Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Потом приглядываюсь повнимательнее, и возникает жуткое желание завыть диким зверем. Обнаженные тела в «поленнице» за бараками – женские, и на виселице возле аппельплаца тоже. Хочется воскресить всех тех гадов, которых мы так неосмотрительно убили, и казнить их по новой, на этот раз с применением особо негуманных средств. Вроде сожжения на медленном огне и посажения на тупой, толстый и плохо оструганный кол. Бр-р-р. А мои ребята?! Они же теперь немцев в плен брать не будут, отныне и навсегда! Нет, такое прощать нельзя!

Василевский выбирается из командирского люка БМП, слегка обалдевший и весьма грозный. Козырнув, с ходу рапортую:

– Товарищ генерал-лейтенант, во время марша был обнаружен объект, идентифицированный как немецкий лагерь для советских военнопленных. Во избежание попыток охраны уничтожить заключенных, принял решение атаковать немедленно, с ходу. Мои опасения оправдались: несколько не подавленных нами сразу вышек открыли огонь не по нам, а по баракам с пленными. Наши потери подсчитываются, охрана лагеря уничтожена полностью. Докладывал капитан Рагуленко.

Василевский кивает и молча осматривается по сторонам. Из дверей бараков робко-робко появляются пленные. Невероятно худые, кто в затрепанных армейских гимнастерках, кто в штатских ситцевых платьях. В плен они попали еще в октябре, а сейчас, простите, уже январь.

– Вы все сделали правильно, товарищ капитан! Приняли быстрое и единственно верное решение. – Василевский жестом подозвал своего адъютанта. – Пиши, с момента принятия присяги СССР – капитану Рагуленко…

– …Сергею Александровичу, – подсказал я.

– …Сергею Александровичу, – повторил Василевский, – присвоить звание майора! Кстати, расстрел немецкого эшелона в Симферополе – это тоже ваша работа?

– Так точно, то есть не моя, а моей роты, мы там тоже все вместе работали, один бы я не справился, – пошутил я.

– Добавь, – бросил Василевский адъютанту, – …и наградить орденом Боевого Красного Знамени. А теперь давай пойдем и посмотрим в лицо этим героическим женщинам.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – я устало козыряю. Кстати, дело полный сюр, бабоньки, по-моему, еще не врубились, что они уже свободные, и смотрят на моих камуфлированных бойцов испуганно-непонимающе.

Да, такой формы одежды, в какую одеты мои парни, им явно видеть не доводилось. Но постепенно до них начинает доходить: пылающий барак охраны, разбитые пулеметные вышки, порванная проволока и разбросанные повсюду трупы немецких охранников и татарских шуцманов. И мои суровые, брутальные парни с «калашами» наизготовку. И чей-то выкрик:

– Бабоньки, да ведь это наши, наши, бабоньки, фронт вернулся!

Нас окружили, стремясь прикоснуться, пощупать, удостовериться, что мы не призраки, навеянные голодным бредом, а самые настоящие. Только вот есть во всем этом ликовании одна проблема: как бы на какого-нибудь рядового Васечкина не запала сердцем его родная бабушка? Шанс есть, хоть и не очень большой.

– Одну минуту, товарищ генерал! – я нахожу взглядом лейтенанта Борисова, вокруг него самая густая толпа, того и гляди разорвут парня. За рукав вытаскиваю его из окружения. – Значит, так, лейтенант, мы сейчас пойдем дальше согласно приказу, а ты со своими бойцами останешься здесь. Назначаю тебя временным комендантом лагеря освобожденных военнопленных. Я сейчас доложу в бригаду, они пришлют помощь, а ты уж продержись. Обеспечь безопасность, уход за больными и ранеными – короче, сам знаешь. Отвечаешь за все только перед полковником Бережным! Понятно?

– Так точно, товарищ капитан, понял, но все же… – взмолился тот.

– Выполнять приказ, товарищ лейтенант! Война не завтра кончится, и немцев на твою долю еще хватит, – отрезал я, – а сейчас твой отряд способен выполнить поставленную мной задачу, и в то же время ваше отсутствие минимально ослабит наши силы. Ничего личного – только холодный расчет, понимаешь?

– Так точно, товарищ капитан, – все еще с обидой произнес тот, – разрешите идти?

– Идите! – я повернулся к Василевскому и козырнул: – Товарищ генерал-лейтенант, разрешите продолжить выполнение боевого задания? – Немного помедлил и добавил: – А то нас здесь женщины или на куски разорвут, или насмерть зацелуют, что, впрочем, одно и то же.

– Да, капитан, выполняй, – коротко ответил Василевский, и мы пошли обратно к моей машине.

На полпути генерал неожиданно заговорил вполголоса:

– А ведь мне там у вас в штабе капитан Тамбовцев говорил о таком. План «Ост», зверства фашистов. Я не верил, точнее верил, но не до конца, думал – преувеличивает. А нет, он даже преуменьшал. А ведь это мы виноваты… Не смогли спланировать, отразить…

– Товарищ генерал-лейтенант, вы лично ни в чем не виноваты, кто же знал, что генерал Павлов – предатель, – заметил я.

– Павлов не предатель, товарищ капитан, он просто дурак! – резко возразил мне Василевский.

– Ах, не предатель… Тогда, товарищ генерал-лейтенант, почему немцы, по натуре ужасные педанты, скрупулезно рассчитывающие каждый свой шаг, смогли всерьез поверить в смешную цифру в шесть недель, которые им понадобятся, чтобы пройти от границы до линии Архангельск-Астрахань? Это только в том случае, если они были уверены, что на одном или двух главных направлениях перед ними рухнет фронт. Такое у них получилось в Литве и Белоруссии, так что делайте выводы сами.

И этот же план войны в течение шести недель позволил немцам перед ее началом сделать все, чтобы не насторожить нашу разведку. Сами знаете, что не было отмечено подготовки к зимней кампании в России. Ни теплых вещей, ни специального топлива и смазки… А уж после разгрома Западного фронта и прорыва немцев через Минск на Смоленск, мы заимели то, что имеем. Понимаете, товарищ генерал?

– Понимаю! – Василевский поднял голову. – А что это за план войны в течение шести недель?

– Будете в нашем штабе, увидите сами. Спросите у полковника Бережного, что такое «план Барбаросса». – Я вспрыгнул на броню. – У него есть на эту тему специальная литература, вам как генштабисту это будет весьма интересно.

Василевский молча кивнул и полез через люк на командирское место.

6 января 1942 года, утро.

Женский лагерь для советских военнопленных под Бахчисараем

Старший военфельдшер Алена Лапина

Вот уже больше суток канонада гремит не только с юга, со стороны Севастополя, но с северо-запада, примерно там, где расположены Евпатория и Саки. По лагерю ходят самые разные слухи, в том числе и о том, что всех нас при подходе Красной Армии немедленно расстреляют. Но большинству женщин-военнопленных было уже все равно, лишь бы прекратились эти пытки голодом и холодом.

Шум моторов и лязг гусениц – танки. Конечно же немецкие, какие еще танки могут быть здесь, в тылу. Вчера мимо лагеря весь день шли немецкие войска. Шли от Севастополя на север, туда, где сутки назад загрохотала канонада. Неужели наши высадили десант?