Михаил Чиликин - Владеющий [СИ]

— Ну, ступайте с Богом!

— Вот теперь можно будет и дом построить, — подумал Милонег, сам же, попрощавшись с сотником, отправился домой.

Войдя в свой двор, десятник услышал тихое ржание — Буян почувствовал хозяина.

— Соскучился? — Милонег зашёл в загон и обнял коня за шею, — Давно не виделись, друг мой. Ну ничего, скоро разомнёмся!

— Ну, здравствуй сын! — услышал Милонег за спиной голос отца. Владимир, сорокалетний портной, светло-русый, сероглазый, ростом пониже сына, отложил работу и вышел на высокое крыльцо. Тут же из-за его спины появилась и мать — тёмно-русая, кареглазая, с тонкими чертами лица, слегка полноватая женщина.

— Вернулся! Наконец-то, сынок!

Милонег поднялся на крыльцо, поцеловался, обнялся с родителями, сестрой и братцем.

— Вот, князь отблагодарил, — показал родным золотую гривну.

— Совсем самостоятельным становишься, — улыбнувшись, сказал отец.

— Да, надо весной стройку затевать.

— И невеста есть? — спросил отец.

— Да, живёт в деревне, в сотне вёрст отсюда.

— Участок земельный тебе посадник отпишет без проблем, ты же коренной новгородец, да ещё и дружинный. А дом срубить — позовём родню, помогут. Дядька твой, Александр, печь сложит. Крышу тёсом покроем, как у купцов будет, а остальные мелочи сам со временем сделаешь.

Всей семьёй сели за стол обедать, радуясь и рассуждая про скорые хлопоты.

Под вечер Милонег оседлал коня и отправился к двум своим бойцам. Отец Змея был сапожных дел мастером. Дом его стоял через две улицы от дома отца десятника. Пройдя с Буяном во двор, Милонег увидел Змея, лежащего на сене, под рукой у него стоял горшок с медовухой.

— Уже в баню сходил? — спросил десятник.

— Да! Я почти в раю!

— Усилим ощущения, — Милонег достал из кошеля резан (полтину золотой гривны), — Держи, пользуйся!

— Ооо! Княжий подарок греет душу! Есть у него всё же вкус, — поворачивая сверкающий под солнечными лучами слиток, отметил Змей.

— Глину наложил? — Да, матушка всё сделала.

— Вот и ладно. Поехал я дальше, выздоравливай! Неделю отдыха нам троим дали.

Многочисленная семья Лося жила в большом двухэтажном доме на соседней улице. Отец и старшие братья его занимались выделкой шкур и кож. Войдя во двор, с Буяном в поводу, Милонег сразу же почувствовал специфические запахи этого ремесла, доносящиеся из чанов с квашенными и дублёными шкурами.

— Работа кипит у вас тут. А нам неделю отдыха князь дал, и вот ещё что, — десятник протянул Лосю золотой резан.

— Ух ты! Не зазря меня тошнило при качке.

— В разведке конечно служить опаснее, но, зато и награждают чаще! Чем займёшься в эти дни?

— Рыбачить на речку буду ходить, да пиво пить, — простодушно ответил Лось.

— Засватать я хочу Илонку, проводишь? День туда, день обратно.

— Почему бы не прокатиться? Конечно сопровожу, Мил!

— Спасибо. Отдохни денёк, и послезавтра с утра выдвигаемся.

Начало сентября радовало солнечной, тёплой погодой, будто лето забыло про свои сроки. Два молодых всадника в полной экипировке, посверкивая начищенными шлемами, выехали из Великого Новгорода по южной дороге в сторону Литовского княжества. Милонег рассказывал своему спутнику о событиях, произошедших год назад, — Псковский князь Довмонт совершил набег на литовский Полоцк, взял в плен жену и двух сыновей правившего там Герденя, полон да скот увёл. Гердень с парочкой родственников, своей и их дружинами, превосходящими числом псковскую вдвое, погнался за захватчиком. Но Довмонт, как оказалось, был не только лыком шит, вояка опытный, устроил засаду и чуть не перебил преследователей. Пришлось им драпать. Эти двое давно не дружат, земли не поделили. После смерти литовского великого князя Миндовга началась большая междоусобица, Довмонту даже пришлось бежать с дружиной из Литвы в Псков. Там он принял православие и стал псковским князем.

— Мы же были месяц назад на границе, никто из местных не сказал, что были схватки с литовцами.

— Мы восточнее вдоль границы прошли. Самый короткий путь на Полоцк западнее, на юг от Пскова.

Разведчики то разгонялись, то переходили на шаг, считывая следы на дороге и осматривая местность. Ближе к вечеру они уже подъезжали к знакомому дому на опушке леса. Залаяла молодая рыжая собачонка, почти щенок. Открылась дверь, на крыльцо вышла Анна, за ней, в дверном проёме, замаячила фигурка младшей сестры Илоны.

— Доброго здоровья, Анна! — поприветствовал хозяйку дома Милонег.

— Здравствуй, — Лось был краток.

— Здравствовать и вам, — ответила женщина. — Опять служба вас к нам привела?

— На этот раз нет, — ответил десятник. — Илона ваша в душу запала, сватать её приехали.

— А я её к сестре в Полоцк отправила, недели две назад. Она там приданное ткать помогает двоюродной сестре, и себе заодно приготовит.

— Надолго ли отправила?

— До конца месяца.

— Как вернётся, передай ей, что Милонег набрал денег на свой дом. Как только смогу, приеду со сватами.

— Будем ждать, — Анна улыбнулась, а младшая дочь ойкнула у неё за спиной.

— До свидания! — Милонег кивнул женщине, и вполголоса сказал Лосю, — Поехали к большаку деревни, заночуем у него, а по утру назад.

Сознание Влада выпорхнуло из тела десятника и через мгновение оказалось в своём, в двадцать первом веке.

— Какой сочный сентябрь выдался в 1267 (в 6776 по старому стилю) году, — подумал он. — Однако, сватовство не удалось, Илонка в литовском Полоцке, а в следующую зиму грядёт Раковорское побоище, насколько помню из истории. Битва, в которой участвовало в полтора-два раза больше воинов, чем в Ледовом побоище, в котором Александр Невский разбил силы ливонского ордена. Битва будет страшная, и, видимо не без участия Милонега.