Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-20

- Ну, дело в том, что Вашей искренности помог один медицинский препаратик... Почти безвредный для здоровья. Сделали Вам укольчик, ну, а дальше - только бумагу подавать успевай. А вот побочный эффект у него - человек не может вспомнить, что и где он делал...

- Я вам не верю! Это - провокация! Писал не я! Ни один суд присяжных не примет эти бумажки за доказательство!..

- Видите ли, мон шер ами, Вы не совсем понимаете, с кем имеете дело. - Улыбка Масловского стала ледяной, а взгляд очень колючим. - Нам не составит никакого труда сделать фотокопии и передать их Вашим знакомым. Нет, не Петру Закржевскому, передавшему Вам саквояж, в чем он, кстати, уже признался. Копии получат те, кто может принимать решения о жизни и смерти людей, предавших партию. Это будет сделано обязательно!.. И о каких присяжных Вы тут толкуете? Регент Великий князь Михаил Александрович с началом волнений введёт в городе военное положение и судить Вас будет военно-полевой суд. Как саботажника и пособника германцев, срывающего важный оборонный заказ. А наказанием в лучшем случае послужат лет десять сахалинской каторги. Где, кстати, Ваши товарищи тоже смогут Вас достать...

Так что, пока не вернулся поручик Вязьмин, расскажите-ка мне о дальнейших планах директора завода генерал-майора Дубницкого и его связях с генералом Маниковским. То, что знаете, слышали, о чем догадываетесь, ну и так далее...

Серое февральское утро еле пробивалось сквозь замызганные оконные стекла квартиры доходного дома неподалеку от Сампсоневского моста через Большую Невку. Печь-голландка была затоплена только недавно, и в бедно обставленной комнате было промозгло, но это не мешало её обитателям. Их было двое - один, постарше, сидел за столом, на котором для конспирации был накрыт натюрморт в виде двух пустых стаканов, пары луковиц, нескольких сваренных в мундире картофелин, миски с солеными огурцами и банки денатурата, засыпанного активированным углем из раскуроченной противогазной коробки, валявшейся тут же на полу. Второй, лет тридцати, нетерпеливо выхаживал по скрипящим половицам, явно чего-то ожидая.

- Да не маячь ты туда-сюда, Иван Дмитрич! - Старший, несмотря на разницу в возрасте, обратился к напарнику уважительно. - Сам же говорил - весточка от надежного человека. Значицца - будут.

- Будут, будут... Скорей бы!.. Михаил Иваныч, ты же знаешь решение Выборгского комитета о создании дружин красной гвардии. Очень нужно оружие! Если получится - утрем нос Шляпникову. Он, видишь ли, опасается, что стрельни кто-нибудь в солдата, или офицера, власти смогут настроить войска против нас. И требует агитации в казармах, чтобы они сами, добровольно дали нам винтовки. Я разговаривал с волынцами, те в один голос кричат, что у них по двадцать-тридцать стволов на роту. И эти... как их... цейхгаузы пустые стоят. А здесь - полтыщи арисак, да еще наганы! Наших вооружим, "Промету" и еще кому достанется! И ведь почти без охраны!..

- А ты с нашими "туруханцами" связывался?

- Да связывался, Михаил Иваныч, связывался. Свердлов даже встречаться отказался, забыл, скотина, как я его из Оби вытаскивал, и как потом побег ему же и устраивал! А Джугашвили Шляпникова поддержал, мол, одно дело - в полицию стрелять, другое - в новобранцев, на службу только-только призванных. Да и вообще они оба - чуть ли не за легальные методы борьбы, как наши думцы в свое время. На меньшевистские позиции скатываются.

- Ну, в этом их и товарищ Ульянов поддерживает. Сталин сейчас тщательно прорабатывает поправки к законам о труде, чтобы в нужный момент преподнести ультиматум царской власти, а Владимир Ильич считает, что это принесет нам популярность в среде пролетариата и многие к нам примкнут. Сам же видишь, что у нас на "Айвазе" творится...

Торопливо бухающие шаги по коридору заставили обоих собеседников умолкнуть. В тишине послышался негромкий условный стук в дверь - три удара, затем один, и еще один.

Тот, кого звали Иваном Дмитриевичем, стараясь не шуметь, открыл дверь и в комнату, куда, запыхавшись от бега и даже не обстучав от снега сапоги, и ввалился молодой парень в коротковатом для его роста замызганном тулупчике.

- Товарищ Чугурин, товарищ Калинин! Началось!.. Привезли!.. Семь подвод, солдаты, и прапорщик ими командует!..

- Сколько раз тебе повторять - не Калинин, а товарищ Никанор!.. Какого полка узнал?! - Иван Дмитриевич от нетерпения схватил вестника за отворот тулупа.

- Не-а, там сборная команда, на погонах номерки разные! - Паренек отдышался и начал говорить более-менее связно. - Прапорщик тот - громадный такой, усатый, с георгиевской ленточкой. И чиновник какой-то там с ключами!..

- Пойдем, покажешь! - Иван Дмитриевич, торопясь, уже натягивал на себя пальто. - Михаил Иванович, ты с нами?.. Нет? Ну, как знаешь...

Осторожный конспиратор Чугурин благоразумно остановился за квартал до лабаза, его "ординарец" поспешил дальше и вскоре вернулся с одним из оставленных наблюдателей, исполнявшим роль ломового извозчика, хорошо подвыпившего и закемарившего на своей телеге, груженой дровами.

- Рассказывай, Павел, что там?

- А там, Иван Дмитрич, семь телег, на кажной по четыре ящика. Ящики длинные, зеленые, для десятка винтарей места в аккурат хватит. Солдатиков помимо возниц ещё четверо, сгрудились в кружок, махорочкой балуются. Начальник ихний, прапорщик, да с ним чинуша какой-то сначала о чем-то спорили, руками махали, а потом в лабаз пошли и до сей поры не показывались.

- Подозрительное заметил что?

- ... Да нет, ничего такого... Офицерика только вот с чинушей этим нету долго... Может, место ищут, где поудобней складывать будет?

- Может быть, может быть, всё может быть... Другие выходы со склада есть?

- Есть, как не быть, с другой стороны еще один, но он с декабря снегом заметен под самую крышу.

- Хорошо, верните имущество хозяину. - Чугурин кивает на телегу, запряженную безучастной ко всему происходящему лошадью. - Митя, расплатиться не забудь, как договаривались. А я пойду пройдусь, сам гляну что и как. Василь где там схоронился?

- Там с другой стороны, почти напротив - дом старый, рядом с ним сараюшка заколоченная, справа в углу он и сидит...

- Ну, что, как думаете, Константин Константиныч, клюнули они на наш спектакль? - Поинтересовался прапорщик у сидевшего рядом с ним на импровизированной скамейке из двух поленьев и доски пожилого господина, рассматривавшего окрестности в бинокль через слуховое чердачное окно.

- Наверняка клюнули, Федор. Уж больно подозрительным тот извозчик был.

- Это почему же?

- Да слишком часто в нашу сторону поглядывал, а потом к нему паренек этот подбежал и они уехали. Не иначе - своему начальству докладывать.

- А с чего вы взяли, что он из этих?