Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

Карла жалко, но ведь ему и не обязательно править?

Может, стоит ей родить и бастарда от Людовика? Все-таки дети крепче всего привязывают мужчину к женщине? Да и не бастард это будет, учитывая их брак, а полноценный претендент на трон Франции… оххх!

Матушка двух королей?

Это явный перебор. А с другой стороны – очень заманчиво. Очень.

Брак у них законный, документы уже не сгорят, они на сохранении в надежном месте. Королевская кровь – это не то, чем стоит раскидываться…

Надо, надо подумать. А лучше…

Надо написать на Русь. Пусть государыня решает, нужно это или нет.

— Думаешь, Володя справится?

— Не важно. Братья Сирко, Мельин, Ромодановский – там боле чем удачная команда, — Софья пожала плечами. — Володе приказано не лезть, куда не надо и не отдавать глупых указаний. Справится. Да и пора ему приобретать опыт.

— А Любаве – бастардов? Соня, осторожнее надо, ведь белыми нитками шито…

Алексей не то, чтобы укорял сестру, но семья государя должна быть чище свежевыпавшего снега. А тут такой афронт…

— Зато скандалов меньше будет. А болтать людям не запретишь.

— Ох, Соня, крутишь ты нами всеми…

Алексей улыбался, но Софья сочла за лучшее развеять такие подозрения сразу.

— Нет, Алеша. Крутить можно тем, кем не дорожишь. А я вас люблю – и очень боюсь потерять. И все, что я буду делать – только для вашего блага. Обещаю. Володе же пора вылетать из гнезда. Не век ему оставаться в твоей тени? Вот с Федей я промедлила – и что?

Алексей поморщился. Да уж, ничего особенно хорошего. Брата он любит, но сколько ж можно изображать страдающего? Давно надо бы его еще раз женить…

— Федьку отправляем в Померанию. Наместником. Пусть там ума набирается.

— Хорошая мысль, — согласилась Софья. — А Володя наберется его в Крыму. Кстати, пока никаких войн и не идет. В основном – переговоры. Мы потихоньку закрепляемся на побережье, строим крепости, заключаем договоры… воевать – можно. Но лучше пока не привлекать к себе внимания – и тут Володя незаменим. Не абы кто – брат государя земли Русской.

— Если справится – там и осядет.

— Не думаю, что он будет против. Он тут грамотку прислал – ему все нравится. Особенно жара.

Алексей усмехнулся.

— Да уж. Ну пусть наслаждается. А там и жену ему подберем…

— Как бы он сам себе ее не подобрал, пока договариваться будет то здесь, то там.

Софья как в воду глядела.

Имре поцеловал спящую жену. Илона что-то прошептала, не открывая глаз – и мужчина легко коснулся ее щеки.

Господи, как же он ее любит.

Безумно, безудержно, еще тогда, когда она была замужем за Ракоци – любил. И не за красоту, нет. За ум, силу, свет, который излучала эта женщина. Такая нежная с виду – и невероятно крепкая внутри. Как клинок из дамасской стали. Ножны могут быть украшены безумно дорогими камнями, но то, что скрыто внутри, во много раз ценнее любого золота.

Пусть Илона была старше на четырнадцать лет. Не столь важно.

Больше Имре огорчало, что Бог не дает им детей. Жужанна погибла… при мысли о дочери у мужчины привычно скрипнули зубы.

Даст Бог, поплатится подлец Леопольд за свои прегрешения. А если уж вконец милосердным Господь будет – так и от руки Имре. Хотя Текели отлично понимал, что ему сейчас до горла императора не добраться. А хотелось, безумно хотелось… отговорили.

Русские и отговорили же. Да, русские…

Имре никогда не признался бы даже себе, но он ревновал жену к Прокопию Аввакумовичу. Говори себе, не говори, что Илона любит его, что она его жена, что княгиня просто благодарна русскому за спасение ее детей…

Говорить можно. Но внутри все равно противным червячком в яблоке сидит сомнение.

А вдруг?

Женщины часто любят из благодарности. Вдруг Илона не станет исключением? Хотя пока ничего на это не указывало…

Русские прочно обосновались в замке вместе с супругой Ферека. Наталья была очаровательна, это признавал даже Имре. Неглупая, не спесивая, с милой улыбкой скользящая по замку Паланок и всячески подчеркивающая, что главная здесь Илона. А ей самой еще расти и расти до звания хозяйки.

Сколько уж в этом было игры – Бог весть, но пока все верили. Илона сначала относилась к девушке настороженно, но потом приняла ее – и учила, как родную. Имре иногда казалось, что Наталья заменила жене уехавшую Юлиану.

А может, Илона вспоминала Софию Батори, отношение которой к невестке вошло в легенды, и старалась не повторять ее ошибок?

Кто знает…

Размышляя, Имре успел одеться, спуститься вниз и даже заседлать коня – сам, не доверяя верного друга конюху.

Вот открылись ворота замка, выехал отряд…

Имре скакал впереди, на черном коне, весь поглощенный размышлениями.

Так они доехали и до Мукачево. Даже успели проехать недолго по улицам города. Совсем недолго…

Откуда вылетела пуля, Имре так и не понял. Не успел понять даже, что умирает.

Убийцу тоже найти не удалось – ушел, гад. Пока на несколько секунд люди оцепенели, пока бросились к Имре, подняли его с земли… Но пулю всадил метко – сразу насмерть.

Где его было искать?

Конечно, воины рассеялись по близлежащим домам, но не нашли там никого и ничего. Даже брошенного оружия – убийца забрал его с собой. А как его искать – они не знали. Все-таки воин – немного не та специальность.

Разумеется, после такого оставалось только вернуться в Паланок.

Когда к ногам Илоны опустили тяжелый сверток в плаще, она не заплакала. Нет.

Просто опустилась рядом на колени, откинула угол тяжелой ткани, коснулась лица супруга.

Смерть не изменила Имре, его лицо было спокойным и безмятежным, только между бровями пролегла морщинка. Он не успел ничего осознать. Не было ни боли, ни агонии… хотя бы за это спасибо тебе, Господи.

Любила ил его Илона?

Сложно сказать.

Имре подвернулся в нужный момент. Яркий, красивый, молодой, с горячей кровью, одержимый той же идеей, что и она. И Илона не устояла.

Любила ли она его?

Нет, вряд ли. Любила она Ферека. Да так, что умерла бы на его могиле, если бы не дети. Собакой бы лежала у могильного камня до последнего своего вздоха. С Имре было иначе.

Но все же он был ей дорог…

Кто?

Почему?!

Она не оставит это безнаказанным.

Рядом на колени опустилась Наталья, перекрестила мертвого на православный манер, как привыкла, принялась шептать молитву. Илона, хоть и была иной веры, не останавливала ее. Пусть так…

По щеке Натальи ползла слезинка. Она искренне уважала Имре, привязалась к нему…

Ох, а Фереку только пятнадцать… сможет ли он встать во главе страны? Удержит ли?

— Вы позволите перенести его в часовню?

Голос был тихим, но внятным. Прокопий Аввакумович присутствовал, не вылезая вперед, но уверенно удерживая вожжи.