Андрей Максимушкин - Реванш. Полная трилогия

— Я чувствую себя грязной свиньей, — признался Шнитке. — Этот был третий.

— Всего пять кураторов, — вздохнул Шумилов. — Я понимаю, что надо. Каждый должен думать, что он единственный, тогда у нас будет шанс. Тяжело с ними разговаривать. Не люблю врать в лицо.

— Еще двое. Сабурова привезут через час. Кто будет раскрывать карты от ученых?

— По очереди. Минаев уже готовится. Потом опять очередь Артема Михайловича. — Шумилов тяжело плюхнулся в кресло и подпер голову кулаком.

— Система, — злобно ощерился Владимир Строгов, — она будет убивать. Она обороняется. Я уже вижу сопротивление Системы. Из пяти кандидатов четверо погибнут в случайных разборках, будут вынуждены бежать за границу, их смешают с дерьмом и дискредитируют, они могут надолго приземлиться на нарах.

— А если пройдут двое или четверо?

— Эрвин Теодорович, мы все сто раз обговорили. Выберем наиболее подходящего, а остальных уберем в резерв.

— Двое очень амбициозны, их разрабатывают втемную, — напомнил Шнитке. — Эти люди не согласятся уйти на вторые роли.

— Рычаги и финансирование у кураторов. Надавим, не впервой.

— Пока время есть, пойду курну. — Строгов демонстративно распечатал новую пачку «Кэмела».

— Кури здесь, — предложил Шнитке, подтолкнув к товарищу пепельницу.

— А остальные?

— Курите, — разрешил Павел Николаевич.

Тяжело принимать такие решения, но приходится. Советские граждане уже не могут бросить жителей Мира-01 на произвол судьбы. Отказ в первую очередь ударит по СССР. Нельзя бросать своих. Просто нельзя, и все тут. Шумилов это понимал, именно он настоял на дублировании кандидатов, но понимать и знать — это одно, а принимать — совсем другое. Сложно врать рядовым, посылая их на невыполнимое задание.

— Нельзя было иначе, — выдохнул Шнитке, похоже, генерал уговаривал самого себя. — Люди должны знать, что они ведут единственного кандидата, единственный шанс на спасение. Это первая и последняя попытка взять власть. Тогда они выложатся на все сто.

— Мы это уже обговаривали, Эрвин Теодорович. — Строгов положил руку на плечо генерала.

— Меня один раз уже предали. Мою страну предали и сдали. Моих камрадов судили как преступников. — Лицо генерала исказила горькая усмешка. — Я не могу проиграть на этой войне.

— Война?

— Это моя личная война, товарищ Шумилов, — получилось слишком официально, но все присутствующие поняли генерала.

Собиравшийся покинуть кабинет Артем Гуларян остановился у двери.

— Я проиграл в ГДР, но я должен отомстить, должен вернуть долг врагам моей страны. Как говорят русские, сочтемся.

— Мы все деремся с одним врагом, — напомнил Строгов.

Наблюдая за старыми товарищами, Шумилов вспомнил, что именно Владимир Строгов с самого начала выдвигал идею выращивания у соседей новой политической элиты, отбора нужных людей. Генерал Шнитке и помыслить не мог, что мы можем отступить, оставить соседей один на один со своими проблемами. Немец из ГДР исповедовал рыцарский принцип: «Защищать и оберегать». Да, Эрвину в свое время пришлось нелегко, он один мог сказать, что понимает соседей, людей, на чьих глазах рушилась их страна, кого объявили безрукими совками и обвинили в преступлениях, которые они не совершали. Всех скопом.

Грустно. Умеренная фракция во главе с Шумиловым проиграла. Он был вынужден шаг за шагом сдавать свои позиции, отступая под градом железобетонных аргументов товарищей. В конце концов пришлось признать, что без активного вмешательства не обойтись, надо лезть в драку и помогать соседям. Этическая сторона вопроса отодвинута в сторону. Не до угрызений совести и интеллигентских размусоливаний о свободе выбора, когда на кону стоят жизни десятков миллионов человек.

Уже поздно вечером, когда все пятеро кураторов получили задачу и уверились в своей исключительности, Павел Шумилов собрал последнее совещание за этот день. Руководство проекта. Люди, владеющие всей информацией, люди, принимающие решения и имеющие право распоряжаться жизнями миллионов. С недавних пор эта фраза перестала быть пафосной. «Глубокий океан» перешел в активную фазу. На кону стояли судьбы цивилизаций.

— Начнем, у меня только один вопрос. — Товарищ Шумилов обвел взглядом присутствующих. — Где мы ошиблись?

— Павел Николаевич?

— У нас еще есть время выявить и исправить наши ошибки. Неизбежные ошибки планирования. Я хочу знать, где мы ошиблись.

— Слишком мало или слишком много кандидатов, — предположил Вячеслав Трубачев.

— Столько, сколько смогли найти и взять на контроль, — парировал Эрвин Шнитке, — будущие президенты не растут в теплице.

— Резистентность Системы определяется только опытным путем, — поддержал коллегу Владимир Строгов, — мы не можем рассчитать минимальное допустимое воздействие, не можем сказать, где тот порог, за которым Голем обратит на нас внимание.

— Идея не лишена смысла. Красивое не может не быть жизнеспособным, — это уже вступает в разговор Анютин.

— Ошибка в неправильной мотивации кандидатов.

— Поясните, Вячеслав Иванович.

— Мы делали упор на патриотизм. Это правильно, это грамотное решение. Оно будет работать на первом этапе, пока кандидат не наберет вес и не поймет, что может идти дальше уже без нас. Потом начнутся проблемы. Ведь что для него на первом месте, мы или свои?

— Это не проблемы, — улыбнулся Шумилов.

— Потеря контроля не проблема?

— Павел Николаевич прав! — громыхнул Эрвин Шнитке. — Пусть делают дело, а под нашим контролем и без, неважно. Мы этого добиваемся?

— Старею, — покачал головой Строгов.

— У нас пять кандидатов. Пять попыток сломать Систему. Пять вариантов выращивания Президента, — продолжил генерал Шнитке, — будем работать. Много — это тоже плохо. Пять человек достаточно.

— Напоминает бега, — заметил Сергей Костачев. Сидел он в конце стола, спрятавшись за Владимиром Никитиным, всем своим видом выражая снисходительное отношение к происходящему, дескать, пусть генералы играются, последнее слово все равно остается за финансистами.

— Гонка, — согласился Шумилов. — Больше пяти кандидатов не нужно, они будут мешать друг другу. Я вначале хотел ограничиться тремя вариантами.

— Три мало, я рассчитываю, что минимум двое сойдут с дистанции в первый же год.

— Каковы затраты? — Костачев опять напомнил о себе.

— Не беспокойтесь, на первом этапе нам надо три миллиарда рублей. Большей частью на нашу структуру в нашем мире. — Шнитке отмахнулся от финансиста, как от назойливого комара. — Прогрессоры переходят на самообеспечение.

— Коммерческие структуры?

— В том числе, — отозвался Строгов. — Нам надо объяснять местным, откуда деньги. Лучше всего их зарабатывать под официальными крышами.