Георгий Крол - Корректировщик. Блицкрига не будет! [litres]

Он с трудом перевёл взгляд на меня. Мальчишки замолкли, тревожно глядя то на него, то на меня.

– Товарищ командир, они говорят, тут, в Варшаве, немцы создали еврейское гетто. Согнали евреев со всей округи. Очень много, в комнатах по 10–12 человек живут. Продовольствия почти нет, только у спекулянтов. За выход из гетто сажают в тюрьму, выходить только на работу. А сейчас гетто окружили солдаты СС и просто убивают всех подряд. Огнемётами поджигают дома вместе с людьми. Товарищ командир, разве такое может быть? Люди могут такое делать?

– Может, старлей, может. А они не люди, они мразь, которую надо давить. Слушай сюда, мне нужна связь со штабом фронта максимум через полчаса. Что хочешь делай, но дай. И командира 12-го мехкорпуса тоже. Выполняй.

Старлей был в ступоре. За весь рейд ни разу не задержал со связью даже на секунду, а тут на тебе.

– Двигайся, Морзе хренов, там люди гибнут.

Я впервые повышал голос на офицера в присутствии солдат, но, главное, старлей метнулся в машину. И связь он мне дал не через полчаса, а гораздо раньше.

– Командующий западным фронтом Павлов.

– Командир 1-го гвардейского десантного полка Доценко. Товарищ генерал армии, у нас возникла особая ситуация. Немцы в городе уничтожают мирное население. Прошу разрешения, продолжая выполнять поставленную задачу и блокировать шоссейные и железную дороги, частью сил войти в город и воспрепятствовать массовым убийствам и разрушениям.

Видимо, на мой счёт у командующего имелись особые указания, иначе объяснить немедленное разрешение на проведение операции я не могу. Тут же начали составлять план. Он был прост. Разведрота и первая рота второго батальона, практически весь мой резерв, идут в город. Технике там делать нечего, идут только со стрелковым оружием. Выдвигаются по Иерусалимским аллеям до вокзала, а дальше по улицам Желязной и Маршалковской обходят гетто и зачищают от солдат вермахта и эсэсовцев. То, что я приказал дальше, в боевой приказ не заносилось.

– Людей с вот такими знаками на форме, – я нарисовал на листе готические СС, – в плен не брать! Командование группой принять капитану Голубеву.

Я отозвал Серёгу в сторону, вцепился ему в плечо.

– Извини, Серёга, иначе не могу. Только прошу, держи себя в руках. И людей держи. Мы десантники, не палачи. То, что вы там увидите, никому не приведи Господь увидеть, но ты держись. Слышишь, капитан, держись!

Серёга и так был серьёзен, а уж сейчас…

– Я возьму своих людей?

– Бери.

– Мы пошли.

– Удачи, брат.

Серёга и его бойцы ушли в дым. Теперь у меня даже минимального резерва нет. И с боеприпасами полная хана. Ещё одна, максимум две такие атаки, и придётся отбиваться сапёрными лопатками от танков. А немцы снова пошли валом. Только теперь они не старались нас уничтожить, они старались вырваться. Атаки с запада почти остановились, я смог перебросить какую-то часть третьего батальона в помощь первому. Стволы раскалились, в бою опять было всё и все. БМДшки расстреливали последние снаряды.

Собственно говоря, удержать всю массу атакующих мы не могли. Мы стремились уничтожать технику и тяжёлое вооружение. После этой атаки местность перед нами напоминала свалку вторчермета. Причём многое вполне подлежало ремонту, просто поняв, что с техникой не уйти, фрицы сматывались налегке. Но и пожгли мы немало. Потерь становилось всё больше, а немцы лезли и лезли. Линии обороны как таковой больше не было. Бой разбился на отдельные очаги.

Сдержать усилиями полка всю массу войск нескольких армий – это, доложу я вам, непросто. Вокруг дрались отдельные роты, взводы и отделения. Только бесперебойная радиосвязь позволяла нам хоть как-то координировать действия полка в целом. К счастью, это понимали все, штаб и радистов прикрывали надёжнее, чем родную мать. Часто, из опасения попасть по своим, дрались врукопашную.

Вот только я опять не учёл, с кем имею дело. И я вовсе не о немцах. Я о Генштабе. А может, о лично товарище Сталине. В тот момент, когда я решил, что всё, баста карапузики, со стороны Варшавы донёсся нарастающий гул. В небе над нами появилась целая армада тяжёлых «ТБ-3» и «ЛиСов». Ни я, ни, тем паче, фрицы не успели сообразить, что к чему, а нам на головы посыпался… десант. Небо покрылось белыми облаками куполов. Их было много. Очень много. Вокруг меня орали бойцы и командиры. Тут было и «Ура!», и «Бей гадов!», и много ещё чего, не всегда цензурного.

Мы забыли обо всём, кроме одного. Прикрыть своих братьев-десантников, не дать немцам уничтожать их в воздухе. Без всякой команды, без всякого согласования полк бросился в атаку. Но и немцы удивились не меньше. Только они совсем скисли, поняв, что мы только отвлекли их внимание. Наша внезапная атака окончательно их деморализовала. Непобедимый вермахт бежал кому и куда было сподручней…

Вскоре к моему штабу подошёл худощавый человек в комбинезоне. Три большие звёздочки на плечах. И лицо было очень знакомым. Особенно вихрастая причёска. Пока он шёл ко мне, я мучительно пытался вспомнить. И ведь вспомнил же. Буквально на секунду раньше, чем он представился.

– Командир 5-й воздушно-десантной бригады полковник Родимцев. Бригада десантировалась в составе 3-го воздушно-десантного корпуса. Имеем задачу во взаимодействии с 12-м мехкорпусом и 1-м гвардейским воздушно-десантным полком окружить и уничтожить немецкую группировку в Варшаве.

Посчитав официальную часть оконченной, полковник протянул мне руку. Я пожал её с огромной радостью.

– Да уж, Александр Ильич. Вовремя вы появились. Ещё чуток, и пришлось бы нам совсем паршиво. Люди-то пока есть, а вот боеприпасов ноль. Так что спасибо, выручили.

– И вам спасибо, что не дали фрицу в воздухе нас прижать. Можно сказать, чисто приземлились, почти без потерь, как на учениях.

Как оказалось, о нас позаботились. Боеприпасы к пушкам БМД, патроны. Гранаты, выстрелы к «РПГ», всё мы получили. Полк приводил себя в порядок. Потери были большие, о двух ротах, ушедших к гетто, ничего не было известно. Может, с рациями что? Надеюсь, ребята живы. Иначе не представляю, как я Лене в глаза смотреть буду. Бои шли достаточно вяло. Немцы вели себя странно, было такое впечатление, что из них выпустили воздух.

А вскоре к нам с двух сторон вышли танки. Наши танки, 12-го мехкорпуса. На правом фланге, со стороны Иерусалимских аллей – 144-го танкового полка, а на левом, со стороны улицы Полчиньска, 56-го. Варшава была полностью окружена. Корпус Черняховского дрался уже на левом берегу Вислы. Свою задачу выполнили 23-й и 28-й понтонные и 371-й сапёрный батальоны, навели переправу, и на улицы левобережья пошли бойцы мотострелковых полков. Немцы начали массово сдаваться. Сопротивление оказывали эсэсовцы, которым так и так жить не светило, или убеждённые нацисты. Отдельные очаги боёв существовали до 27 июня, но город был взят к вечеру 25-го.