до двухсот человек в день. А сколько народу там ежедневно умирают от голода и тифа, вряд ли кто вообще посчитать сможет.

Только сейчас я узнал, что в Резекне тоже есть концлагерь. Шталаг-347. Вот куда, оказывается, «Рысь» привезли. Их просто без еды держали, чтобы раненые все поумирали. Теперь понятно, отчего там каратели рядом базируются. Самое поганое, что я ничего не успеваю. Нам с «Сержем» вдвоём не разорваться, а бросать сейчас в бой курсантов – это абсолютно бессмысленно уложить их в могилу. Вон они ходят за нами, как щенки новорожденные, и о челюсть свою нижнюю спотыкаются, а это самые подготовленные, про остальных я вообще ничего без мата сказать не могу.