Валентин Сарафанов - Талисман для героя

– Бегом! – придал мне ускорение старший сержант Братухин.

Рванул в штаб, на бегу соображая, зачем это я понадобился лично полковнику Звереву.

Штаб занимал полностью весь верхний пятый этаж учебного корпуса. Длинный коридор с дверями из красного дерева. В конце коридора под стеклом знамя полка. Возле знамени – часовой. Слева от него дверь в кабинет командира.

Вечером здесь было безлюдно и тихо.

– Полкан здесь? – спросил я часового. Тот едва заметно кивнул.

Я постучал в дверь, раскрыл её и вошел в кабинет.

Меня встретил большой портрет Сталина в золоченой раме на противоположной от входа стене

Зверев сидел под портретом в кресле из красной кожи за широким столом и что-то изучал в раскрытой серой папке. Слева от Зверева высились напольные часы в виде Спасской башни кремля, правый от него угол занимал массивный сейф цвета хаки высотою в человеческий рост. На сейфе белел гипсовый бюст Ленина.

Ряд стульев вдоль стены. На стене ряд портретов неизвестных мне личностей.

В кабинете сумрачно. Вечерний свет осторожно проникает сквозь окна меж плотных штор и мягко обволакивает аскетичную обстановку интерьера.

– Товарищ полковник! Курсант Назаров по вашему приказанию…

– Садись Назаров, – прервал меня Зверев, не отрывая взгляда от папки, и указал рукой на ряд стульев.

Я сел посреди ряда.

Бой напольных часов возвестил, что еще один час времени канул в вечность.

Зверев наконец-то обратил внимание на меня. Надо отметить, внешность его совершенно не соответствовала фамилии. На вид это был добродушный человек, эдакий румяный блондин с глазами василькового цвета. Но за этим внешним добродушием, крылась стальная хватка. И все в полку знали, что чем более он добродушен, тем больших гадостей от него надо ждать.

– Назаров, говоришь? – широко улыбнувшись, приветливо произнес он.

– Так точно, товарищ полковник! – бодро воскликнул я, вскакивая со стула.

– Сиди, сиди, – мягким движением руки он возвратил меня в сидячее положение. – Молодец ты курсант Назаров! Молодец! Мне доложили о твоих успехах. Сообщили, что с автоматом ты обращаешься на ура, строевая у тебя отменная, портянки мотаешь одной левой. Боец, что надо. Образец, можно сказать, для подражания. Все, как один, в голос говорят, что ты крутой боец, Назаров!

– Служу Советскому Союзу! – бодро и придурковато вскрикиваю я.

– Служишь, служишь, – Зверев ухмыльнулся. – Сибиряк?

– Так точно!

– Из Красноярска?

– Так точно!

– Да, бывал я в Красноярске по молодости. Красивый город! Природа красивая. А сам-то, где там проживаешь?

– На Стрелке, – уклончиво сообщил я.

– На Стрелке, значит. Место хорошее. А родители где?

– Мать умерла два года назад. Отец погиб в девяносто шестом.

– Жаль. А я хотел благодарственное письмо им направить. Жаль. Девушка есть?

– Нет.

– Жаль. Странно у такого орла и девушки нет. Странно. Не может быть.

– Да вот так вот уж получилось, – пожал я в ответ плечами.

– А родственники? Дядьки, там, тетки?

– Дядька есть. В деревне где-то. Адрес не помню. Давно виделись.

– А сестры? Браться?

– Нет. Я один в семье.

– Один? – взгляд полкана засветился недоверием. – А мне донесли, что ты симулянт из психбольницы. Говорят, что ты там утверждал, что прибыл сюда из параллельного мира. Но ведь это же неправда. Ерунда какая-то.

– Ерунда, – кивнул я.

– Вот и я подумал, что ерунда. И не поверил этим россказням. Симулянты у нас тут бывали, но такими крутыми бойцами не становились. Ты же не симулянт?

– Никак нет.

– И это правильно! – Зверев стукнул кулаком по столу. – Молодец!

Я напустил на себя довольный вид, но сам внутренне насторожился. В этих похвалах Зверева чувствовалась нарочитость, а за внешним восторгом крылся какой-то подвох. И чего он до меня докопался с моей личной жизнью?

– Да, жаль, что у тебя никого из родственников не осталось, кому сообщить можно о твоих успехах, – задумчиво произнес Зверев. – А если на работу сообщить? В коллектив. Пусть гордятся, что такого защитника Родины воспитали. Ты где работал?

– Наша фирма развалилась четыре месяца назад. Некуда сообщать.

– Что значит развалилась? – Зверев удивленно поднял брови. – Фирмы разваливаются там, у капиталистов, а у нас в социалистическом обществе такого не может быть. Что-то ты не то говоришь.

Я понял, что сморозил лишнее.

– Не развалилась. Ликвидировалась. Мне предложили новое место, но я решил устроиться на завод.

– А тебя с завода отправили в психушку, – уточнил Зверев.

– Так точно. Я хотел приносить пользу родине, работая на этом заводе и создавая лучшие танки в мире. Но теперь я хочу остаться в армии. Здесь мое призвание.

– Да ты что! – восторженно воскликнул Зверев. – Так ты похоже еще на сверхсрочную желаешь?

– Так точно.

– Очень хорошо! Родине нужны такие бойцы! Ты предан Родине и Партии?

– Так точно! Предан всецело!

– Так держать! А сам-то беспартийный?

– Беспартийный. Но рад буду влиться в ряды борцов за дело коммунизма.

– Очень хорошо! Рад был с тобой познакомиться, боец Назаров. С удовольствием пожму твою руку.

Зверев встал, вышел из-за стола и протянул мне ладонь.

Я вскочил и ответил на рукопожатие. Оно было крепким и долгим.

– Иди, служи Назаров нашей великой Родине. Я надеюсь на тебя, – торжественно произнес Зверев, не отпуская мою руку и в упор, глядя в мои глаза.

– Постараюсь оправдать ваши надежды, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Иди.

Он наконец-то разжал свою ладонь. Я, как положено, взметнул руку к виску, четко развернулся и строевым шагом направился к двери.

– Назаров! – окликнул он меня уже на выходе. Я обернулся.

– Совсем забыл за разговором Назаров, зачем я тебя вызывал. Ты же архитектор, да?

– Я кивнул.

– Архитекторов обучают рисованию, там живописи всякой?

– Так точно.

– Очень хорошо. Надо красочно плакаты на учебном поле на фанерных щитах нарисовать с изображениями образцов зарубежной военной техники. Сможешь?

– Смогу, но мне нужны баллончики с краской.

– Баллончики? А, может, просто кистями покрасишь?

– Можно и кистями, но из аэрозольных баллончиков получится красивее. Спрей-арт получится.

– Чего? Чего? – насторожился Зверев. – Это что такое?

– Ну, это картины такие, которые рисуются с помощью аэрозольных баллончиков. Получается спрей-арт.

– Слова, однако, мудреные, – мотнул головой Зверев. – Ну, да ладно. Будут тебе баллончики. Зам по тылу подполковник Хейфец самого черта из-под земли может достать. Он эти баллончики завтра добудет. Что еще нужно?

– Картинки, с которых срисовывать можно.

– Будут тебе и картинки. Надо нарисовать за неделю семь плакатов. От занятий тебя освобождаю. Все понял?