Валерий Красников - Скиф [litres]

Мокрый песок под ногами загнал меня на валуны, и ночь, проведенная на камнях, была ужасной. Меня бил озноб и душил кашель. Утром выяснилось, что со мной к морю вышли пять десятков паралатов и будинов. Многие из наших воинов отстали или потеряли следы с наступлением ночи.

С ликующим, пронзительным криком над моей головой пролетел баклан. Чертова птица разбудила меня. Отступала с росой и туманом ночь, уже светлело над водой. Сидя на валуне метрах в трех от моря, я растирал затекшие руки и с удивлением осматривал окрестности. Прекрасная бухта и песчаный пляж около трехсот метров в длину ютились между двумя высокими скалами и кручей холма, поросшего каким-то кустарником. Проснувшиеся воины стали справлять нужду, обильно оставляя метки около конских яблок. Ведь наши голодные кони тоже провели не лучшую ночь у моря. Скорее всего, эту бухту использовали контрабандисты. Вот будет им подарочек, особенно если пристанут к берегу ночью. Ну, это не страшно, к деньгам…

От счастливого волнения, которое мои воины испытывали вчера, утром не осталось и следа. Я же сохранял спокойствие, видел тропу между скал, по которой мы спустились к морю, и рассчитывал быстро вернуться на равнину. А две сотни всадников не иголка в стоге, найдутся быстро!

Мы выпили вино, разбавленное водой, съели по полоске вяленого мяса и, держа коней на поводу, пошли по тропе на холм. Минут через двадцать увидели стреноженных коней, пощипывающих жухлую травку, и отставших воинов, спящих вповалку у копыт своих животных. От сердца отлегло, и я рассмеялся: как же меня угораздило угодить в это бутылочное горлышко? Действительно, даже при солнечном свете верхом сунуться в тот узкий проход, из которого мы только что вышли, я не решился бы!

Вода – основа всего, она дает жизнь всем организмам на нашей планете. Эту аксиому я уяснил еще в детстве. Без драгоценностей и вычурной одежды можно спокойно прожить всю жизнь, без еды можно продержаться несколько недель, а человеку без воды – максимум неделю, коню – день. А конь для сколота дороже золота! Поэтому пришлось снова вернуться к реке. Не прошло и часа, мы все еще поили своих животных, как тысяча, а может, и больше всадников-номадов подъехали с севера. Их вел знатный сколотский вождь по имени Голиапиф. Я видел его несколько раз. Всегда, когда встречался с Гнуром. Его большая бородатая голова напоминала шар и глубоко сидела между могучими плечами. Под густыми бровями прятались щелки-глаза. Спросите меня, какого они цвета? Ответить на такой простой вопрос я не смогу. Нос Голиапифа крючковат, впрочем, как у многих сколотов-номадов. Это все, что я могу о нем сказать. Похоже, он уже все выяснил о нас: паралаты и будины поили своих коней на сотни метров вверх и вниз по течению. Успел спросить, принял решение и проехал мимо, даже не взглянув. Зато воин из его свиты передал приказ – присоединиться и быть готовыми к битве. Я плохо выспался, чувствовал себя уставшим, хоть все еще длилось утро, и неопределенность с планами изрядно портила настроение. Пусть воитель-павлин не оказал мне должного уважения, по этому поводу внутри меня сильно сокрушался Фароат, но я обрадовался необходимости подчиниться. Так мы оказались в арьергарде сколотского войска. И отчасти повторили вчерашний маршрут, двигаясь по пересохшему руслу, пока не увидели далекие стены Феодосии.

Наше войско остановилось. Пыль стояла стеной. Я постоянно сплевывал и ничего не видел дальше хвоста лошади, идущей впереди. Пользуясь моментом, отъехал немного в сторону, чтобы осмотреться. Слева от нас лежала бескрайняя равнина. Туман, что нависал над ней утром, с лучами восходящего солнца уже растаял и разогретый воздух колыхался над землей. В этом мареве вдали реяли разно цветные флаги над сверкающей фалангой боспорских гоплитов. Те же овальные щиты, пики-сарисы, вдвое длиннее сколотского копья, и гребенчатые шлемы на головах, что и у побежденных накануне эллинов.

Левый фланг фаланги занимали всадники – легкая кавалерия, пестрящая узорами и полосами на разноцветных кафтанах и плащах. Меховые шапки, войлочные тиары и медные шлемы – все это сливалось в один сплошной пестрый ковер.

Пыль улеглась, и уже все сколоты увидели противника. Вокруг стало тихо, а от вражеского войска, напротив, доносились звон оружия, глухой стук щитов и пронзительное конское ржание.

Начальству, конечно, виднее…

Что задумал Гнур и решил Голиапиф, мне было неведомо. Помня, как под градом наших стрел несокрушимо стоял, прячась за щитами, совсем небольшой отряд гоплитов, я бы атаковал легкую кавалерию противника. О чем тут же сообщил подъехавшему тестю. На этот раз он надел сармийский доспех. Когда успел? Совсем недавно я видел его без брони. Почувствовал старый лис – быть бойне!

– Нужно к Понту скакать, выманить боспорскую кавалерию и засыпать их стрелами! – сказал я.

– Правильно, сынок! – ответил Артаз, и мне показалось, что он искренне рад услышанному. Так много тепла и одобрения он вложил в столь короткую фразу.

Фароат, конечно, возгордился и чуть было не загнал, вытеснил меня на задворки общего сознания. Мог бы дать подзатыльник гордецу, сделал бы это с удовольствием!

Обмен мнениями с Артазом и моя внутренняя борьба с альтер-эго заняли не больше пары минут, а сколотское войско пришло в движение, и номады с гиканьем понеслись на фалангу.

«Дураки!» – я едва не заорал первое, о чем подумалось.

Благо наши воины не поддались движению толпы и все еще стояли, а точнее сидели на взволнованных лошадях, удерживая животных на месте, ожидали команды. Хотя не все наши воины! Я не увидел Хорса и других будинов. Не верилось, что он там впереди, среди атакующих сколотов.

– Где Хорс? – спросил я.

И Авасий и Артаз в ответ лишь пожали плечами.

Хоть и не верилось, что будины скакали с воинами Голиапифа, но других предположений тогда у меня не было. Зажав свистульку в зубах, я просвистел команду «рысью, вперед». И мы не торопясь, на ходу доставая из горитов луки, поскакали не за номадами, а держа правее, чтобы при случае атаковать боспорскую конницу меотов. Тогда мне было еще неизвестно, что легкая кавалерия Сатира – меоты. О, если бы тогда я разбирался, кто есть кто?! Наверняка задумался бы: «А что тут делают подданные царицы Тиргатао?» И может, многое из того, что не попало в мой список – обширное досье на этот удивительный мир, которое со всей скрупулезностью натуры я составлял ежедневно, сделалось очевидным – все от участия в этой военной кампании сарматов-роксоланов, многих сколотских племен и родов, синдов и меотов в борьбе за Феодосию. А как выяснилось позже, борьбе с другим региональным игроком – Гераклеей Понтийской [66] Гераклея Понтийская – мегарская колония на южном побережье Черного моря. Расположена на территории современной Турции. и скифами, в которых молодое Боспорское царство видело угрозу. Не зная об этом, волнуясь только о верности принятого тактического решения, я рысил на Рыжике, поглядывая на противника.