Влад Поляков - Гроза над Италией [СИ]

— Принцесса Санча, — искренняя и доброжелательная улыбка. Мне не жалко, а юной девушке должно быть приятно.

— Ваше Высокопреосвященство…

Приближается и, несмотря на отсутствие у меня сутаны, целует руку с кардинальским перстнем. Необычное ощущение, никак не могу к этому привыкнуть. Как ни крути, а я продукт совершенно иного времени, в котором руку целуют только женщине, а облобызание длани разных видных религиозных персон есть дело сугубо добровольное и многими просто игнорируемое. Здесь же ситуация совсем иная. Ничего… подобное действо со стороны прекрасной половины человечества меня хоть и удивляет и местами смущает, но неприятным его не назвать. В отличие от подобного же явления с мужской стороны. Слава богам, что хоть моё окружение от подобного отучено однозначно! Усвоили, что прикладывание к руке Чезаре Борджиа — это надежнейший способ привести конкретную кардинальскую персону в отвратительное расположение духа.

Посмотрев в сторону двух синьор-сопроводительниц неаполитанской принцессы, я отстраняющее махнул рукой и те, даже без слов поняв пожелание, почти беззвучно скользнули в сторону. Вот и хорошо, не люблю посторонние уши.

— Вам что-нибудь предложить или просто постоим, полюбуемся красивым видом и поговорим о том, что наверняка интересует лично вас?

— Лично меня?

— Именно так, принцесса, — улыбаюсь я, а заодно подмечаю, что вид у девицы весьма грустный, что вполне объяснимо. — Не стоит считать меня типичным кардиналом, право слово. Я хорошо понимаю, почему вы столь печальны.

— Неужели, Ваше Высокопреосвященство.

— Лучше просто Чезаре, — привычно отмахиваюсь от малость раздражающего, несмотря на привычку, титулования. — И да, действительно понимаю. Вас мало того что оторвали от дома в довольно юном возрасте, навязав политический брак, выгодный вашим отцу и деду, но жених оказался почти ребёнком, которому следует прежде всего подрасти.

Молчит. Только вот на красивом лице отражаются все испытываемые эмоции. Мда, тут немногие умеют грамотно скрывать чувства и тем более подменять их, показывая ложные. Не спорю, в других местах ещё печальнее дело обстоит, но всё равно забавно.

— Я вам не враг, Санча, скорее наоборот, но лишь в том случае, если вы сами этого захотите. Более того, мне полезно и даже выгодно поддерживать хорошие отношения с будущей женой моего младшего брата. Да и вы сами постарайтесь найти преимущества в своём изменившемся положении.

Ага, взгляд оживился, наблюдается пусть осторожная, но попытка запустить мозг. Пока же в одной прелестной головке происходили мыслительные процессы, я взял небольшую паузу, во время которой смотрел то на открывающиеся передо мной виды Рима, но на принцессу. И если первые за последнее время стали чем-то совершенно привычным, то на второе стоило посмотреть.

Пятнадцать лет — всё ж не тот возраст, когда женская красота полностью раскрывается, зато оценить то, что произойдёт года через два более чем просто. Вот я и оценивал… Хороша, чего уж там, неудивительно, что в привычной мне истории что мой донор, что Хуан Борджиа — оба всерьёз запали на знойную неаполитанку. Сама Санча тоже, как бы это сказать, скромностью и тем более целомудрием не отличалась. Сложно было бы ожидать иного от принцессы Неаполитанского дома, дочери Альфонсо и внучки самого Ферранте. Хорошо ещё, что тупая, бессмысленная жестокость отца и деда ей не передалась… вроде бы. Что же касаемо блудливости мартовской кошки — это свойство можно мало-мальски ограничивать, держать под контролем.

К слову о последнем. Альфонсо, сын и наследник короля Неаполя, честно предупредил при заключении договора о союзе и помолвке, что его незаконнорожденная — в то время ещё бывшая таковой — дочь, скажем так, не слишком себя ограничивала в общении с мужчинами даже в своём юном возрасте, уже около года тому назад ухитрившись расстаться с невинностью. Дальше же за ней и вовсе особо не следили, бастард как-никак. И вот это уже умудрённое в устроении личной жизни чудо становится невестой Джоффре. Хорошо хоть ему пока подобные мысли в голову прийти не могут в силу возраста. Но потом — это уже иной расклад, который стоило бы малость скорректировать.

— И почему же вы хотите мне помочь, Чезаре? — чуток приблизилась, голос с придыханием, и взгляд… заинтересованный. — Скромной принцессе Неаполя, лишь недавно и благодаря помолвке ставшей законнорожденной, хотелось бы узнать об этом.

— Для начала, вас признали законнорожденной, потому что этого хотели мы, Борджиа. Хотя от подобного решения и для вас была большая польза. Да и Салерно с Бишелье, которыми вы теперь владеете, куда приятнее и доходнее, нежели захолустное Сквилачче.

— Это моё приданое, а не владения.

И тяжкий вздох. Дескать, я бы и хотела владеть, но кто ж мне это позволит. Понимаю, а потому сейчас подвесим перед твоим носом вкусную конфетку, которую ты просто не сможешь не заметить и не попытаться получить.

— Есть Салерно и Бишелье, а к ним теперь уже полноправная принцесса из неаполитанской ветви Трастамара, которая, как я вижу, не хочет быть просто той, кого отдают вместе с приданым из политических соображения двенадцатилетнему мальчишке. Это вполне естественно и понятно. Потому я и хочу предложить определённые меры, которые помогут значительно сгладить ситуацию, сделать её выгодной как дня нас. Борджиа, так и для вас, принцесса.

— Я смогу получить некоторую… свободу?

— И даже больше. К примеру, если вас, Санча, это заинтересует, сможете почувствовать себя полноправной хозяйкой Бишелье, пусть и под присмотром советников из числа тех, кому я доверяю. Уж простите, но я пока не могу быть уверенным в том, что вы обладаете необходимыми для управления столь значимой местностью знаниями. Зато положение и ощущение не куклы в короне, но правительницы у вас будет, это я обещаю. Привыкайте к своему новому положению, но заодно и к тем сложностям, которое оно с собой принесёт.

Очередной шок, на сей раз в исполнении неаполитанки. Пусть даже в этом времени уже были примеры женщин-правительниц — Катарина Сфорца, не говоря уж об Изабелле Католичке — но они оставались редчайшими исключениями из правил. В конкретном же случае ей давали понять, что не собираются рассматривать как «приложение к приданому» и ограничивать стандартными рамками. Правда, пока это были слова, но зато греющие как душу, так и чувство собственной значимости, это очень чувствительное место у незаконнорожденных.

— Вы очень щедры, Чезаре. Но ваш отец, ваш брат… Они могут не согласиться.

— Отец поддерживает мои замыслы, потому как разделяет их, — забегаю немного вперёд, но думаю, что Родриго Борджиа не станет противодействовать очередному замыслу, рассчитанному на установление контроля над Неаполем. — Только и вы, Санча, должны будете стать нашему роду другом и союзником. Однако при этом мы будем помнить о том, что глупо пытаться принудить человека делать что-либо против собственной семьи, если он сам этого не хочет.