Михаил Ланцов - Поручик Империи [litres]

Избегая оживленных мест, Максим вел свой отряд по проселочным глубоко второстепенным дорогам. Пыльные и весьма дурные, они не позволяли нормально разгоняться. Впрочем, часа за три все равно удалось преодолеть около двадцати километров и выйти на шоссе. Ну то есть хорошую дорогу с твердым покрытием из укатанной щебенки.

Пустую. Совсем пустую.

– Странно… – пробормотал поручик, начав озираться. Ведь, по его расчетам, они должны были оказаться в тылу кавалерийской дивизии Германа Брехта.

Подозревая дурное, Максим остановил колонну и, забравшись на крышу грузовика, начал изучать окрестности в бинокль. Пусто.

– Максим Федорович, – произнес подошедший Хоботов. – Что-то случилось?

– Случилось, – не отрываясь от бинокля, ответил поручик. – Вы видите людей на дороге?

– Нет.

– Вот и я не вижу. А они должны быть. Мы ведь в глубоком тылу дивизии… – ответил он прапорщику и добавил, буркнув себе под нос: – Или уже нет…

Хуже было то, что оперативной информацией он не владел. А стоять на дороге и ждать у моря погоды было просто глупо. Хотя бы потому, что крайне подозрительно. Разве что развернуть возню с имитацией ремонта. Но немецкой формы у них не было. А в своей, пусть и пыльной, они привлекали слишком большое внимание. То, что под тентами грузовиков или за стеклами кабин хоть как-то годилось, вне таких укрытий выглядело форменным самоубийством. Тем более что где-то на востоке постреливали. Вон доносилось эхо выстрелов и взрывов. Хоть и не очень оживленное.

Эти выстрелы, на которые поручик поначалу не обратил внимания, вдруг стали ему пронзительно интересны. Он спустился с крыши грузовика, достал генеральскую карту и стал прикидывать дистанции.

– Лев Евгеньевич, вы тоже слышите выстрелы?

– Да, Максим Федорович, – кивнул он.

– Согласно данным, занесенным на эту карту к вечеру 29 августа, подразделения кавалерийской дивизии Германа Брехта должны были находиться примерно в пятнадцати-двадцати километрах восточнее. А звук винтовочного выстрела как далеко слышно?

– Когда как, – неопределенно пожал плечами Хоботов.

– В поле, скорее всего, не более четырех-пяти километров. Тут ведь и жара, и вон те заградительные лесопосадки недурно звуки гасят. А значит, что?

– Что?

– Бои идут уже совсем близко. Не очень оживленные, но постреливают.

– Не понимаю вас, – напряженно произнес прапорщик. – Что это нам дает?

– Понимание того, что Павел Карлович все-таки начал наступление. Только непонятно когда. Сегодня поутру или еще вчера? И какими силами? Одна кавалерийская дивизия, что держит более шестидесяти километров фронта, – это труха. Ее сомнут и не заметят. Но все же, все же…

– Так, может, поможем нашим?

– Плохая идея, – покачал головой Максим.

– Но почему?

– Можем попасть под дружественный огонь. Ладно. По машинам! – крикнул поручик, убирая карту в планшет.

Стала проясняться ситуация с пустой дорогой. Фактически они оказались в прифронтовой полосе. И если соединения 1-й армии Ренненкампфа атаковали достаточно решительно, то коннице Брехта могло достаться на орехи. Вплоть до потери обозного хозяйства и беспорядочного отступления.

Автоколонна плавно тронулась и, разогнавшись до тридцати пяти километров, постаралась как можно скорее покинуть зону боев. Однако минут через пятнадцать на дороге оказалось столпотворение. Да такое, что полный «алес». Груженные кое-как подводы плелись в три ряда по двухколейной дороге. Считай, «плечом к плечу», едва не сползая по склону насыпи.

– Жопа… – тихо констатировал Максим и крикнул Йозефу: – Сворачивай! Вон туда. На проселок. Да. Туда. – Разумеется, активно жестикулируя руками. Ведь русского языка чех практически не знал.

Головной грузовик довольно резко сбросил скорость, едва не спровоцировав аварию, и аккуратно сполз по насыпи на проселок. Остальные последовали его примеру.

Отъехали на километр. Притормозили у очередной заградительной лесополосы. Проверили, что там пусто. И поехали дальше. Чего уж теперь «фифы топорщить»? К фронту – значит к фронту. Вступать в бой со столь масштабной обозной колонной поручик не решился. Слишком много «винтовок» раскидано по очень большой площади. Да и груженые подводы сами по себе – неплохое укрытие от пуль с мягкими свинцовыми сердечниками.

Медленно двинулись вперед. На скорости около пяти-шести километров в час. По этой разбитой грунтовке больше не выжать. И так вон вся техника переваливается с боку на бок как стайка беременных уток.

И тут, когда колонна уже преодолела добрую половину поля, навстречу из-за лесополосы начала высыпать германская кавалерия на рысях. Причем, что любопытно, без передового охранения. Все такие из себя красивые, с вертикально удерживаемыми пиками в правой руке. Максим даже обалдел от такого сюрприза. Тем более что эти ребята, никак не отреагировав на появление грузовиков, продолжили рысить колонной по двое, поднимая тучу пыли.

Отряд остановился. Но, несмотря на это, дистанция стремительно сокращалась. В то время как вереница всадников никак не желала заканчиваться, все прибывая и прибывая. И надежды на то, что они разъедутся на этой дорожке, не было никакой. Не потому, что узкая очень. Нет. Всадникам и съехать несложно. Дело в другом. Ведь не оставят без внимания такую колонну, даже если ее всю пылью засыпать с головы до пят. Обратятся. Хотя бы для того, чтобы перекинуться парой слов. И случится беда…

Максим нервно сглотнул, смотря на это воинство. Дистанция триста метров. Двести. Сто. И он закричал во всю свою луженую глотку:

– Огонь!

Курсовые пулеметы головной машины уже были готовы к бою. Поэтому ударили длинными очередями, стремясь срезать как можно больше кавалеристов.

А Васков начал разворачивать свой грузовик, чтобы ввести в бой ретирадные пулеметы. Еще два «ствола» в этой ситуации явно лишними не станут.

Кавалеристы, привыкшие действовать в конном строю, в отличие от пехоты, залегать в траве не стали. Просто бросились в разные стороны, причем верхом, представляя прекрасные мишени. Но, увы, грузовики были накрыты тентами для маскировки. Поэтому личный состав не смог включиться в перестрелку. И отряду пришлось ограничиться коллективным оружием – станковыми пулеметами.

Пулеметы на головном грузовике закипели на третьей ленте. Пришлось вскрыть горловины охладительных бачков и продолжить стрелять как есть. Угробят стволы? Да ну и черт с ними! Сейчас важнее было выжить. Вот они и колотили прямо по курсу, стараясь положить как можно большее количество противника. И рассеивание, что стало возрастать от перегрева ствола, было скорее «в руку», чем «под хвост». Шевелить стволом меньше требовалось. Бей себе и бей. По азимуту.