Виталий Храмов - Испытание вечностью [litres с оптимизированной обложкой]

Но как понял Миша, Сталин изменил политический строй Союза. Компартия обратно стала партией. Управление страной и народным хозяйством – одно, политическая жизнь, идеология – другое. И сам себя снял со всех должностей, самоустранившись от управления страной. Говорят, весь съезд просил, стоя! Сталин не пошёл на поводу народа, всё одно ушёл на покой. Теперь вот статьи, книги пишет.

Вот это был шок!

На последовавшие за этим выборы народ валил, как на праздник! Депутатов избирали. А депутаты – президента. Мы вдруг узнали, что Союз – парламентская республика. Миша так до сих пор и не понял – зачем эти «танцы с бубном»? Один фиг же все кругом члены партии. Одной партии. И президента избирают из партии. Партия – одна. Больше и не надо. Да и вообще бы тогда убрали этот анахронизм, партию, по мнению Миши. Как ему, простой душе, кажется, или партий несколько – или ни одной. Для него понятны – опытная партия, установочная, испытательная, экспериментальная, поток. А такой «партии» он не понимает. Смысл в партии? Ты – коммунист или нет? Скоро не останется не коммунистов. Все будут коммунисты. Кому пионерские и комсомольские штанишки станут коротки.

Зачем тогда эти мутки с гражданством?

Наверное, это от того, что нет у егерей политработников. Есть воспитатели. Они чуть другим занимаются. Духовным развитием. А зря! Надо личный состав – просвещать. Но экономия, мать её за ногу! Каждый человек на счету. Или политрук, или воспитатель. Боевые психологические приёмы важнее для выживания. А самому разбираться – лень. На гражданке будем – разберёмся. И Батя лишь посмеивается.

Были и ещё существенные для страны изменения, но для Миши – мелочи. Типа упразднения национальных республик. И правильно! У нас один народ – советский. Калининградская, Константинопольская области и Золоторожский край – подтянутся. Оттуда массово валят за пределы Союза всякие немцы-турки. Не хотят становиться советскими людьми! Их право. У нас – свободная страна. Не хочешь быть человеком – вали на хрен! В свой загнивающий Запад!

Одно Мише не понятно – Союз Советских Социалистических Республик. В составе одной Российской Советской Федеративной Социалистической Республики? Это что, отменят СССР? Это сколько всего менять придётся? Сколько бланков, бумаг и табличек переделывать? Взять хотя бы паспорта. Каждому! Сплошные траты!

Лучше ещё бы авианосец построили наконец! Нормальный, а не это… А то что-то пендосы наглеть стали под боком у китайских товарищей. Опять что-то подленькое затевают? Блокировали там тот большой китайский остров, создают там своё, марионеточное – китайское, но прозападное – правительство. Если бы не американский флот, товарищ Мао от этих марионеток мокрого места бы не оставил. И такие простые парни, как Маугли, помогли бы. Но КНР пока не может тягаться с США на море.

И нам, из-за китайцев, лезть в войну – увольте! Мы не пендосы. Это они отмороженные. Вкуса настоящей войны ещё не знают. А мы – наелись досыта! Пусть Мао сам разбирается с этими марионетками американскими! Одно дело такие отморозки, как сам Миша, а народная война – хватит!

Намного больше Мишу интересовало слабое здоровье старой гвардии большевиков. Миша во время этих тихих потрясений бегал сначала по Китаю, потом по корейским горам с маленькими, юркими, как обезьянки, китайскими и корейскими товарищами. И он не знает, что за повальный падёж прошёл по рядам старых партийцев. Даже Сталин слёг, еле откачали.

Как, злясь, проговорилась мать, там отметилась какая-то «ведьма» – давняя любовь отца. Знаем мы, «какая-то»! Мать великана Прохора! Ведьма. Верю-верю! Не бывает ведьм. Интересно, она такая же великанша, как и её сын, Прохор? Но тема эта – табу в семье. Уши ещё пригодятся. Без них фуражка будет проскальзывать.

Так вот, Сталин теперь совсем плохой. Батя до сих пор ярится, как об этом вспоминает. Вон, даже на параде Сталин – сидит в каталке. А Молотова и остальной гвардии вообще не видать. Тогда они все, через одного, заболели от переживаний. По стране прокатилась волна торжественных похорон.

И к тому же, если бы была мать Прохора Бугаева среди действующих лиц этого действа, Сталин не сидел бы сейчас на кресле. Стоял бы – как новенький. И отец бы не злился. Он всегда злится, когда бессилен что-либо изменить.

На трибуне Мавзолея – правление Союза. Президент, председатель Совета министров, ключевые министры, обязательно – силовые, как говорит отец, и генеральный секретарь партии. Именно в таком порядке. По значимости для страны. Немного отстранённо от них, но впереди всех – Сталин. Он на этой трибуне – свадебный генерал. Победитель! Освободитель! Отец народа!

Отец может и отдохнуть: дети выросли, окрепли, поумнели – пусть работают.

Интересно, где Лаврентий Павлович? Понятно, что не на трибуне. Неужели опять заработался? Парад пропустит! Нет, Миша точно слышал, что Берия прилетел с отцом одним рейсом.

Парадом командует тёзка Миши – командующий Московским особым округом генерал армии Михаил Перунов. Мишка-Кадет. Вот тебе и кадет!

Принимает парад маршал Советского Союза – Константин Рокоссовский. А на трибуне – министр обороны маршал Михаил Черняховский. По правую руку – председатель Совета министров Дмитрий Устинов.

По идее, Черняховский должен принимать парад. Он же министр обороны. Но Рокоссовский – Маршал Победы! Имя Победы.

И частый гость в их доме. Как в московской квартире – соседи же, так и в тереме Гвардейска. Постоянный спутник отца на охоте и полигонных прогонах новых образцов техники.

После Победы была широчайшая демобилизация. Ураганная и шокирующая. Ещё продолжалась десантная операция на Японских островах, Рокоссовский ещё добивал Кватунекую армию самураев, турки ещё бузили, а Западные фронты – массово ехали по домам. Константин Константинович был в таком бешенстве, что подал прошение об отставке. Его можно понять – враги ещё не додавлены, «союзники» стали вести себя провокационно, хуже немцев в мае 1941-го, а тут – демобилизация миллионов солдат и командиров.

Похоже на измену? Ещё как! Очень похоже на сдачу позиций перед Западом.

Отставка была принята.

Пипец! Вот это поворот! Этим же днём маршала призвали обратно – принимать капитуляцию Японской империи. Сам Василевский летал всё на пальцах объяснять. Объяснил.

Миша вспомнил записи семейного архива по японской тематике. Вспомнил с улыбкой. Отец и там был. Высадка десанта на острова осуществлялась как раз егерями. Только вот лучший стратег егерей – Перунов – бдительно следил за «союзниками», тасуя егерей и остатки танковых бригад вдоль линии разграничения, создавая у «союзников» видимость массы «таранов» и «терминаторов», «зверобоев» и «катюш». Поэтому японскую кухню пришлось есть – отцу. Как генерал-инспектору егерей. И приучать японцев есть перловую кашу – ложками. Пришлось кормить – они там голодали не меньше нас.