Дмитрий Зурков - Триумвират [litres]

– Ну, коль настаиваете, господин подпоручик, попробуем. Но имейте в виду, случись что, спрошу непосредственно с вас.

Капитан Бойко поворачивается ко мне.

– Денис Анатольевич, сразу после обеда давайте побеседуем с новеньким. Остальному личному составу, господа командиры, привести себя в порядок и отдыхать. До утра…

Через неплотно прикрытую дверь в канцелярию сквозь многоголосый гомон и веселый смех только-только прибывших с обеда бойцов пробивается короткий свист. Смотрю на часы, засекая время, дневальному была дана команда сразу по прибытии роты прислать ефрейтора Хаймина пред ясны очи начальства, то есть к нам с Валерием Антоновичем. И свистнуть о выполнении поручения. Вот и посмотрим, как быстро наш распиаренный подпоручиком Бергом телефонист справится с задачей. Учитывая незнакомый коллектив и помещение… Ага, девятнадцать секунд, неплохо!

В дверь аккуратно стучат, затем раздается вежливое:

– Ваше благородие, разрешите войти?

На пороге появляется наш новичок, который тут же вытягивается в струнку и докладывает капитану Бойко:

– Ваше благородие, честь имею представиться, ефрейтор Хаймин, явился в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы.

Во время доклада стараюсь повнимательней рассмотреть пополнение. Невысокий, худощавого телосложения, слегка оттопыренные уши, нос с небольшой горбинкой, традиционно грустные и немного настороженные еврейские глаза. Но самое главное, что сразу сбивает с толку и, как магнит, притягивает взгляд – Георгиевский крест на гимнастерке, только вместо святого Георгия изображен двуглавый орел. Так, а вот отсюда – поподробнее!..

– Вольно… Ефрейтор, тебя как по-человечески зовут? Ну, имя, отчество?

– Яков, сын Моисеев, ваше благородие.

– А покороче?.. Ну, как на прежнем месте звали? – Странно, вроде бы Георгиевский кавалер, а мнется, как гимназистка на первом свидании. – Что замолчал? Я ж не из простого любопытства спрашиваю. Вдруг надо будет тебя очень срочно позвать, и что?.. Орать «ефрейтор Хаймин» прикажешь? Только о первое слово язык сломать можно.

– …Телефонными жидами звали, ваше благородие… Я – первый жид, Сеня – второй…

Нифигасе!.. Смотрю в нарочито пустые глаза, за которыми где-то очень глубоко спрятаны все эмоции. Кажется, надо менять тему…

– Ну, здесь тебя так звать вряд ли будут… За что крест получил?

– Там в бумагах все указано, ваше благородие, – Хаймин отвечает чуть охрипшим голосом, кивая на папку в руках Валерия Антоновича.

– Ефрейтор!.. Неужели ты думаешь, что я дослужился до штабс-капитана и не умею читать?! – подпускаю немного металла в голос. – Когда мне надо будет, прочитаю, а сейчас хочу от тебя услышать ответ! Понятно?

– Так точно, ваше благородие! – Хаймин снова вытягивается по стойке «смирно». – За то, что под сильным артиллерийским и ружейным огнем, будучи тяжело раненным в ногу, поддерживал связь командира артиллерийского дивизиона со штабом Четвертой Туркестанской бригады…

– Приказ войскам Кавказской армии от апреля второго числа тысяча девятьсот пятнадцатого года за нумером… – зачитывает из папочки Валерий Антонович, – а тако же отрыл из землянки, разрушенной снарядом, двух телефонистов и неоднократно восстанавливал порванные неприятельским огнем провода.

– Ну, так ты вообще – герой!.. Речь грамотная, акцента почти не слышно. Гимназию окончил?

– Так точно, ваше благородие. Потом еще наборщиком в типографии работал.

– Надеюсь, не подпольной?.. Да не напрягайся ты так, шучу я… Последний вопрос. Про вероисповедание. Надеюсь, за гоев ты нас не считаешь и в субботу работать можешь.

Дождавшись утвердительного кивка, продолжаю общение:

– Короче, дела такие, Яков Моисеевич. Ты уже наверняка заметил, что у нас батальон не такой, как другие, и порядки в нем особые. Так вот, если ты не уверен, что сможешь сохранить в тайне от кого бы то ни было то, что узнаешь… Лучше скажи сразу, мы тебя обратно отправим или другое место найдем. Но если ты остаешься в батальоне, ты – наш до последнего вздоха. И если выяснится, что ты кому-то что-то о нас ляпнул, то… Ну, ты сам понимаешь… Минута – тебе подумать, время пошло. – Демонстративно достаю часы и смотрю на секундную стрелку.

– Ваше благородие, я согласен. – Ефрейтор честно смотрит на меня.

– Хорошо. Служить пока будешь в моей роте. На занятия – вместе со всеми. Может, еще и наставника к тебе приставлю. Через месяц вместе с разведчиками сходишь за линию фронта. Там тихонько прирежешь какого-нибудь германца, заберешь его винтовку, она будет твоим личным оружием. Сподобишься – станешь полноправным солдатом батальона. Вопросы есть?.. Нет? Замечательно… У меня к тебе последний вопрос: твой друг Сеня сможет у нас служить? Сразу отвечать не надо, через пару дней, когда прочувствуешь, что и как, подойдешь и скажешь. Договорились?.. Все, иди, найдешь фельдфебеля Остапца, он тебе койку определит…

Последнее и самое важное событие происходит после вечерних посиделок в абсолютно мужской компании. Маше срочно понадобилось что-то сделать в лаборатории, а моя ненаглядная сослалась на усталость и легкое недомогание и ушла к себе. Причем жалобы на плохое самочувствие я слышу со дня приезда уже не в первый раз… Так что мы быстренько почаевничали, скорректировали планы на завтра и разошлись.

Не успеваю переступить порог, как меня встречают раздраженный Дашин взгляд и маленький монолог на повышенных тонах:

– Денис! Ты опять накурился своих противных папирос?.. Ф-фу! Будь любезен, сейчас же прополощи рот и почисти зубы!.. И, пожалуйста, оставь сапоги в коридоре, они ужасно сильно воняют ваксой! Просто невозможно дышать!..

Открываю рот, чтобы возразить, но, подумав пару секунд, тут же его захлопываю и иду выполнять требуемое. В конце концов, может быть, действительно это всё неприятно пахнет. Хотя раньше моя красавица не придавала этому никакого значения. Интересно, что за вредность в ней проснулась?.. Возвращаюсь обратно, открываю дверь, Даша, пошатываясь и стараясь опереться обеими руками на краешек стола, смотрит на меня мутнеющим взглядом!.. Рывок вперед, секунда, и я подхватываю ее на руки.

– Дашенька, солнышко, что с тобой?! – Аккуратно опускаю ее на кровать и сажусь рядом на краешек. – Тебе плохо?.. Ты заболела?..

– Нет, все уже хорошо… Просто голова немного закружилась… – голосок слабый и неуверенный. – Мне уже лучше, сейчас встану…

– Нет, нет, полежи чуть-чуть, на тебе лица нет, вся бледная как полотно! Давай я тебе водички принесу! Или морсика!..

– Морса не надо, он противный… – Моя милая морщится, как будто я предложил ей сырую лягушку. – Дай мне воды… Только холодной!..