Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

Показываю жестами беззвучно появившимся из кустов Грине и Егорке, что клиента без лишнего шума надо отсюда убрать, и мы возвращаемся на место последнего привала. Отсюда, если что, никто ничего не услышит, да и не дадут этому придурку шуметь. Разрезаю до локтя рукав его пиджака и рубашки, – так и есть, рубец шрама похож на неровный уголок.

– Ну, что, Мадьяр, поговорим? – Вытаскиваю полусжеванную кепочку изо рта «рыцаря плаща и кинжала». – Что тебе здесь понадобилось?

– Фья… Птф… Дьявол!.. – Шпион таращит глаза от неожиданности.

– Нет, простой человек, вот, смотри. – Осеняю себя крестом. – Чтобы сократить время на допрос, по дороге подумай, что лучше – плохо жить в ссылке, откуда, как я понимаю, ты уже один раз сбежал, или хорошо умереть, не дойдя до господ жандармов. Кстати, хорошо – не значит быстро и безболезненно.

– Командир, да чё его уговаривать! – Гриня, подхватывая сценарий, достает «оборотня» и подсаживается к чернявому. – Щас разделаем на дюжину кусков и по разным лужам раскидаем.

– Я… Я всё расскажу!.. Только пусть он не будет!.. – Мадьяр инстинктивно пытается отодвинуться от клинка, который оставляет на горле кровоточащую царапину.

– Гриня, подожди. Я знаю твою ненависть к этим тварям, но потерпи до лагеря. Там с ним вдумчиво поговорим, и если будет врать, никто тебе мешать не будет… Всё, подъем, и быстренько шагаем домой…

Следующие несколько дней пронеслись быстро и были очень суматошными. Тремя пятерками сходили на разведку, заодно немного откорректировав маршрут по болоту. Как оказалось, Мадьяр действительно поводил нас кругами, желая напакостить. Теперь он, к сожалению, был для нас недоступен, со слов Валерия Антоновича, проводя всё свободное время в компании серьезных господ из контрразведки и заливаясь там соловьем. Из того, что полагалось знать нам, он начирикал, что немцы не ставили задачей именно здесь устроить «окно» на нашу сторону, заданием было просочиться в любом месте на свое усмотрение и собирать сведения о возможном месте наступления в зоне действия 4-й армии.

Тропа сократилась до семи верст и уже была обозначена вешками. В целом, достаточно проходима, только в трех местах нужно было шлёпать по пояс в воде. Ну, да это – вопрос времени. Обещанная саперная рота из 35-го корпуса уже прибыла и вовсю занималась приготовлениями к прокладке трассы. Проинструктированный по всем вопросам, в том числе и по поводу режима секретности, поручик, бывший ротным командиром, и двое его прапоров прошли вместе с нами по болоту, делая на ходу пометки в блокнотах, и теперь их саперы с помощью топоров, пил «Дружба-2» и в таких случаях традиционного и безотказно действующего мата-перемата быстренько уничтожали то, что осталось от ближайших лесочков после изготовления мокроступов. Народ авральничал в две смены, и если бы не помощь Стефановских «янычар», временно переквалифицировавшихся в носильщиков, груды фашин и «лестниц» были бы для гансов явным доказательством, что русские замышляют здесь какую-то пакость. Но погода была за нас – низкая облачность и иногда моросящий дождик, поэтому никакие люфтваффы и близко не летали. А, может, в распоряжении 47-й резервной дивизии, стоявшей по ту сторону, их и не было.

Оба разведвыхода, в которых принимал участие лично, показали, что немцы сделали выводы из Нарочанской операции, и выходы из болота, которые они считали опасными, были перекрыты двумя-тремя рядами колючки с возможным минированием. Метрах в двадцати за ними располагалась линия окопов, и обитало около роты немцев. Которые, по-видимому, считали свою задачу не совсем адекватной и поэтому караульную службу тащили хоть и с соблюдением устава, но без особого рвения. О светомаскировке, как о явлении природы, забыли вообще. Во всяком случае, по огоньку сигареты можно было спокойно отслеживать передвижение часового. С другой стороны, их задачей было – не допустить прохода противника, то бишь, нас в тыл, а вошкаясь по колено, а то и по пояс в грязи, штурмовать даже такие укрепления будет только совсем дурной. Может быть, они своим поведением и показывали, типа, место занято, идите нафиг. Ну, как сказал когда-то один умный человек – «Если в сердце нету хода, – через печень постучим». Немного поползав по окрестностям, нашли, всё-таки, две малюсенькие лазейки, где просачиваться можно было только по одному и то, выжидая, когда часовые разойдутся в разные стороны.

С такими радостными вестями и громадным запасом энтузиазма мы и вернулись обратно, но подполковник Бойко тут же исполнил арию птицы обломинго, передав мне приказ генерала Келлера, запрещавший личное участие в выходах. И никакие аргументы в стиле «Я должен пробежаться по местности, где буду вести боевые действия!», во внимание не принимались. Всё, что мне оставалось – вместе с Валерием Антоновичем ставить задачу уходящим группам, наносить на карту результаты разведки пришедших пятерок, маяться нервным бездельем и плакаться в жилетку Анатолю, чей эскадрон временно исполнял функции оцепления, отрабатывая тактику «Всех впускать, никого не выпускать». Через сутки господин подполковник сжалился и поставил задачу помочь саперам с расходниками. В результате чего все близлежащие деревни лишились «ненужных» веревок, а, железнодорожные мастерские в Слуцке, до которых было около сотни верст, почти всех запасов проволоки, скоб и гвоздей. Причем, следуя в оные, готовился к всевозможным препонам и отказам, но всё получилось на удивление легко. Невысокий колобок в путейской форменной тужурке, к которому меня провели, назвался инженером Гроновским и, услышав в ответ мою фамилию, тут же поинтересовался, знаю ли я некоего господина Филатова, служащего в Гомельском депо. Пришлось признаться, что имею счастье быть женатым на его дочери. Начальник мастерских, расплывшись в улыбке, сообщил, что когда-то Александр Михайлович выручил его в трудную минуту, посему он будет всецело рад помочь его зятю, отдавая тем самым должок. Узнав, что мне требуется и в каких количествах, слегка потускнел, но всё же обратно мы ехали, увозя оттуда почти все запасы метизов и оставив в качестве благодарности маленький «штабной» Маузер 1914…

Сразу по возвращении Валерий Антонович «обрадовал» меня нехорошей новостью. Одна из пятерок, возвращаясь из разведвыхода, услышала невдалеке посторонние звуки. Мужики тут же притворились кочками и, когда мимо них проходил какой-то солдат, устроили ему испуганно-предынфарктное состояние, затем полубесчувственную тушку связали и, как барана на привязи привели обратно. Учитывая, что в руках гаденыша была ветка с привязанной неношеной еще портянкой, особых вопросов ни у кого не возникло. Как оказалось, один из саперов решил переметнуться к гансам, и выторговать себе безбедное существование в обмен на увлекательный рассказ о наших приготовлениях и листик бумаги с обозначенной тропой через болото, причем на обороте русскими буквами по-немецки было написано «Дойче зольдатен нихт шиссен их хабе вихтиг гехайм информационен». Ich habe wichtige geheime Informationen