Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

– Владимир Григорьевич, Вы считаете, что они могут разрешить производство?

– Может быть, Денис Анатольевич, все может быть. Все зависит от результатов испытаний и еще от великого количества разных факторов, кои мы с Вами предусмотреть не в силах. Тем более, что Вы свои карабины предполагаете для вооружения ударных частей, значит, выпускаться будет небольшая партия. Для Вашего батальона это вполне возможно сделать на базе мастерских Школы. Да, и вот еще что. В конце мая – начале июня с завода прибудет первая партия моих винтовок для проведения испытаний в войсках. В ГАУ хотят привлечь к этому роту самокатчиков Измаильского полка. А как Вы посмотрите на то, что я предложу одну из Ваших штурмовых рот? Они ведь не так завязаны на трофейные боеприпасы, как разведчики?..

Последний на сегодня визит – к штабс-капитану Мгеброву, желавшему что-то показать и похвастаться. Владимира Авельевича нахожу на обычном месте, в автомастерской. Завидев меня, он заканчивает разговор с кем-то из механиков и к себе в конторку.

– Денис Анатольевич, помните тот наш разговор про гранаты? Я долго думал над тем, что Вы тогда сказали, и, в конце концов, решился проэкспериментировать. Вот, посмотрите на результат этого эксперимента. – Мгебров кладет на стол помесь мосинки и миномета.

Беру в руки эту бандуру и внимательно рассматриваю. От приклада и до начала ствола – обычная трехлинейка, а дальше – шарнирное крепление, как у охотничьего ружья, только ствол уж слишком большой. Калибр – миллиметров сорок, не меньше. И рамочный прицел на нем присобачен. Так, а что у нас внутри?.. Отжимаю защелку, гранатомет переламывается точь-точь, как двустволка. Ну-да, как и следовало ожидать, нарезов нет. Защелкиваю ствол обратно и всем видом показываю, что с нетерпением жду разъяснений.

– Судя по Вашей улыбке, Владимир Авельевич, эксперимент удался. Хотелось бы узнать обо всем поподробнее.

– По Вашему совету решил отказаться от шомпольного запуска и заказал вот эту 16-линейную мортирку. Пришлось немного переделать саму гранату. Трубку хвостовика сделал короче и большего диаметра, для расчета ракетного порохового заряда сумел проконсультироваться аж с генералом Поморцевым, бывшим преподавателем Артиллерийской академии. Граната помещается в картонную гильзу наподобие охотничьей. После вылета из ствола, раскрываются подпружиненные лопасти-стабилизаторы, как Вы и советовали. Пришлось, конечно, повозиться с их размером и углом закрутки, но, вроде бы, нашел оптимальное решение. Еще дольше подбирал нужный вышибной заряд. Но на испытаниях результат был отличным!.. Надеюсь, Вы не в обиде, что я воспользовался Вашими идеями?

– Да Бог с Вами, Владимир Авельевич! Получилось, – и славненько… Послезавтра Владимир Григорьевич обещал отстрелять новые варианты карабинов, может быть, заодно дадите попробовать и Ваш шедевр?..

Как там младший Райкин пел – «А я смогу, а я упрямый, я – такой, я – Труффальдино из Бергамо»… Тяжко ему, блин, бедняжечке жилось. В моей шкуре побывал бы, еще не так бы зачирикал. По-моему, уже все проводники пригородных поездов меня в лицо знают и при встрече здороваются. Ораниенбаум – Питер, Питер – Ораниенбаум, Офицерская школа – Павловское училище, Павловское училище – Офицерская школа, – и так весь апрель. Пятнадцать предметов за месяц! Спасибо начальству, что начали с простого. Французский, немецкий, химию, механику сдал благодаря «подарку» Дениса Первого, по физике мог бы сам рассказать преподавателям много интересного и нового для них, те же основы теории электромагнитного поля, например. За успешную сдачу Закона Божьего, когда приеду, бухнусь в ноги и скажу огромное спасибо отцу Александру, не оставившему в беде раба божьего Дионисия и заставившего оного вызубрить Псалтырь и Катехизис почти наизусть. Дальше пошли предметы посложнее, типа военной администрации, законоведения и воинских уставов. Справился с ними и немного отдохнул на военной истории, которую последнее время помимо учебника вдалбливал мне в голову Федор Артурович. В переносном смысле, конечно…

Топография по старой памяти тоже далась нетрудно. Зато остались самые тяжкие экзамены, и средний балл потихоньку пополз вниз. Хотя, честно сказать, особенно я этим не заморачивался. В этом учебном заведении и спустя восемьдесят лет говорили, что лучше иметь синий диплом и красный нос, чем наоборот. Общую тактику и инженерное дело с фортификацией сдал на восемь баллов, а вот на артиллерии чуть было не засыпался. Хотя, это слишком громко сказано. Сей предмет в училище преподавал полковник Каменцев, имевший позывной «Пушка», или «Пушечка». Маленького роста, черноволосый, с бородой, классически расчесанной на две стороны, как преподаватель, он был выше всяческих похвал, артиллерию знал, как никто другой, но вот манера общения…

Опрошенные накануне в курилке господа юнкера, весьма польщенные тем, что геройский штабс-капитан вот так, запросто пускает дым вместе с ними и беседует, как с равными, сообщили, что при малейшей ошибке экзаменуемого полковник орет благим матом, хватается за штык, которым пользуется вместо указки, и со всей дури колотит им по столу. Юнкера от такого темперамента терялись и отвечали еще хуже, что вызывало только усиление воплей и грохота. Признаться, на экзамене, когда полковник задал неожиданный вопрос, и я ответил не совсем уверенно, началась вполне ожидаемая реакция с повышением голоса и барабанной дробью четырехгранной деталью от мосинки. Первым желанием было выхватить свою парадно-наградную шашку и рубануть по столу, но потом сдержался. Оказалось достаточно рявкнуть, перекрикивая темпераментного экзаменатора, «Господин полковник!» и, недоуменно подняв брови, вопросительно посмотреть на оппонента. «Пушечка» осекся и довольно быстро сообразил, что безусая мелкая зелень под названием «господа юнкера» и фронтовик-орденоносец, у которого по слухам на счету от нескольких десятков до нескольких сотен убитых германских солдат, – несколько разные весовые категории. Тем более учитывая близкие, по тем же слухам, отношения с генералом Келлером. Поэтому дальнейший экзамен прошел в обстановке дружбы и взаимопонимания, но семь баллов он мне все-таки вкатал!..

Оставалось сделать последний рывок, сдать «Тактику родов войск», и – все, свобода!.. Которая вас примет радостно у входа, и быстро штоф Вам поднесет!.. Но это – завтра. А сегодня надо еще смотаться в Ораниенбаум, посмотреть, как там мои орлы под общим руководством старшего унтер-офицера Буртасова, и пообщаться с Федоровым по поводу чертежей и бумаг на получение привилегии и на представление в комиссию Арткомитета. Потом вернуться на квартиру и полистать учебники где-нибудь до полуночи, вызывая законное подозрения хозяина-мастерового и его жены, мол, офицер, а ни пьянок, ни баб, всё книжки по ночам читает, уж не революционер ли часом? Или еще похуже. Один наш старый товарищ майор как-то рассказывал, что за подобный образ жизни как-то даже секретарь парторганизации вызвал на беседу и мягко, по-отечески, выдал перл в стиле: «Водку вы не пьете, в женских общежитиях не замечены… Признайтесь, вы – наркоман?»…