Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

Всё!.. Полотнище закреплено последним гвоздем и в торжественном безмолвии Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский и прочая, и прочая разворачивает Высочайшую Грамоту для прочтения. Над притихшим плацем звучит воля Монарха:

– …Повелеваем знамя сие, освятив по установлению, употреблять на службу Нам и Отечеству с верностью и усердием, Российскому воинству свойственными…

Долго всё это длится, чего тут говорить. Устал я… Потом выходит наш дивизионный благочинный отец Александр. Командую к молитве:

– Батальон, Смирно!.. Барабанщики – на молитву! Шапки – долой!..

Барабаны отбивают «повестку» и начинается молебен с акафистом и многолетием… Сперва – проповедь, объясняющая значение новых полковых святынь. После – молебствие памяти убиенных воинов, сложивших свои головы на поле брани за честь и славу Отечества. Честно говоря, очень это всё утомительно… Зато мандраж меня, наконец покинул, уступив место тупому ожиданию и уверенному спокойствию. Вдруг понимаю, что всё идет своим чередом, что сделал всё, что мог и даже больше, и что от меня уже ничего не зависит…

Наконец, окропив святой водой знамя, отец Александр при молитве вручает его коленопреклоненному Келлеру, и двигается в обход батальона, тоже кропя его святой водой.

И вот он!.. Этот торжественный момент, когда командир Сводного кавалерийского корпуса генерал-лейтенант граф Федор Артурович Келлер, взяв в руки знамя, вручает его опустившемуся на колено командиру 1-го отдельного Нарочанского батальона… То есть мне… Ну а я уже, раздуваясь от торжественности, и с полным удовлетворением от хорошо выполненной работы передаю наш стяг преклонившему колено Михалычу.

Первый знаменосец батальона подхорунжий Митяев берет знамя, салютует стягом Императору и застывает в положении «К ноге». Замирают ассистенты… А дальше речь толкает Федор Артурович. Проникновенно, просто и доходчиво для простого солдата:

– Господа офицеры, унтер-офицеры и солдаты! Дорогие мои боевые товарищи! Братцы! Вы видите, пред вами стоит здесь дар нашего Царя-Батюшки – святыня, в которой заключается честь, гордость и слава вашего батальона. Сие знамя свидетельствует, что вы, и разведчики, и штурмовики, в мыслях Царских также близки Его сердцу, как и те, что и на глазах. Приложите же все ваши силы, чтобы быть достойными оказанной вам милости, служите, чтобы радовать Царя, а когда грянет час и снова окажетесь на передовой, покажите на что вы способны для защиты святой Веры, Царя и Отечества.

Ну… Вроде и этот этап прошли… Краем глаза замечаю завистливые взгляды свитских на меня, мои награды, шашку. Ревнивые, прямо скажем, взгляды. М-да… Предупреждал ведь Федор Артурович, что много таких слащавых улыбочек еще увижу. А идите вы все лесом… Мне с вами детей не крестить, козлики! Что, интересно, вы в 17-м делать будете? Небось, красные бантики повяжете и орать будете «Да здравствует свобода!»? Это мы еще посмотрим, будет ли здесь тот 17-й!.. А пока – лирику в сторону, продолжим, господа…

– На-КРОЙСЬ!

Бойцы надевают фуражки, почти незаметно выравниваются в шеренгах. Теперь знамя нужно пронести перед батальоном и поставить в строй, а посему снова командую:

– Под знамя!.. Слушай!.. На кра – УЛ!

Играют марш музыканты, барабанщики бьют «Под знамя», Серж Оладьин, взяв шашку «Подвысь», торжественно ведет знамя вместе со знаменной полуротой по фронту батальона. Лица бойцов торжественны, глаза сияют. Сейчас им – море по колено, океан – по плечо, а все враги – по… чуть пониже поясного ремня. Всё же, нужное это дело – воинские церемониалы, ох и нужное…

Поставив знаменщика, Оладьин опускает шашку и затем, взяв на плечо, возвращается на свое место. Господа офицеры расходятся по своим местам. Пора и мне на свое. Спешу на правый фланг стоящего поротно батальона… И вот уже Государю подносят чарку, которую он принимает и закрывает торжественную часть:

– Русский солдат во все времена был храбр, стоек и непобедим! Русский воинский устав учит: «Знамя есть священная хоругвь, под которой собираются все верные своему долгу воины, и с которою они следуют в бой с врагом. Знамя должно напоминать солдату, что он присягал служить Государю и Родине до потери самой жизни…». Сегодня вы обрели святыню – свое батальонное знамя! Будьте же достойны его! Поздравляю вас, молодцы-разведчики!..

Федор Артурович громогласно восклицает:

– Ура Государю-Императору!!!

Тысяча мужских глоток протяжно кричат троекратное «Ура!», пока Император опустошает чарку, и я ору вместе со всеми. Мы могучи и непобедимы, мы обрели ЗНАМЯ!.. Гремит оркестр, величественно звучит Гимн. Тысяча луженых мужских глоток поют:

Я выжат как лимон… Еще немного… Еще чуть-чуть… Скоро финал… Поворачиваюсь лицом к строю:

– К церемониальному маршу!!!

Почеканили шаг линейные, офицеры вновь шагнули из строя, барабанщики вышли на десять шагов перед Оладьиным…

– Поротно! На одного линейного дистанция! Равнение направо! Первая полурота!

Сергей Дмитрич громко и торжественно командует:

– На пле-ЧО!

Слитный лязг оружия… шелест вынимаемых из ножен клинков… Беру шашку «подвысь»…

– Батальон!.. Шагом – МАРШ!

Одновременно, под бой барабанов тысяча бойцов чеканит первый шаг. Слитный грохот сапог гремит по плацу батальона. Барабанщики замолкают, и дело вступает медь оркестра. Как один могучий организм, мои бойцы, мои хлопцы, мои воины одновременно, мощно и легко печатают шаг с мужской силой и армейской точностью. В этом почти высшем человеческом движении есть какая-то страшная сила и суровое самоотречение…

За моей спиной развивается Знамя с изображением Спаса Нерукотворного, и гордо идёт «Первый Отдельный Нарочанский Великой Княжны Ольги Николаевны специального назначения батальон». Мой батальон! Эти люди могут всё! А я шагаю впереди батальона, салютуя шашкой Императору, и чувствую, что счастлив!!!

Отсалютовав, делаю четыре шага, снова шашку «Подвысь» и резко сворачиваю к трибуне. Шаг, шаг, ещё шаг, удар каблуков друг о друга, поворот кругом. Всё, теперь без меня, так положено. Стараюсь краем глаза рассмотреть, каковы эмоции на трибуне. Ольга Николаевна машет платочком и улыбается, Царь-батюшка вроде тоже приосанился, молодцевато отдает честь… Идут мои орлы! Идут соколы! Блестят солнечными зайчиками шашки офицеров и ребятишек Дольского, звенят шпоры, четко ударяют сапоги. Головы повернуты направо, глаза поедают Царя… Ну, а сейчас вы, дорогие гости, еще больше удивитесь, мои орлы с песней пройдут «второй проход» мимо Его Величества…