Влад Поляков - Гроза над Италией [СИ]

Просьба? И нотка опаски в голосе, вот только её причина… Ах ты ж мать твою! Понял, и мне стало одновременно смешно и немного грустно. Родриго Борджиа в какой-то мере опасается, что я могу в штыки воспринять излишнее возвышение дальнего родственника, уже ставшего кардиналом, к тому же молодого и талантливого. Нет уж, такой конкуренции я как-то и не думаю опасаться. Это только подобных «братцу» Хуану буду устранять быстро и жестоко, ибо нет ничего хуже, чем никчёмность и бездарь, невесть что о себе возомнившая и пытающаяся пролезть на самый верх, используя вместо талантов и ума всего лишь родственные связи.

— Это будет хорошей проверкой для родной крови, отец, — доброжелательно, без тени негатива сказал я. — Надеюсь, что он справится и с этой несложной задачей, и в дальнейшем станет ещё одной опорой нашего рода на пути долгом, сложном и замысловатом. Пусть не стесняется обращаться за советом, я с радостью ему помогу, открою некоторые особенные тайны, которых без посторонней помощи увидеть можно, но очень уж сложно. Но к другим тоже нужно послать понимающих людей.

— С Пикколомини поговорит их родственник-кардинал. Этого достаточно. Фарнезе… они не осмелятся и думать о предательстве наших интересов, — понтифик посмотрел на мою открытую улыбку-ухмылку, на с трудом сдерживающуюся Бьянку, пока не научившуюся держать лицо, и отмахнулся. — Сами понимаете, почему. Каэтани будет обещано, что Колонна своё получат. Не сейчас, но как только. С их представителем я поговорю сам, как и с Бонкомпаньи, нейтралитет которых тоже хочется сохранить.

Хорошо. Нет, совсем хорошо. После таких разговоров можно будет начать следующий раунд — явно и толсто намекнуть союзникам на то, что в свете осложняющихся событий неплохо бы проверить собственных солдат с целью возможного их включения в армию Святого Престола, буде возникнет необходимость. О, она возникнет, просто им до поры знать не стоит. И последнее на сегодня.

— Отец, пора гнать метлой и пинками всех, кто занимает должности в Риме и не только, но при этом нам враждебен. Мы по сути кормим врагов из собственных рук. А это допустимо лишь если подаёшь им чашу с ядом.

— Рано… пока.

— Я понимаю. Потому и нужно составить список тех, кто займёт освободившиеся места. Скоро займёт, о чём можно намекнуть тем же Пикколомини, Фарнезе и прочим. Пусть знают, ради чего нас поддерживают, что они получат за свою верность в нужное нам время.

— Каждому своя награда. Я услышал тебя. Чезаре. И приму меры, чтобы они поняли выгоду верности и опасность предательства. Пагубность желания стать нашим врагом. Потому… вымети делла Ровере из Сенигаллии. Хочешь договаривайся, хочешь — сравняй с землёй все укрепления и повесь защитников на деревьях. Я разрешаю любые меры.

— Сделаю. Мигеля и Бьянку беру с собой. Тут останется Раталли, он справится с оставшейся частью войска и возможными вспышками недовольства. Если что, под боком, в Остии, Эспиноза с сильным гарнизоном, половину он легко может бросить сюда.

— Ты всегда хочешь предусмотреть самое худшее. И в кого эта… подозрительность?

Отвечать на вопрос я не стал, лишь слегка улыбнулся. Дескать, посмотрись в зеркало. Хотя на самом деле всего лишь многолетний опыт, благодаря которому удавалось ускользать из многочисленных ловушек. Расставленных как на меня, так и на близких людей. Эх, а ведь почти из всех ускользнул. Последняя, она тоже оказалась дырявой. Виноват был лишь слепой случай и случайно вылетевший куда не надо грузовик.

Когда я оказался в своих комнатах, откровенно вымотанный как отходняком после покушения, так и последующей беседой с «отцом», было лишь одно желание — плюхнуться сначала в ванную, а потом на кровать, после чего просто лежать и смотреть в потолок. Чрезмерные нагрузки, они для здоровья не полезны, в том числе и психологического.

Ванну я принять успел, да. А вот просто отдохнуть — фигушки. Причина была активная, шумная и требовала объяснений. Лукреция… во всей красе и подростковой настойчивости. Оказалось, прознала о нашем возвращении, появлении у отца и «игнорировании» её мелкого величества. Тем более с учётом того, что вызнала таки, проныра, что на меня пусть безуспешно, но покушались. И теперь сестрёнка упорно выгрызала мне мозг по этому поводу, причём в чисто женской манере, растёт, однако, как в прямом, так и в переносном смысле.

Приглушить её негодование — вполне, к слову, оправданное, потому как Лукреция действительно очень беспокоилась — можно было лишь из «тяжёлой артиллерии». Хорошо, что была у меня такая возможность. Всё равно скоро ей об этом хотел рассказать, а так ещё и уши сберегу от звуковой атаки.

— Свадьба с Джованни Сфорца отменяется…

О, нет. Бедные мои уши! Такой радостный вопль надолго останется в моей памяти. Лукреция аж на месте подпрыгнула, а потом стала меня тормошить, чтобы я подробнейшим образом рассказал, как мне удалось добиться столь важного для неё решения.

— Ну Чезаре, ну я даже обещаю, что буду тихой-тихой.

— На какое время вот только?

— На долгое… — и смотрит на меня, как котик на сметану. — Очень долгое.

— Конкретнее, юная синьорита.

Ага, взгляд в сторону ушёл. Не хочет конкретики, совсем не хочет, понимая, что одно дело абстрактное «долго-долго» и совсем другое — назвать конкретный срок.

— Ладно, не буду тебя мучить, садись и слушай, как оно всё сложилось удачно для тебя, меня и вообще всей нашей семьи. Даже для отца, пусть он пока это не до конца осознаёт.

И пошло-поехало. Лукреция, становящаяся с каждой неделей хоть чуточку, но более «продвинутой» в тех сферах, в коих я её натаскивал, с удовольствием слушала и… задавала уточняющие вопросы. Правильно делала, поскольку кое о чём я специально умалчивал, используя это как проверку её внимательности. Что ж, некоторую часть умолчаний она уже засекала. Это радовало, но девочке есть куда расти. Вот и «ращу» по мере сил и возможностей. Уверен, через некоторое время враги Борджиа волками взвоют, поняв, что именно выросло из внешне очаровательной и милой девчушки.

Герцогство Савойя, конец июня 1493 года

Французская армия, а точнее первая её часть под флагом маршала Луи де Ла Тремуйля, топала себе через земли Савойи, ровным счётом ничего не опасаясь. Право слово, ну кого им тут было бояться? Уж точно не герцога Савойского, которым сейчас был трёхлетний ребёнок Карл II, и от имени которого правила его мать, Бланка Монферратская. И дело даже не в ней, а в том, что герцогство не имело достаточной силы, чтобы даже попытаться противостоять Франции. Потому все сидели тихо, смирно и молились, чтобы вторжение Франции прошло с как можно меньшими бедствиями. Более того, регентше поступило требование — передать в распоряжение маршала де Ла Тремуйля вспомогательные войска в том числе, в котором он сочтёт необходимым, а также быть готовой и дальше оказывать всю необходимую помощь «дружественному войску».