Пантелей (СИ) - Добрая сказка про футбол 1 [СИ]

- А потом поздно будет, Наум Исаакович. Борман, несомненно, фигура ключевая. То есть, он просто один из ключей, к одной из важных дверей. Если мы его сейчас изымем, в организации просто поменяют замок. Хоть до жопы его расколите, хоть поперек. Связи его сразу обрежутся, в тот-же день. Эх, жаль, что я не смогу вам объяснить - что такое система распределенного хранения данных... В этой организации нет центра, от которого все зависит. Нет закопанного клада, про который знает Борман. Расколовшись до жопы, он сдаст вам только, к тому времени, уже давно 'остывшие' контакты.

- Распределенное хранение данных объяснить не сможешь? А что так хило? Волков, у тебя согласно анкете целых три класса образования. Прогуливал, что ли?

- Полно вам изгаляться то, ваше превосходительство. Кац, если угодно, вам всю схему изложит. Всю ему, то есть нам, известную на сегодняшний момент. Я в эту каббаллистику осознанно не лезу, боюсь, мозги закипят. Кац говорит, что этого курьера нужно брать обязательно. Ему, то есть нам, его, то есть курьера этого, в схеме распределенного хранения данных, сильно не хватает.

- Рядовой Волков и рядовой Кац, за попытку свести с ума генерала МГБ объявляю вам обоим выговоры. Не стыдно вам, кровопийцы? Я ведь не штабной генерал, свой в доску

.

- Мы это знаем, Наум Исаакович, и очень ценим. И оба искренне скорбим о возникшем недопонимании. Вы послушайте Каца то. Давай, Самуил Моисеевич, обоснуй, зачем тебе этот курьер.

- Если обосновывать убедительно для еврейского генерала МГБ СССР, то боюсь до утра мне времени не хватит. А курьер уйдет. Он мне правда нужен, Азраил. Сам знаешь, у Бормана пропало уже три курьера, однако он пока так на очке и не застрелился. Значит, риск не превышает двадцати пяти процентов, при попытке поиметь все сто. Весь банк.

Наум Исаакович поглядел на Самуила Моисеевича с откровенной выраженной национальной неприязнью и почти взмолился.

- Шура, ну представь хоть на минуту, что ты не гопник, а генерал МГБ. Ты же понимаешь, какой на мне ответственный выбор. Я должен сделать его с чистой совестью. Этого... рядового Каца, естественно интересуют только деньги, даже если они не свои. Но ты то не из-за денег. Ты то почему на это ведешься. Объясни хоть в двух словах, уважь погоны.

- В двух словах не смогу, даже сильно упрощая, Наум Исаакович. Но постараюсь покороче. Представьте, к примеру, что в недоступном для нас банковском сейфе лежат нацистские деньги. Недоступном в том смысле, что силой взломать мы его не можем. Допустим, что сейф открывается стозначным цифровым кодом. Так вот, в распределенной системе хранения данных, Борман знает двадцать-двадцать пять цифр этого кода. Но знает не он один. Его кусок кода распределен еще между сотней хранителей кода, по пять-шесть цифр в разных комбинациях. Система многократно дублирована. Мы ее не разрушим изъятием Бормана. А деньги нацистов будут потрачены на возрождение нацизма, а не на электрификацию Африки.

Генерал-майор Эйтингон досадливо поморщился.

- Да это то понятно. Но деньги есть деньги, стоит ли из-за них так рисковать. Мы ведь и сами не бедные. Много хоть там?

- Рядовой Кац считает, что по золотому эквиваленту, как минимум, пятьсот тонн.

- ...твою мать...! А где подполковник Зайцев?

- В Асунсьоне, товарищ генерал. Мы там у бандитов казино случайно отжали, через него и на курьера вышли. Так что делать будем, курьера берем, или сразу Бормана?

Эйтингон тяжело вздохнул.

- Волков, как ты думаешь, может мне лучше было в Израиль свалить?

- Не знаю, Наум Исаакович. Рядовой Кан говорит, что жить среди одних евреев - это Ад при жизни. Израиль - это Ад. А вы советский генерал, историю походя творите. Так что, курьера берем, или Бормана?

- Чтоб я сдох, но сейчас искренне завидую Фаусту. Как мало было у него искушений, всего лишь избавление от скуки... Еще один вопрос. Немного не в тему. Волков, ты зачем у того британца в Гонконге пальцы на пятаки шинковал?

- Тяжелый клиент был, очень идейный, Наум Исаакович. Бритая Великания юбер аллес и все такие дела. Короче, очень идейный британский нацик и, при этом, настоящий герой. Боли бы он не испугался, а у меня минута всего была, чтобы убедить его добровольно сотрудничать. Мне нужно было его так сильно удивить в тот момент, чтобы из себя вывести. Сломать идейную защиту психики.. Я ему указательный палец вообще сначала без всяких вопросов на мини-стейки распустил, на половине среднего спросил - 'где камбуз и пробовал ли он когда-нибудь человечину?' Когда он понял, что я просто тупой людоед, ему самому нестерпимо захотелось со мной хоть о чем-нибудь поговорить. Мне неприятно об этом вспоминать, но китайцы отрезали бы ему десять пальцев, а не полтора. При этом бы зря отрезали... Мы теряем время, товарищ генерал-майор Государственной Безопасности.

- Бритая Великания, говоришь? Не слыхал еще. Ладно, берем курьера.

- Это рядовой Кац так говорит. Самуил Моисеевич, доложи товарищу генералу подробную обстановку и с рассветом выезжайте в Асунсьон. По дороге я к вам подсяду.

- Да, Азраил!

- Что значит да? Волков я с тобой... Эээээ... Где подсядешь?

- По дороге.

Президент Республики Аляска, сэр Эрнест Генри Грининг перенес свою резиденцию, а соответственно и столицу из Джуно в Анкоридж, как только в нем расположились первые подразделения Четырнадцатой ударной армии, а после приезда командующего, генерал-полковника Олешева, из его штаба отлучался только в случае крайней необходимости. Правительственных полномочий у того так и не отозвали, поэтому президент Грининг решал через него буквально все вопросы - от помощи в организации поставки оборудования для собственного монетного двора, до консультаций по скользким геополитическим моментам.

Например, когда Макартур потребовал от него присяги, как юридическому преемнику бывших САСШ, русский генерал просто сказал - слать его к черту. А потом добавил - 'Потребуйте, чтобы он вам присягнул. Вы единственный законно избранный президент - остальные мятежники.' Разумеется, дословно так президент Грининг Макартуру отвечать не стал, нашел более подходящую форму отказа, но политику определял именно русский генерал. А с хозяйственными вопросами вполне справлялись помощники.

Вот и сегодня, едва проснувшись и наскоро совершив моцион, сэр Грининг заспешил в русский штаб. Завтракать он давно перестал, а кофе у русских было намного лучшего качества, чем можно было раздобыть у местных торговцев. И кормили русские вкусно, немного непривычно, но очень вкусно. А еще они совсем не употребляли спиртного. В Четырнадцатой армии действовал сухой закон, который никогда не нарушал даже командующий. Дисциплина у вновь обретенного союзника очень впечатляла видавшего виды пожилого политика.