Пантелей (СИ) - Добрая сказка про футбол 1 [СИ]

А потом, когда его подключили к каналу 'ЧК', тоже кстати с подачи Сталина-младшего, что означало его принятие своим в неком кругу посвященных с высшим уровнем доверия, Александр Иванович начал испытывать неловкость, за когда то сказанные слова. Ему постоянно вспоминались эти эпизоды, люди которым он их говорил. Интересно, что они теперь про него думали? Завистливый склочник? А после ночного боя за Рюген, когда на него представление в четвертой Звезде подал опять таки товарищ теперь уже Сталин, желание извиниться стало уже нестерпимым. А вчера представился момент.

- Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник? По личному вопросу.

- Обращайтесь, Александр Иванович.

- Хочу извиниться, Василий Иосифович. Язык мой - враг мой.

- Принимается, Александр Иванович. Даже не смотря на то, что слова твои были правдой - и истребитель ты намного лучший, да и я тогда был натуральным 'генералом Васей', все равно, язык твой - враг твой.

Под эти воспоминания, третий, после Жукова и Кожедуба, четырежды Герой Советского Союза, генерал-майор Покрышкин в 'пол уха' слушал приказ о своем награждении. 'Сорок шесть сбитых в группе'. Теперь снова к нему будут с визгом подбегать за автографами девушки... А вот и момент. Пожал, приколовшему ордена, Маленкову руку.

- Служу Советскому Союзу!

Когда с головы Вернера фон Брауна в первый раз сорвали мешок и вынули изо рта кляп, чтобы дать ему напиться, он попытался задать своим похитителям вопрос, но в ответ получил только короткий тычок в солнечное сплетение, мгновенно сбивший ему дыхание. Один из похитителей выразительно приложил указательный палец к сомкнутым губам. Смотрел он на фон Брауна при этом без всякой злобы, скорее равнодушно, словно только что выписал ему штраф за превышение скорости. Все понял, попил молча. Потом снова кляп, мешок, освободили руки и сводили по нужде. Кормить даже не думали, впрочем, не особо и хотелось.

Потом были три недолгих перелета, после которых процедура повторялась, а вот четвертый перелет завершился изменением сценария. Его сразу из самолета погрузили, судя по ощущениям, в фургон грузовой машины, потом был катер, и вот он, судя по всему на борту какого-то большого судна. На этот раз его кроме мешка и кляпа избавили сразу и от наручников.

- Вернер фон Браун, двенадцатого года рождения, штурмбанфюрер СС, член НСДАП с 1937 года?

В голове фон Брауна, за время такого молчаливого путешествия, успело промелькнуть много версий насчет своих похитителей, и русская среди них была основной. Удивился он не сильно.

- Да, это я.

- Я заместитель министра Государственной Безопасности Советского Союза, генерал-лейтенант Эйтингон. Вам зачитать, в чем вы обвиняетесь, в качестве военного преступника? В СССР вас уже заочно приговорили к двадцати годам строгого режима.*

- Не стоит, господин генерал. Вряд-ли целого министра прислали бы зачитывать мне приговор. Наверное, у вас есть ко мне какой-то дополнительный интерес.

- Я не министр, а заместитель, и прибыл сюда вовсе не за вами, вас мне привезли скорее в качестве приятного сюрприза. Вы правы, определенный интерес к вашей персоне у нас есть. Вы могли бы принести моей стране больше пользы, чем просто махая кайлом в забое. Мы готовы пойти на смягчение режима вашего содержания, но тут и от вас кое-что зависит.

- Я готов к сотрудничеству, господин генерал.

- Тогда мы засчитаем вам явку с повинной в наше посольство, скажем в Далласе. Но явка с повинной предполагает добровольное и искреннее сотрудничество со следствием, надеюсь, вы это сознаете?

- Несомненно, господин генерал. Добровольное, искреннее и максимально полное. С чего начать?

- Начните с американского этапа своих приключений. Максимально подробно - что за люди с вами работали, имена, ведомственная принадлежность, или на худой конец особые приметы. Вы не единственный военный преступник, укрывшийся от правосудия, и со всеми вами скорее всего работали одни и те же люди. Вас проводят в каюту, где есть все необходимое.. Приведите себя в порядок и начинайте писать. Максимум подробностей, способных дать зацепку. Обед принесут через полтора часа.

- Яволь, герр генерал!

Вернер фон Браун, разумеется, не знал, что является не единственным приятным сюрпризом для Наума Эйтингона от американского отдела своего ведомства. Вместе с ним на Родину также отправлялся и Игорь Иванович Сикорский, до нитки разоренный Пенсильвания Инвест Финанс Холдингом и совершенно добровольно подписавший контракт на работу с Советским правительством

И это сверх запланированного Партайгеноссе НСДАП, Мартина Бормана и еще семидесяти трех наиболее ценных для следствия нацистских преступника, размещенных в тюрьме, специально оборудованной для этого в трюме гражданского сухогруза.

Впрочем, про трюмных нацистов не знал не только бывший штурмбанфюрер СС фон Браун, про них не знал даже капитан советского сухогруза.

- Лихо вы его вербанули, товарищ генерал.

- Волков, ты что, подслушивал?

- Почему подслушивал? Просто слушал.

- Так ты что, все время тут так и сидел?

- Конечно, вы же меня не отпускали.

'Не отпускал, точно. Просто забыл и не замечал...' Наум Исаакович потер глаза и укоризненно посмотрел на рядового МГБ. 'На чем же мы с ним остановились то...?'

- Я говорю, что остальных ловить-возить - только время тратить. Блатоту мы изъяли, а шнырей Зайчик под контроль возьмет. Мы с них на месте больше пользы получим, чем на Колыме и возить никуда не надо.

- Точно возьмет?

- Точно. Не всех, конечно, невменяшек просто перестреляет. Зайчик сейчас на своем месте, да и Кац ему поможет. Но замену срочно готовьте.

- Почему.

- Потому, что сейчас ему прикольно и весело, а поэтому интересно. Но как только трэш и угар закончатся, он загрустит и окажется не на своем месте. Организацию он создаст, но руководить ей не сможет.

- А Кац?

- А Кац не захочет. Он обуян мракобесием и жаждет только покоя, чтобы все обдумать и изложить свои мракобесные изыскания на бумагу. Для него самое важное в жизни - удивить таких же, как он сам, мракобесов. За Зайчиком он присмотрит, я его просил, но замену срочно готовьте.

- Да понял, понял. А ты, Шура? Чем ты сам собираешься заняться?

- После солнцестояния - футболом. Футболом, хоккеем, боксом. Как только вернемся, так сразу. Но еще две недели я в вашем распоряжении. Хотите, по дороге домой, базу в Гуантанамо захватим?

- ...твою мать!...

- А что так сразу то? Все равно мимо пойдем. И 'кубинцев' ваших, прямо там и высадим. Кстати, я с ними мужика одного заприметил. Писателя американского. Хороший писатель.

- Хочешь познакомиться?