Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

Крадемся вдоль торца здания, здесь – тоже часовые. Двое бродят так же, как и их неудачливые товарищи вдоль стен, и еще один торчит в будке на въезде. «Наш» немец только начинает разворачиваться, как из-за угла вытягиваются две белых, невидимых в потемках руки и дергают его к себе. Шорох, тихий бряк, хрип, тишина… Два раза негромко чирикает какая-то пичуга, сообщая о том, что охраны больше нет. Ну, теперь идем в гости!..

Возле парадного входа одна «пятерка» занимает позицию, контролируя въезд и разворотный круг, еще две уносятся к каменному флигелю, где обитают остальные караульные вместе с начкаром. А мы заходим внутрь. Боец, идущий впереди, открывает тихонько скрипнувшую дверь, затем приседает, а я прижимаю палец к губам, призывая к молчанию дежурящего на входе унтер-офицера. Немец от изумления и неожиданности выпучивает глаза, брошенный нож входит в горло, а его хозяин бросается вперед и помогает бывшему унтеру тихо опуститься на пол. По бокам его уже страхуют двое. Коридор пуст. Мои белые «призраки» растекаются по сторонам, блокируя все двери. Мне – налево. Там – большой зал-столовая, превращенный в место обитания оперативных работников и направленцев. Рядом, в соседней комнате находится узел связи.

Короткий свист, двери в комнаты распахиваются, чуть ли не слетая с петель от ударов сапогами и прикладами. Первая двойка расходится в стороны, держа ничего не понимающих штабных под прицелами люгеров, быстро заскакиваю следом. По всему этажу звучит громкое и приветливое «Хэнде хох!» и «Нихт бевеген!» (не шевелиться). В зале восемь человек, но меня пока интересует только один, в генеральском мундире, холеный, статный, с высокомерным выражением на лице. Которое уже меняется на гневно-недоуменное.

– Гутен таг, майне хэррен! – Стараюсь вежливо разрядить обстановку. – Счастлив сообщить вам, что штаб захвачен подразделением Российской Императорской Армии, и с этого момента вы все считаетесь военнопленными. Поэтому не советую совершать опрометчивые поступки, о которых впоследствии будете сожалеть. Мои солдаты очень злые и кровожадные. Еще раз прошу поднять руки и не шевелиться.

Обтекая меня с двух сторон, в комнату влетают еще четверо «привидений» и начинают собирать пистолеты. Генерал, сверля меня очень нехорошим взглядом, наконец, справляется со своим онемением:

– Что это значит?!! Кто вы такие?!!

– Господин генерал, я уже объявил все, что вам нужно знать на данный момент. Вы вместе со своим штабом взяты в плен подразделением Российской армии.

– Русские?!.. Но откуда?!..

– Вообще-то мы сейчас находимся на территории Российской Империи, очень временно оккупированной, не скажу, что доблестными войсками кайзера. По идее вопрос «Что вы здесь делаете?» должны задавать мы, а не вы…

Один из офицеров внезапно хватается за кобуру, мой головорез перехватывает его руку, короткое движение с разворотом по дуге вниз, дикий вопль, в воздухе мелькают начищенные немецкие сапоги, их хозяин, разнеся по пути стул на несколько запчастей, оказывается на полу с рукой на болевом удержании. К нему подскакивает еще один диверс, пинком разворачивает тушку и достает из кобуры пистолет. После чего бедолагу отпускают и дают возможность прийти в себя. Остальные предпочитают не сопротивляться.

– Господа, я же вас просил! Не заставляйте нас прибегать к связыванию и другим неприятным и болезненным процедурам. – Подхожу к генералу, глядя прямо в глаза, протягиваю руку. Немец медленно достает из кобуры блестящий «генеральский» Маузер 1910. – Господа, прошу вас соблюдать спокойствие и порядок. А вас, господин генерал, прошу проследовать в личные покои для конфиденциального разговора.

В коридоре сразу же встречаю Митяева, обходящего по очереди все помещения.

– Михалыч, караулку взяли? – Тот утвердительно кивает в ответ. – Организуй охрану внутри и снаружи, а я пойду, пообщаюсь с человеком.

– Уже сделано, Командир. Телефоны и телеграфы в целости, как ты и просил.

– Добро. От Дольского ничего не слышно?

– Была короткая стрельба, сейчас все тихо.

В генеральских апартаментах сажаю хозяина на кровать, сам беру стул и сажусь напротив.

– Я еще раз задаю вопрос! – М-дя, генерал, он и в Африке генерал, привык орать и командовать. – Кто вы такие?! И что вам здесь нужно?!

– Ну, вы же тоже не представились. Хотя, это – лишнее. Я и так знаю, что имею честь разговаривать с генералом Оскаром фон Гутьером, командующим XXI корпусом.

– Да, я – Оскар фон Гутьер, и я ношу форму своей армии, а на вас – неизвестно что. И вы до сих пор не назвались!

– Ваша армия тоже использует маскировочные накидки. – Расстегиваюсь, чтобы показать наличие погон. – Что касается лично меня, – штабс-капитан Гуров, к вашим услугам!

Лойтнант Гурофф?! – Немец меняется в лице.

– По-вашему, – уже гауптман. Но к делу это не относится.

– Вы – тот самый Гурофф, который занимался диверсиями и грабежами в тылу нашей армии летом прошлого года? – Фон Гутьер никак не успокаивается. – За вашу голову назначена награда в сто тысяч марок.

– Спасибо за высокую оценку, но я бы на вашем месте не стал называть моих солдат бандитами. Некомбатантов мы не трогали. А что касается грабежей… Не подскажете, господин генерал, что за мешочек с драгоценностями вез майор Тольбах вместе с донесением в штаб армии? Нашли клад, или теперь это называется дипломатичным словом «контрибуция»?

Ой, а чтой-то ганс побледнел и замолчал? Не иначе, я прав оказался…

– Хорошо, что вы от меня хотите, гауптман Гурофф?

– Сущий пустяк… Отдайте корпусу приказ о капитуляции.

– Это невозможно!!!..

– Ну, почему же? Нужно пройти к телефонам и сказать в трубку несколько слов.

– Я не буду этого делать! – Фон Гутьер язвительно улыбается. – Тем более, что помимо устного распоряжения я должен составить приказ и отправить его в дивизии!.. Нет!!!..

– Генерал, я пойду даже на то, чтобы разрешить вашим фельдегерям отправиться с приказом по адресатам.

– Нет! Я этого не сделаю!.. Вы воюете не по правилам! Ваши действия противоречат Конвенциям! Вы – просто горстка бандитов, которых скоро раздавят, как клопов!

– Вы надеетесь на подкрепления? Их перехватят наши по линии Константиново – Лынтупы. – Врать, конечно, нехорошо, но иногда не остается другого выхода. – Даже если они прорвутся, я очень хочу посмотреть, как Баварская кавалерийская дивизия (спасибо интендантам за инфу!) попробует атаковать Кобыльники по снежной целине под огнем станковых пулеметов. Утром здесь уже будет казачий полк. А мы пойдем дальше вдоль фронта, уничтожая ваши склады и базы снабжения. Когда ваши солдаты в окопах расстреляют все патроны и сгрызут последнюю галету, они сами сдадутся. А если нет, я заставлю их считать пойманную крысу самой большой удачей в жизни. Но многих после этого придется похоронить, – умерших от ран, голода и мороза.