Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

– Александр Михайлович! Полина Артемьевна! В присутствии всех, находящихся здесь, прошу у Вас руки Вашей дочери!.. – Голос почему-то хриплый, но звучит, надеюсь, решительно…

Все в комнате, улыбаясь, поднимаются со своих мест, даже на лице Полины Артемьевны слабая, неуверенная улыбка. Поворачиваюсь к Дашеньке, зардевшейся густым румянцем. Два шага вперед, вниз на левое колено, протягиваю любимой открытый футлярчик с кольцом…

– Дарья Александровна! Прошу Вас, сделайте меня самым счастливым человеком на этой планете! Будьте моей женой!..

Осторожным движением она берет из моих рук бархатную коробочку, смущенно и счастливо улыбается и тихо произносит:

– Я согласна…

Тишина взрывается громогласным, радостным «Ура!» в исполнении Михаила Семеновича, Александр Михайлович широко улыбается, Ольга Петровна обнимает Полину Артемьевну, вздумавшую слегка всплакнуть. Вместе с Дашей рука об руку поворачиваемся к ним, нас осеняют крестным знамением и звучит традиционное и долгожданное «Будьте счастливы, дети!».

– Что ж вы стоите, целуйтесь! – Радостный возглас Прозорова оживляет торжественную атмосферу. – Теперь уж можно!

– Миша! Да что ты такое говоришь?! – Ольга Петровна пытается урезонить мужа. Дальше ничего не слышу, Дашенька смотрит на меня сияющими глазищами, ее лицо совсем близко… Наш первый «официальный» поцелуй, после которого она смущается еще больше и прячет лицо у меня на груди. Наклоняюсь к ней и тихонько, чтобы слышала только она, шепчу на ушко:

– Счастье мое, радость моя, я люблю тебя…

Затем нас разделяют, мужчины по очереди жмут мне руку, хлопают по плечу, дамы, обнявшись теперь уже втроем, льют радостные слезы. Привлеченный шумом, появляется Сашка, и тут же высыпает на нас кучу вопросов:

– А что у Вас случилось?.. Мама, тетя Оля, Даша, почему Вы плачете?.. Вас кто-то обидел?.. Папа, дядя Миша… Денис Анатольевич…

Полина Артемьевна, вытирая щеки платочком, обнимает сына и объясняет чуть дрожащим голосом:

– Сашенька, Денис Анатольевич сделал Даше предложение. Они скоро поженятся…

– Вот здорово!.. Он гораздо лучше, чем… – Поняв, что может сболтнуть что-нибудь не то, меняет тему. – А кем я буду ему приходиться? И он мне?..

– Ты ему будешь шурином. – Объясняет Александр Михайлович. – А он тебе – зятем.

– А еще другом, старшим товарищем, и, может быть, учителем. – Вставляю свои пять копеек в разговор.

– Вот так вот, сестрица! – Мелкий хитро смотрит на Дашу. – У тебя будет только муж, а у меня – вон сколько всего…

Последние слова тонут в громком хохоте…

Все остальные вопросы заняли совсем немного времени, как раз, чтобы самовар дошел до нужной кондиции. Старшее поколение, в основном, в лице будущей тещи в конце концов согласилось с нашей очень настойчивой просьбой провести обручение немедленно, ну, в крайнем случае, завтра, когда приедем в город. Поначалу были сомнения насчет того, что кто-нибудь из священников сможет осчастливить нас своим присутствием, но моя милая утверждала, что с этим проблем не будет, настоятель дворцового собора Петра и Павла ей не откажет, в крайнем случае, она попросит помочь светлейшую княгиню Ирину Ивановну. Мол, уж ее-то точно послушаются. Потом настал мой черед, и пришлось торжественно пообещать, что либо завтра я найду подходящие кольца, либо все гомельские ювелиры исчезнут с лица Земли, как биологический вид. Согласно теории мистера Дарвина. На этой оптимистичной ноте высокие договаривающиеся стороны закончили прения и решили перейти к торжественному чаепитию, оставив мечты о шампанском и других более вкусных напитках на завтра…

После чаепития на свежем воздухе, под тяжелыми ветвями старых яблонь, народ стал расползаться на послеобеденную сиесту. Пользуясь случаем, хотел умыкнуть Дашеньку погулять по лесу, но Полина Артемьевна, будто предчувствуя мои действия, позвала дочь на очень серьезный разговор, а меня тут же атаковал Александр-младший, заявивший, что коль выпало свободное время, нечего откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, и было бы неплохо, если бы будущий родственник сдержал слово и научил нескольким приемам. Пришлось искать местечко почище и помягче, которое тут же нашлось возле полусметанного стога неподалеку, и показывать мелкому нахаленку азы самостраховки и простейшие удары и захваты. Чуть погодя, сам настолько увлекся, что не заметил, как прошло почти два часа. За время тренировки и я, и Сашка порядком взмокли, поэтому перед тем, как появиться на людях, сгоняли к колодцу и, раздевшись по пояс, окатились холоднющей водичкой, причем, парень героически заставил себя не издать ни звука, хотя терпеть такое ему пришлось впервой. По возвращении застаем всех на веранде, обсуждающими очень важную новость. Оказывается, пока я с почти шурином кувыркались в сене, Вольдемарчик пришел в себя, сквозь зубы попрощался и отбыл в Гомель на попутной телеге. В принципе, мне лично это было абсолютно по барабану, но оказалось, что Земгор дает мастерским заказы и гаденыш имеет какие-то рычаги давления на Александра Михайловича и Михаила Семеновича. Женщины обсуждали как последние события скажутся на благосостоянии семей, а мужья, в свою очередь, успокаивали их тем, что у них есть связи и повыше, чем какой-то губернский секретаришка. Наше появление воспринимается, как сигнал к смене темы, Михаил Семенович уходит в дом и через пару минут появляется с гитарой в руках.

– Денис Анатольевич, порадуйте нас чем-нибудь. – На этот раз дружелюбно обращается ко мне Полина Артемьевна. – Смотрите, вечер-то какой чудесный…

Вечер действительно был красивым. Темная кромка леса, сиреневеющее небо, по которому медленно плывут редкие, розовые от лучей закатного солнышка облака. Тихо, спокойно, даже как-то благостно…

– Только сначала, если позволите… – Подает голос Александр Михайлович. – Денис Анатольевич, я прошу Вас, впредь будьте поосторожней с исполнением. Не хотелось бы, чтобы Вам пришлось повторить судьбу своего знаменитого тезки, Дениса Давыдова, достаточно пострадавшего за исполнение своих стихотворных и музыкальных произведений. Помните вчерашний романс… «Дай Бог», кажется… Мы все, конечно, понимаем смысл, но при определенном желании его можно расценить чуть ли не как революционную песню, порочащую власть, православие… Вот одна из строчек: «Дай Бог не вляпаться во власть, и не геройствовать подложно, и быть богатым, но не красть, конечно, если так возможно»… Тот же Вольдемар может преподнести господам жандармам ее совсем по-другому…

Ага, а местные жандармы отправят донос по месту службы, в Минск. А там, в конце концов, приедут знакомый уже штаб-ротмистр с корнетом Астафьевым, и будут мне чем-то грозить? Ха-ха три раза! Скорее попросят записать им слова и ноты…