Юлия Дии - Маршал Конфедерации. Карста

— Детки у меня… Малые… Не губите! Жена…

«Да вы поэт среди вымогателей, батенька! Менестрель, бубёныть! — не переставал удивляться Юрий. — Гнуснейший, по всей видимости, тип, далеко пойдёт! Ежели, конечно, кто-нибудь вовремя не остановит… А старина Рол до чего хорош! Ох, хоро-о-ош! Каюсь, недооценил я тебя поначалу! Мастер-класс! Станиславский с Немировичем и этим… как его… Данченко рыдают с жалости! На пенсии студию театральную с тобой откроем. Чур, я уборщиком в женской раздевалке!»

— Ну, ну, ну! — Мхеер по-отечески приобнял за плечи артистично всхлипывающего Роланда. — Мы, к глубочайшему сожалению моему, друзьями никогда не были, но ты же знаешь, я всегда готов прийти на помощь. Неужто не знаешь? Так знай наперёд! Просто по-соседски, по доброте душевной, тем более — родственнику Окружного Судьи! Кто ж откажет-то? В сущности — плёвое дело! Подмазывать начальника караула мне не впервой, а с бойцами своими он и без сопливых разберётся. Гааш! Будут молчать, точно куры потрошёные! Ха-ха! А ежели не будут… Языки вырвет или взаправду выпотрошит! Зар-р-руга! Хвала Вааглу, мы своевременно повстречались, так выходит… Ты боле никому не рассказывал, мерзкий выкидыш кар-р-росты? …Нет? И не вздумай, молчи уж лучше, не то мигом Раагу в лапы угодишь! …Я тебе помогу, можешь мне довериться! Сам понимаешь, из чужих рук сержант Гаал мзду не примет, забоится! А у меня — не забоится, мы же вроде того родственники, хоть и дальние. Опять-таки с ребятками своими вопросы как-нибудь решу, так выходит… — словно ища поддержки, огляделся по сторонам. Из темноты молча воняло. — Решу, решу, не сумлевайся! И лишку с тебя не возьму. По самым скромным оценкам выходит… Да чего там, точнёхонько в три ругонских дана и уложишься! Тютелька в тютельку! Заодно, между делом, можем тебя от постояльца сомнительного, гааш, избавить, чтобы, так выходит, расходов напрасных не несть. Надеюсь, никто кроме нас здесь его пока не приметил? …Превосходно! Аккурат под утречко, значится, и-и-и… того… это… закопаем, так выходит… Что дополнительно встанет заведению… встанет дополнительно… — шевеля мясистыми влажными губищами, некоторое время, вперив мутный взгляд в потолок, изображал напряжённую мозговую деятельность, вдруг заискрился весь, заулыбался приветно. — Так уж и быть, уложимся в ту же цену! Помни мою доброту! По рукам? — и, не дожидаясь ответа: — Значит, по рукам! Быстренько тащи сюда золотишко! Моё, так выходит…

«Браво! Ай, молодца! Бурные аплодисменты! Хоть бы одну денежку каку занюханную оставил на развод! Так нет же, всё оттяпать норовит, живоглот! Красавец! — где-то в глубине души Юрий уже даже малость сожалел, что там-сям регулярно приходится устранять подобных колоритных персонажей. И этот, судя по всему, ближайший в очереди. — На фига, спрашивается, Рол ему за бабки сболтнул? Глядишь, пожил бы ещё немножко, деловая колбаса… Хотя-а-а-а… Ан нет, бубёныть! Меня неудачно засветил! По-любасу, значит, в расход пустим!»

Будто в воду глядел Маршал. В то же время магическая мимема «деньги» возымела, по-видимому, мобилизующее воздействие на присутствующих. Мало-помалу начали выползать на свет остальные, держащиеся доселе в тени, участники дивертисмента. Пошатываясь, нервно мацая рукоятки мечей, злобные, наглые, вонючие. Юрий на всякий пожарный втихарца нащупал за спиной славный фламберг. Боевые потенции этих… хм… выблядков он, разумеется, уже заценил. Особой угрозы не представляли, но всё же…

— Плевать мне на этого бродягу, гааш! Ты обещал лучший в городе эль, писарь! — чуть не плача, обиженно проскулил один из них. — Вместо того торчим здесь битый час, горло нечем сполоснуть! …Эй! Зарруга! А что там о деньгах?

— Хочешь пивка, брат Ээхм? Отличного монастырского эля из личных запасов любезного Вруума? Ведь мы этого достойны, правильно?! Бери! Пей, только с хорошим человеком разговаривать не мешай! — взмок, раскраснелся от возбуждения перекормленный претонов письмоводитель. — Вот же оно, прямо под носом у тебя! Уверен, наш заезжий боров не станет возражать. Правда, боров? …Отвечай, кар-р-ростово отродье!

— Ты бы, это… гм… писаришка, нагар-то с фитилька снял… Коптит! — внешне Юра, отдадим ему должное, абсолютно бесстрастен.

— Что там прокудахтал, голодранец? …Не обращайте внимания, братья, сегодня боров угощает! Пока живой, так выходит… От трактирщика нынче что-то толку маловато. Гааш!

— Бананы из ушей вытащи, ушлёпок! Заодно пасть прополощи, крыса канцелярская! Воняет зело! — ни один мускул не дрогнул на хищном бородатом лице, лишь серо-стальные глаза метали молнии исподлобья.

Ни голосом, ни позой, ни единым движением своим не выказал он закипающее внутри неуёмное желание поставить свинообразного подонка на место, заткнуть его грязный, дурно пахнущий рот. И, неплохо бы, надолго… А вот с бананами явно у Юрки ляпсус трубецкой выскочил! Жесть! Хвала Вааглу, никто в запале не хватился. Ха! Не ровён час, пришлось бы тоже сказочки элефийские выдумывать.

— Гм! Ты что же это, гнида иноземная-гааш, выходит, позволяешь себе тявкать на верных слуг претоновых?! Думаешь, соришь тут деньгами, шваль ругонская, тебе всё с рук сойдёт? — обрюзгшая поросячья морда из красной вмиг сделалась пунцовой, косматые брови грозно съехались к переносице. — Ээхм-гааш, зар-р-руга! Чего застыл, словно истукан?! Хотел эля?! Уже, пей скорее! Пора развлечься! Давайте-ка, друзья, поджарим этого вшивого курзона! Пущай посидит, падаль, голой жопой на раскалённых угольях, глядишь, вежливее станет! — с перекошенным от злобы лицом обернулся к Роланду. — Подбрось-ка дров в камин, трактирщик! Тащи сюда жаровню ж-ж-живо! Мерзкий выкидыш кар-р-росты! Папаша Рааг будет гордиться нами! И… это… деньги, что должен мне… и моим добрым друзьям, прихвати заодно!

«О-о-о-о, уважаемый, да у вас апоплексический цвет лица! Вы бы, гражданин писарчук, поаккуратнее со здоровьицем-то! — промелькнуло в маршальском мозгу. — Нервы беречь надо! Так ведь и инсульт схлопотать недолго!»

Забегая малька вперёд, отметим: лучше бы бедолага Ээхм ещё недолго потерпел, дождавшись того самого заветного бочонка, о коем столь терпеливо увещевал милейший Вруум. Ибо, лишь только он наклонился, утробно рыгая, с глумливой ухмылочкой потянувшись за чужой кружкою, как Юрий, недолго думая, аккуратно, дабы не испачкаться, прихватив грязную, дрожащую то ли от инстинктивного страха, то ли беспробудного пьянства руку, чуть поддёрнул на себя, выведя из равновесия, без того плохо держащееся на ногах, долговязое тело и тут же, привстав, сильнейшим хлёстким ударом наотмашь отправил любителя халявного пивка отдохнуть в дальний угол, где тот с разбитым лицом и прилёг, сгрёбши к тому ж попутно в кучу пару столов и с десяток стульев. На мертвенно-бледном лице Роланда застыло выражение полнейшей безнадёги. «Шайссе! Шайссе! Шайссе!» — читалось по обескровленным губам. А кое-кого с удовольствием несло: