Вадим Полищук - Лейтенант Магу. Раскаленная пустыня

— Где?! Где он?

Солдаты ничего толком сказать не могли, когда прятались от бури никто не обратил внимания, где и кто укрылся, не до того было. Алекс начал впадать в отчаяние. Тут один из саперов вспомнил.

— Вроде, он справа от меня был.

Ивасова отыскали буквально в пяти шагах. И засыпало его неглубоко, всего-то чуть больше фута, но унтер потерял сознание. Свежий воздух, несколько пощечин и вода из фляги привели его в чувство. Бывший сапер вдруг открыл глаза и тут же закашлялся, выплевывая изо рта и носа забившийся туда песок.

Не успела утихнуть радость от того, что старый товарищ оказался жив, как навалилась новая проблема — все запасы воды и продовольствия остались под толщей песка. Четыре часа поисков не дали результатов, солдаты начали впадать в отчаяние. Плюнув на разгребание песка руками, Алекс выбрался из только что выкопанной им ямы.

— Становись! Чего вылупились? В строй! Бегом!

Унтер и два солдата поспешно изобразили строй.

— У кого, сколько осталось воды?

— У меня — пусто, — признался один из солдат.

— У меня на дне, — ответил второй.

— Ивасов?

— Где-то половина фляги.

— И у меня, можно сказать, на дне. Может, чуть больше.

Чтобы заполнить паузу, лейтенант сделал два шага вдоль строя, лихорадочно соображая, что же делать дальше. К концу второго шага решение было принято.

— Значит, так. Всю воду слить ко мне во флягу, будем экономить. Пока есть силы, надо идти. А пройти нам предстоит где-то сто сорок верст. Компас у нас есть, и если не сдохнем, то мимо не пройдем. Жары сейчас нет, должны дойти. Все, сливайте воду.

Все пристально следили, как осторожно, стараясь ни капли не пролить мимо, драгоценная влага сливалась в горлышко лейтенантской фляги. Повесив на ремень потяжелевшую флягу, офицер определил по компасу нужное направление и приказал.

— За мной, шагом марш!

И первым двинулся на северо-запад. Буря разогнала тучи, низко над горизонтом висело солнце. Под его лучами шинели окончательно просохли, но жарко не было. Если бы еще и не песок под ногами, то можно было идти со скоростью четыре-пять верст в час, а так получалось всего около трех. К тому же постоянно приходилось то карабкаться вверх по бархану, то спускаться вниз. Непрерывные спуски и подъемы изматывали, отбирая последние силы.

Часа через четыре, солнце село за горизонт, в черноте неба зажглись яркие ночные звезды, а чуть позже взошла крупная луна, осветив дорогу бредущим по пустыне путникам.

Лейтенант налил каждому воды в крышку от фляги. Сам выпил последним. Вода смочила рот, жажда на несколько минут отступила. Прополоскав рот, Алекс маленькими глоточками протолкнул ее дальше.

— Ну что, готовы?

Получив подтверждение, о готовности продолжать путь, лейтенант еще раз проверил направление по компасу.

— Пошли.

До утра, сделав один часовой привал, успели пройти верст сорок. После очередного раздела воды, во фляге осталось чуть больше четверти, а жажда, после короткой паузы, накинулась с новой силой. Выбрав укрытую от прямых солнечных лучей ложбину, Алекс привел солдат к ней.

— Привал.

Солдаты легли там же, где стояли.

— Дальше пойдем после полудня. Всего сто верст осталось.

Лейтенанту никто не ответил, настолько обессилели, что лишнее слово трудно было произнести.

Проснулся Алекс от того, что чертово солнце обошло ложбину и вторглось в нее. С трудом подавив желание отпить из фляги, офицер посмотрел на часы и начал поднимать солдат.

— Встать! Ивасов, подъем! Встать, я приказываю!

В последний раз, разделив воду, Алекс предупредил.

— Считайте, что воды больше нет, остался только неприкосновенный запас. За мной!

За два часа до заката, когда идущие позади солдаты начали пошатываться, а сам Алекс стиснул зубы и шел вперед на одном упрямстве, он принял решение сделать привал. С трудом ворочая распухшим языком в пересохшем рту, лейтенант сообщил.

— Мы прошли почти половину, осталось всего семьдесят верст.

На самом деле, никто точно не знал, сколько еще осталось идти, поэтому, с определенным допущением, уже пройденное расстояние можно было назвать и половиной пути.

На закате солдат удалось поднять с большим трудом.

— Вставайте, за ночь нам нужно пройти не меньше тридцати верст, иначе мы отсюда не выберемся. Встать! Встать, я приказываю! Вернемся, под трибунал отдам! Подъем, вашу мать! Ивасов, помоги ему. А теперь вперед. Вперед, я сказал!

На этот раз лейтенант шел замыкающим. Они шли час, два, три… На четвертом часу Алекс начал понемногу отставать. Попытка увеличить скорость отняла последние силы, а в голове билась одна только мысль "дойти, дойти, надо дойти…". На пятом часу он уже полностью потерял ориентацию, упустил из виду шедших впереди и уже плохо соображал, куда и зачем они идут. Он механически переставлял увязающие в песке ноги. Левой, правой, левой, правой, левой…

Очнулся он от попавшей в рот воды. Увы, влаги было до обидного мало — всего пара глотков, но этого хватило, чтобы прийти в себя. Взгляд сфокусировался на Ивасове, державшем в руке флягу, снятую с ремня лейтенанта.

— Дай сюда!

Алекс забрал у унтера свою флягу и повесил ее обратно на ремень.

— Пять суток ареста за то, что воду взял без разрешения!

— Есть пять суток, — ответил Ивасов.

Лейтенант щелкнул крышкой часов, три часа пополуночи. Сколько времени потеряли!

— Поднимите меня! А теперь вперед, марш! Не туда, дура! Левее бери!

И опять звездное небо над головой, и хруст песка под сапогами. Левой, правой, левой, правой, левой… Они продержались на ногах почти до самого рассвета. Сколько прошли — неизвестно, оставалось надеяться, что хоть шли в нужном направлении. Едва найдя подходящее укрытие от лучей восходящего солнца, все четверо упали, как подрубленные.

До полудня Алекс пребывал в полуобморочном состоянии, временами полностью выпадая из реальности. Добравшееся до зенита солнце, заглянуло в ложбину и напомнило лейтенанту о необходимости продолжить путь. С трудом оторвавшись от земли, он поднялся на ноги, добрел до ближайшего солдата и толкнул его ногой.

— Встать!

Никакой реакции. Алекс приложил его сильнее.

— Встать!

Солдат поднял голову, разлепил глаза.

— Встать!

Алекс наклонился, вцепился в солдатскую шинель, потянул вверх. Сам чуть не упал, но совместными усилиями солдат оказался на ногах. Ивасов поднялся сам, второй солдат остался неподвижен и безучастен к происходящему. Лейтенант добрался до него и перевернул на спину. С губ сапера слетел стон. Алекс стянул с ремня флягу, убедился что еще не совсем пустая и, свернув крышку, поднес горлышко к иссохшим, потрескавшимся губам сапера.

— Пей.

Губы разомкнулись, пропуская в рот драгоценную влагу. Алекс подождал, пока последние капли упадут с края горлышка, потом не удержался и сам лизнул его сухим, опухшим языком.