Дмитрий Зурков - Триумвират [litres]

– Добрый вечер, господа! Прошу вас, давайте оставим церемонии для парадов. Тем более что сегодня, как я понимаю, наш разговор должен подойти к своему логическому завершению…

– Да, Михаил Александрович, но чтобы он происходил в менее напряженной обстановке, я предлагаю совместить его с хорошо известным вам мероприятием. Позаимствуем у британцев их традицию «five o’clock tea»… Или вы желаете кофе?

– Пожалуй – кофе. Он у вас какой-то особенно вкусный… – великий князь размышляет совсем недолго. – Денис Анатольевич, чему вы так загадочно улыбаетесь?

– Это – очень страшная тайна, но, вообще-то, самый вкусный кофе заваривает моя супруга… Это, впрочем, моё личное мнение, которое я никому не навязываю.

– Дело в том, юноша, что с некоторых пор мне заваривают кофе исключительно по рецепту Дарьи Александровны. – Павлов торжествующе ухмыляется. – Когда она была здесь и ухаживала за вами после ранения, поделилась рецептом. Вот так-то…

Секретарь, получив указание, развивает кипучую деятельность, в кабинете при помощи двух горничных появляется столик на колесиках, накрытый белоснежной скатертью, ниспадающей почти до пола, на котором в идеальном порядке расставлен сервиз из множества предметов, нужных и не совсем. Чашки тонкого фарфора с блюдцами на подстеленных салфетках взяли в окружение заварочный чайник, тарелки с тостами и сэндвичами, вазочки с джемом и сахаром, маленькие тарелочки для закуски и такой же миниатюрный молочник, подносик для использованных ложечек и кувшинчик с холодной водой. Отдельными цитаделями высятся большой чайник с кипятком и высокий кофейник. Вся комната наполняется ароматом свежезаваренного кофе со специями.

Пока идут приготовления, получившийся тайм-аут используется, чтобы вспомнить самые экзотические варианты напитков. Мою попытку похвастаться знанием тонкостей приготовления кофе «по-бедуински» играючи пресекает Келлер, точнее, его альтер-эго, вспомнивший о самом дорогом кофеёчке в мире, который делают из полупереваренных в желудке какой-то тропической зверюшки зерен. Наконец всё готово, лишние уши покидают помещение, и мы приступаем к разговору.

– У меня до сих пор не укладывается до конца в голове всё, что вы, господа, рассказали, – великий князь неловко улыбается. – Слишком уж фантастичная история… Но я склонен вам верить, хотя некоторые сомнения всё же остались. Надеюсь, вы их развеете со временем… Можно, конечно, проработать, так сказать, сценарий в целом, но практически одинаковые, совпадающие до мелочей ответы на произвольные вопросы, которые я задавал и к которым нельзя заранее подготовиться, – это, знаете ли, впечатляет… И теперь у меня остается последний и, наверное, самый важный вопрос – что делать?

– Цель у нас одна – вывести Россию из нынешнего катастрофического состояния и сохранить ее как мировую державу, – Павлов, как наш главный реформатор-теоретик, берет слово. – Это будет очень нелегко, пройти придется через многое, но шансы есть.

– Да, вы рассказывали про грядущую революцию, последовавшую за ней гражданскую войну и разруху, которую преодолели ценой немыслимых усилий. Далее разразилась Вторая мировая война, в которой русский народ понес огромные потери… Но сейчас есть возможность что-то изменить, или это бесполезная трата времени, и все уже предопределено?

– Дело в том, что к сегодняшнему дню авторитет императора сильно подорван… Федор Артурович, я понимаю ваши чувства, но если уже кадровые офицеры называют его «царскосельским сусликом»!.. В стране – вселенский бардак, а его величество занимается отстрелом ворон и кошек! – Павлов сворачивает нотацию и продолжает по существу: – Прошу извинить, Михаил Александрович! Очень скоро благодаря стараниям революционеров слева и рвущихся к власти олигархов справа…

– Простите, Иван Петрович… Хм-м, «олигархия», в переводе – «власть немногих»… – Великий князь заинтересованно смотрит на академика. – Что вы понимаете под этим термином?

– У нас под олигархией понималась ситуация, когда власть и деньги находятся в одних руках. Небольшая группа очень богатых промышленников, сколотивших свое состояние неизвестно какими, чаще всего не очень честными способами. Они же либо сами являются представителями власти, применительно к нашей ситуации, например, депутатами Государственной Думы, либо имеют на коротком поводке таких купленных народных избранников. Возьмите, к примеру, «прогрессистов». У них в программе – парламент с большим имущественным цензом для депутатов. То есть имеешь деньги – имеешь власть… Так вот, очень скоро вся эта грязная накипь, кстати, основательно взращенная на иностранных масонских дрожжах, создаст в стране ситуацию, когда император не сможет удержать власть. Между прочим, одной из причин будет нежелание со стороны его величества что-либо менять, стремление удержаться за устаревшие принципы правления. Николай Второй отречется от престола, передав власть вам. Так что, Михаил Александрович, в скором будущем вам надлежит возглавить Россию.

– Об этом уже болтают чуть ли не во всех великосветских салонах. – Великий князь недовольно морщится. – И это, к сожалению, служит причиной охлаждения моих с братом отношений. Ники видит во мне угрозу своему царствованию, хотя я никогда не рвался к Трону, и, поверьте, господа, годы, когда я был наследником, были для меня достаточно тяжёлыми.

– Михаил Александрович, речь абсолютно не идет о каком-то дворцовом перевороте, – вступает в спор наш ярый монархист Келлер. – Но, отказавшись принять корону, вы уничтожите последний шанс удержать страну от гибели. Да, в нашей истории Россия, правда, под именем СССР возродилась, но чего это стоило, мы уже говорили. Сколькими жизнями были оплачены ошибки правящей верхушки!

– Кстати, а как сложились в той истории ваши судьбы? – великий князь задает совсем уж неожиданный вопрос.

– Ну, про меня Госпоже Истории ничего не известно, – пора вставить в разговор свои три копейки, а то сижу тут, как посторонний, кофейком балуюсь. – Скорее всего, после той, первой контузии умер в госпитале… Типичная судьба окопного прапора.

– Я оставался монархистом до конца, даже когда многие разочаровались в идее, – снова берет слово Федор Артурович. – Был арестован в Киеве в восемнадцатом и там же расстрелян якобы при попытке к бегству… Да, мою георгиевскую шашку потом таскал бандитский главарь Петлюра.

– Ну, теперь-то он её точно носить не будет. – Павлов многозначительно улыбается генералу, что не проходит незамеченным для великого князя.

– Почему же, Иван Петрович?

– Помер, болезный, на полном ходу из поезда вывалился, – объясняет академик и, уловив какие-то флюиды от великого князя, поправляется на всякий случай. – Бога ради, Михаил Александрович, не подумайте, что мы угрожаем вам! Наоборот, приложим все силы, чтобы с вами ничего не случилось!.. Но есть персоны, которых необходимо нейтрализовать, в том числе и вот так жестко. На мой медицинский взгляд, это – не люди, а чрезвычайно опасные микробы, которых нужно уничтожать, как возбудителей чумы, холеры, тифа…