Анатолий Дроздов - Милашка [СИ]

— Да, Грея! — сказал я. — Я тебя очень благодарить.

— Если хочешь меня звать, коснись здесь, — она указала на значок на экране. — Я приходить.

Она вышла. Я придвинул планшет и открыл алфавит. Двадцать пять букв. Хорошо, что не сорок шесть. Про иероглифы умолчу. Начертание букв – кружки с хвостиками разной формы. У армян, вроде такие. Или у грузин? Ну, кириллицы я не ждал, латиницы тоже. Хорошо, что нет всяких тильд [6] Знак в виде волнистой черты над буквой, применяемый в разных языках. Служит для обозначения ее иного произношения. с примкнувшим к ним знаками. Я коснулся пальцем первой буквы алфавита.

— Э-э, — выдал планшет.

— М-да! — прокомментировал я и ткнул в следующую букву.

— Цэ…

Все у них не как у людей. Я вздохнул и пошел дальше. Через час я знал алфавит назубок. Ничего сложного. Вполне привычные звуки, из которых восемь – гласные. Если знаешь два языка, не считая родных [7] В Беларуси два государственных языка: белорусский и русский. , третий учить легче. Память у меня хорошая. Я перешел к словарю. Ткнул в значок и сказал вслух:

— Я хочу есть.

— Ти амну им, — выдал планшет, показав написание фразы.

— Благодарю тебя, госпожа.

— Анауцим тим, дому…

Обучение шло своим чередом, когда пришла Грея с пакетом. В нем оказалась одежда. Светло-серый комбинезон, белье, носки и ботинки на серой подошве. Верх у них был рыжим.

— Анауцим тим, дому, — сказал я.

Ее брови пошли вверх.

— Ты хороший ученик, — покачала она головой. — Но не говорить мне «дому». Это большой госпожа, а я – маленький. Говорить мне «тофу».

— Анауцим тим, тофу, — повторил я.

— Меня не за что благодарить. Ты хотеть есть?

— Сначала оденусь, — сказал я.

— Я ждать тебя в коридоре.

Она вышла. Я скинул халат, и переоделся. С размером они угадали. Эластичные трусы и носки сели как родные. Комбинезон был широковат, но вполне удобный. Ткань тонкая, но на вид прочная. Я воткнул ноги в ботинки и вышел из комнаты.

— Ти амну им, — сказал Грее.

Она указала направление. Столовая была на том же этаже. Небольшая комната, несколько столов с легкими стульями возле них. За одним из столов сидели тетки. На меня они посмотрели без приязни. Это, мягко говоря.

— Выбирать! — показала Грея в сторону.

Взяв подносы, мы пошли к раздаче. Чем здесь кормят? Мясо с кашей. Хлеба нет. Получив свою тарелку, походившую на поднос, но размером меньше, я взял стакан с соком и столовые приборы. То есть ложку и двузубую вилку, а еще – нож к ним. Водрузив это на поднос, пошел к свободному столику. Грея выбрала другой – не хочет рядом сидеть. Ну, и ладно!

Мясо представляло собой ногу курицы, или что-то вроде того. Словом, птица. Я прижал ее вилкой и срезал мякоть. Разделив на кусочки, стал накалывать их и класть в рот. Пресновато, специй не хватает. «Не бухти!» —приказал я себе и продолжил есть. Доев мясо, придвинул кашу. Вдруг заметил, что в столовой тишина. Я поднял взгляд: все смотрели на меня. Странно. Что не так?

Я пожал плечами и взял ложку. Дожевав кашу, запил соком. Встал. Посуду уносить? За раздачей виднелось какое-то окно. Я отнес туда поднос с грязной посудой. В коридоре меня догнала Грея.

— Если ты гулять, я проводить, — сообщила, указав на холл дома.

— Я учить.

— Как хотеть, — кивнула она.

— Почему на меня в столовой смотрели? — спросил я.

— Необычно есть, — объяснила она. — У нас нога ура брать рука. Ты разделать ее сапа. Мало кто уметь. Никто не ждать этого от мурима.

— Что такое мурим?

— Человек мужского пола. Самец.

— Почему не мужчина?

— Это официально. В обиходе – мурим.

— Обидное слово?

— Не совсем, — сказала она и смутилась. Что-то тут не так…

Я вернулся в комнату и продолжил учебу. Сколько времени прошло, я не знал. Часы у меня забрали, а других нет. На экране планшета виднелись какие-то значки, между ними – черточка. Точно время. Как его узнать? Алфавит у меня есть, а вот цифр не видно. Ладно, позже. Погрузившись в изучение языка, я забыл о еде. Но пришла Грея и отвела меня в столовую. В этот раз вместо каши подавали гороховое пюре или что-то вроде него. А еще суп и хлеб – сероватые, булочки, походившие на плюшки. Я взял две. В этот раз людей было много, я с трудом отыскал свободный стол. Грея села со мной. Я отломил от булки кусочек, положил в рот. Прожевал. Хлеб был сладким. Хоть такой… Зачерпнул ложкой суп. Хорошо! Необычный вкус, но вполне съедобно.

Завершив с супом, я придвинул тарелку с пюре. Отломил кусочек от булки.

— Почему ты есть хлеб с тири? — спросила Грея.

— Привык, — объяснил я.

— Мы есть хлеб с нерг, — указала она на стакан с соком. — И никак иначе.

— Значит, многое потеряли, — улыбнулся я.

Покачав головой, она промолчала. Кстати, жесты здесь похожие на земные. Или мне кажется?

После ужина я ушел в комнату, где вернулся к обучению. А потом за мной пришли…

— Весь день учил наш язык, — сообщила Грея. — Даже отказался от прогулки. Необычно для мурима.

— Каковы успехи?

— Знает обиходные фразы. Скан не ошибся насчет мозга.

— Как вел себя?

— Уважительно, госпожа. Постоянно благодарил. Очень вежливый мурим.

— Это не помешало ему разбить Лейге нос.

— Думаю, что она сама виновата, госпожа.

— Потому и уволили. Приведи его ко мне.

— Слушаюсь, госпожа!

Кабинет внушал. Не какая-то комната, пусть даже большая, а солидный зал. Стены мраморные, пол – тоже, да еще пара колонн. Длинный стол с полированной каменной столешницей. И еще один, более короткий – поперек. Там сидела симпатичная девушка из парка. Вот, кто здесь олигарх!

— Добрый вечер, дому!

Я сказал это на местном языке.

— Подойди!

Я приблизился.

— Говоришь на нашем языке?

— Стараюсь.

Она уставилась на меня. Заценила фингал? Мазь Греи помогла, но смотрелся я как бомж с помойки, от того чувствовал себя неуютно. Она взяла переводчик.

— Кем ты быть в своем мире?

— Пресс-секретарь банка.

— Что это означать?

— Посредник в общении со средствами массовой информации. Проводил встречи руководства с журналистами, сообщал им информацию о банке.

— Это все?

Она сморщилась. Мой ответ почему-то не понравился.

— Какой твой образование?

— Университет.

— Что учить?

— Иностранные языки.

«А еще химию», — едва не сказал я, но промолчал. Сам не знаю, почему.

— Что мне делать с тобой?

Эту фразу женщина произносит по-разному. С укоризной, сочувствием или любовью. Сейчас звучал только вопрос.

— Какие есть варианты? — спросил я.

— Их немного, — сообщила она. — Могу передать Охране. Им сказать, что ты незаконно проник в мой парк. Они посадить тебя в тюрьма. Долго спрашивать, кто ты есть. У тебя нет чипа, а вместо него – это, — она показала паспорт. — Они решать, что ты чей-то шпион. Тебя посадить в лагерь, и ты таскать камни много лет.