Николаев Сергеевич - Товарищ гвардии король [CИ]

- Улыбаетесь? - голос Сталина прервал приятные воспоминания. - Разве я спросил что-то смешное? - Извините, - лицо Семёна Михайловича приобрело подчёркнуто серьёзное выражение. - Так, о своём задумался. - Вот это вы зря, - упрекнул Иосиф Виссарионович. - Привыкайте мыслить другими категориями - сначала о Родине, а потом о себе. - Виноват, - согласился Будённый. - В последнее время все мысли только о танках. - Вот именно, - Сталин выдержал долгую паузу, рассматривая какую-то деревушку за окном автомобиля. - Вы так и не рассказали, чем будет рассчитываться товарищ фон Такс за поставки военной техники. - Этими, - командующий бронетанковыми войсками неопределённо покрутил рукой, - как их там... аннексиями и контрибуциями. - Чем?! - А что, нельзя? Вроде это только пролетариям запрещено, но баварский король по происхождению вовсе наоборот... Сталин шумно выдохнул и негромко отдал приказ начальнику охраны: - Товарищ подполковник, передайте сигнал остановиться. Очень уж поговорить кое с кем захотелось. Филиппов бросил в рацию несколько коротких фраз, заглушённых шумом мотора, и через несколько минут машины затормозили у придорожной шашлычной. Подобные заведения появились на всех оживлённых трассах ещё прошлым летом, и пристальное внимание фининспекторов гарантировало, что собачатину второй категории здесь не подадут. Корейская и китайские кухни в Советском Союзе как-то не прижились. Будённый первым выскочил из автомобиля и, видимо решив оттянуть неприятный разговор, решительно зашагал к стоявшим под навесом столикам. Навстречу командующему уже спешил небритый тип в огромной кепке и засаленном халате когда-то белого цвета. На солнце блеснули шампура, зажатые в руке. От неожиданности Семён Михайлович схватился было за кобуру, висевшую на поясе, но многолетняя выучка вдруг перехватила контроль над телом и включила рефлексы. Уход с линии предполагаемой атаки, резкий удар по ногам, в солнечное сплетение с правой... И вот уже поверженный противник лежит, уткнувшись носом в берёзовые кругляши, которыми вымощена площадка перед шашлычной, а торжествующий победитель приставил к затылку наградной маузер. - Звание, номер части, фамилия командира? Как пройти к вашему штабу? Тьфу... Документики попрошу, гражданин. - Что происходит, товарищ Будённый? - голос подошедшего Сталина прервал экстренный допрос. - Да вот, - радостно ответил самый главный советский танкист, передавая пленного подоспевшим охранникам. - Он на меня... А я... Да супротив полного георгиевского кавалера... Помню с турками как-то... Подполковник Филиппов тем временем быстро обыскал повисшего между двумя сержантами незадачливого террориста и протянул Сталину сложенную в несколько раз бумажку. - Временное гражданство? - Иосиф Виссарионович неторопливо развернул справку. - Теодоро де ла Борзо, бывший подданный Испании... Выдана... Печать, подпись... Беженец? - Си, сеньор, - полузадушено пискнул тот. - От кровавого режима. - От которого? - уточнил Сталин, не дав договорить. - Сразу от всех, сеньор. - Это почему? - Видите ли, я писатель... И за своё творчество приговорен к расстрелу и франкистами и республиканцами. - Вот как? - Си, сеньор. У меня тут есть книга... Подполковник тоже не стал дослушивать. Он коротко кивнул подчинённым, и через минуту один из сержантов уже вернулся, держа добычу двумя пальцами на вытянутой руке. - Ох, ё-ё-ё-ё..., - выдохнул Будённый. - За такую обложку и я бы расстрелял. Это по-испански? А как переводится? Смущённый общим вниманием писатель пробормотал что-то себе под нос. - Что? - не расслышал Семён Михайлович. - "Встреча каки с клизмой"? Футуристично. - Отпустите, - приказал Сталин, возвращая документы. - Кто из нас в молодости не ошибался? Не будем мучить талантливого человека. - Добить? - оживился Будённый. - Зачем? А кто нас будет сегодня кормить?

Семён Михайлович не то чтобы не доверял подполковнику Филиппову, но вошёл внутрь первым, держа в руке всё тот же наградной маузер. И сразу взгляд зацепился за яркое пятно на стене. - Это ещё что за антисоветчина? Большой плакат гласил:

"Блестят очков фининспектора стёкла, Исполнены правдивой смелости. И барана едят в полушубке тёплом рабоче-крестьянские челюсти!"

Испанец вздрогнул и побледнел: - Это Маяковский, сеньор... - Вздор, - возразил Будённый, - Владимир Владимирович не будет кушать баранину вместе со шкурой. - Но он это написал... Из-за спины Семёна Михайловича выдвинулся начальник охраны, также настроенный на литературную критику. - Сеньор Теодоро, вы настаиваете на своей версии? Представитель творческого общепита кивнул: - Да. Плакаты присланы из Союза Писателей СССР. - Вот как? - удивился подошедший следом Сталин. - А зачем им это надо? Что, больше заняться нечем, как нести культуру в массы? Теодоро де ла Борзо обомлел. Прав был покойный Густав Короб-Бейро, предупреждая о страшном ОГПУ. А тут ещё страшнее... Ноги привычно подкосились, но усилием воли испанец заставил себя устоять. Лишь бы не заглянули в подвал....

- Неужели нельзя сесть под навесом, чтобы ветерком обдувало? - Будённый вытер вспотевшее лицо платком. - Тут же натуральная баня, только веников не хватает. - Нет, вы уже достаточно принесли хлопот нашей охране, - ответил Сталин. - Ещё хотите? - Старым большевикам не стоит прятаться от своего народа, - не сдавался Семён Михайлович.. - Глупости говорите. Кто прячется? А вам не кажется, что они - это и есть мы? - А-а-а...? - Не поняли. Что же, объясню проще. Посмотрите вокруг - все народ и большевики одновременно. Спросите хоть у товарища фон Такса... Ваше величество, Вы большевик? Баварский король отвлёкся от изучения меню: - Ещё нет, товарищ Сталин, но когда у меня будут две сотни танков.... - Зачем вам они? - Разве вам не докладывали о планирующейся агрессии против моего королевства? Иосиф Виссарионович вопросительно посмотрел на Будённого. Тот виновато развёл руками: - Извините, но план интервенции ещё полностью не разработан, и Генштаб ещё не назначил день её начала. Но Борис Михайлович обещал закончить работу недели через две. Успеем, товарищ Сталин. - Вы меня с ума сведёте своей секретностью. - Но ведь вот, - Семён Михайлович ткнул пальцем в сторону висящего плаката. - Откуда-то произошла утечка информации про подготовку зимнего обмундирования? Поверьте, я знаю Владимира Владимировича достаточно долго... Он такого написать не мог. Очередную глупость о пробках в Моссельпроме - да. Но только не проговориться... Сталин задумался. Подготовку к поддержке свободных выборов в Финляндии, на которых должен был победить кандидат от "Всемирного конгресса народов Лапландии", велась в строжайшей тайне. Видимо иностранные разведки получили доступ к статистическим данным. А в них чётко было видно увеличение поголовья овец в Советском Союзе, утроившийся выпуск валенок, полушубков, шерстяного обмундирования. Кто это? Американцы, англичане, или сами финны? И почему вдруг решили объявить о своём знании таким необычным способом? В злой умысел или предательство Маяковского Иосиф Виссарионович тоже не верил. Тем более, что человеку скомпрометировавшему себя поэзией в прошлом, ничего секретного не доверяли. Да ему и не нужно было - Владимир Владимирович так увлёкся своей работой, что в Москве практически не бывал. А в последнее время вообще пропадал на Крайнем Севере, лично вручаю паспорта каждому отловленному в тундре оленеводу. Так что же, кому выгодна его дискредитация? Сталин мысленно перебрал несколько кандидатур, но не нашёл подходящей. Даже намёка не было на то, что устранение Маяковского послужит чьим-то интересам. - Мы кушать сегодня будем? - проворчал недовольный задержкой Будённый. - Так точно, товарищ генерал-лейтенант, - откликнулся фон Такс поводя носом. - Чувствуете дымок? Семён Михайлович тоже принюхался. - Это не мясо. Это что-то другое горит. Подполковник Филиппов, до того спокойно сидевший в сторонке, вдруг резко встал, опрокинув столик, и бросился к выходу. Не совсем сразу бросился - сначала красиво перекатился по полу, выхватывая пистолет, и в изящном пируэте ударил в дверь двумя ногами. По всей видимости, Виктор Эдуардович решил, что она злонамеренно будет заперта неизвестными террористами, устроившими поджог. Но злоумышленников не было. Вместо них в проёме мелькнули чьи-то ноги, и через пару долгих секунд послышался удар тяжёлого тела об землю. Начальник охраны выглянул на улицу - возле лежащего без движения сеньора Теодоро уже хлопотали бойцы. Один из них довольно профессионально пытался привести в чувство испанского шашлычника, но лёгкие удары кулаком по лицу своего лечебного действия почему-то не оказывали. - У него общий ушиб организма, товарищ подполковник, - доложил добровольный медик. - А в сознание приходить отказывается. - Давай аптечку из машины, - приказал Филиппов, уже неторопливо спускаясь по ступенькам. Сержант кинулся к автомобилям, но остановился на полпути. - Товарищ подполковник, у нас йода не хватит, чтобы его целиком намазать. Может и зелёнку прихватить? - Погоди, - Виктор Эдуардович задумался. - Йодом не надо. Холодное к нему бы приложить, а то синяк будет. Вот только где летом взять? - Может тут холодильник есть? Я поищу? Стукнуло открываемое окошко, и послышался насмешливый голос Будённого: - Вы его ещё в морозилку засуньте, варвары. Вот до чего людей доводит городское воспитание - ни хрена не знают. Ледник поищите. - Чего? - переспросил подполковник, твёрдо знавший, что ледниковый период давно уже закончился. Семён Михайлович прокашлялся и с видом университетского преподавателя, да и с теми же интонациями, пояснил: - Погреб это такой, забитый снегом с зимы. Где-то обязательно должен быть. - Рыбаков, - Виктор Эдуардович посмотрел всё на того же сержанта, - бери ещё двоих, и осмотрите территорию. И это... давай без своих игрушек. - Я что, совсем уж без понятия, товарищ подполковник, - обиделся боец. Но потом расплылся в довольной улыбке. - Сразу на поражение стрелять буду. Разрешите идти? - Давай, - Филиппов проводил подчинённых взглядом и тоже улыбнулся, вспомнив недавние события. Пару месяцев назад сержант Рыбаков, более известный под позывным "Клятый", каким-то образом (по его словам вполне законным) проник на склад Московского военного округа и среди прочей добычи приволок оттуда занятные игрушки. Как он умудрился отыскать валявшиеся ещё с дореволюционных времён французские духовые ружья, так и не сознался. Изначально они стреляли каучуковыми шариками, но после некоторой модернизации боеприпасов превратились в страшное оружие. Нет, убить так никого и не убили, но начинённые масляной краской пополам с какой-то едкой дрянью снаряды доставили немало хлопот. Первой жертвой пал Михаил Иванович Калинин, при проверке документов у Боровицких ворот попавший под обстрел неизвестных снайперов. Шарик влетел в открытое окно автомобиля и окрасил бороду всероссийского старосты в радикальный красный цвет. Видимо в силу крестьянского происхождения пролетарский колер товарищу Калинину не понравился, и на террористов была объявлена охота. Их так и не поймали, хотя комендантская рота восемь часов в полном составе гоняла шестерых шутников по Кремлю. Конец веселью положил сам товарищ Сталин, когда в окно его кабинета влетела шальная пуля. Недоразумение объявили учениями, комендант получил выговор за недостаточную подготовку личного состава и новую должность в охране Хабаровского авиационного завода, а сержант Рыбаков - официальное разрешение проводить тренировки смежников в любое удобное для него время.