Владимир Недозор - Сыщик с Титаника

— Да как сказать... Я вообще-то больше тайнами морей интересуюсь! — сделал Ростовцев неопределенный жест.

— Хотите про русалок да Дэви Джонса? Или еще какие сказки? Или про "Марию Целесту?"

— Ну, как раз про нее я знаю, история старая и хорошо известная.

— Хорошо-о... — презрительно протянул ирландец. — Читал я, что газеты на эту тему сочиняли, хоть и не большой грамотей. Как придумают, так хоть беги хоть ругайся! Походили бы они, эти писаки, по кабакам да послушали, что настоящие морские волки говорят! Вот вы сказали, история известная да понятная? А вот скажите, почему крышки носового трюма лежали на палубе вверх днищем? Так их только портовые грузчики кладут! Кто до такой простой вещи додумался?

Он лукаво прищурился.

— Почему, к примеру, окна кормовой надстройки были заколочены, а световые люки в кают-компании и каюте капитана открыты настежь? Почему запись на грифельной доске в кубрике сделана не рукой капитана, не рукой его помощника и не рукой штурмана? Почему на поручнях правого борта были следы ударов топором? Кого они там рубили?! Почему были изорваны паруса, если "Мария Целеста" ни в какой шторм не попадала (да и не было тогда штормов)? Почему в каюте штурмана оказался ящик с плотницким инструментом? Он что, стамеской долготу замерял? Не знаете? Вот и никто не знает! А ели кто и узнал чего, так видать хорошо спрятали, потому как есть вещи, про которые не говорят...

"Это какие же?" — хотел спросить Ростовцев, но почему-то смолчал.

— А думаете эта "Мария Целеста" одна такая? — О'Коннери покачал головой. — Вот только полгода назад спасательная команда с судна, где ходит машинистом мой племянник, наткнулась на клипер "Мальборо". Знаете сколько его носило по водам? Ни за что не угадаете — двадцать три года! И что занятно, как племяш вспоминал, судно все было покрыто зеленоватой такой плесенью, а корпус не сгнил и не проржавел. На мостике "Мальборо" лежал скелет — парень помер прямо у штурвала. И скажите на милость, почему шторма да ветра те кости не смыли за борт? Нашли по кубрикам да каютам еще двадцать таких — умерли, где лежали или стояли... А в бортовом журнале самая последняя запись знаете какая была?

— И какая же?

— Ни за что не угадаете. "Призрак моря явился...". И все! Не верите? Слушайте дальше. Корабль "Морская птица" — это уже мой дед. Как он вспоминал, в 1850 году это судно появилось близ города Ньюпорт. Как раз был воскресный день, и народ на набережной ясно видел, что корабль под всеми парусами идет к рифам, словно там за штурвалом стоял рехнувшийся самоубийца. А что же было дальше? Когда до рифов оставалось всего ничего, откуда не возьмись, большая волна подняла парусник и перенесла его прямо на песок. И хоть бы одна стеньга обломилась! Когда народ поднялся на борт, то обнаружилась престранная вещь! — Саймон усмехнулся. — На судне не было ни одной живой души, только пес бегал да лаял, причем, как дед вспоминал, собачка совсем не была испуганной или там встревоженной! В камбузе на плите чайник ведерный кипел, в кубрике еще стоял свежий табачный дым. Все на месте — и судовой журнал, и касса, и барахло команды. В судовой журнал заглянули — ничего особенного, шла себе посудина с грузом кофе из Панамы в Ньюпорт. И все — последняя запись была тем числом, когда корабль нашли, за три часа до того, как вынесло его к Ньюпорт! Ну и как вам, мистер Джордж, этакое дело? Люди-то куда девались? Не ангелы ж Божьи матросню с собой на небо вознесли?

— Да уж, — поддакнул сыщик, которого болтовня ирландца уже начала утомлять.

— А вот еще — это уже на моей памяти было! Как-то году в восьмидесятом на рейде порта Корк на южном побережье Ирландии появилось судно. На вид — бригантина под тысячу тонн, но постройки какой-то непонятной. Тоже под всеми парусами влетело на отмель и стало так, что не стащить никаким буксиром. При этом парусник был цел и невредим, но вот странное дело — без команды. И названия на борту нет. Поднялись наши ирландские ребята на борт и видят — с кораблем что-то неладно. Ясно, что судно после дальнего плавания, трюм забит красным деревом, а вот ни людей, ни вещей в кубриках. Жратвы нет, только бочонки вылизанные. В каюте капитанской и прочих офицеров тоже пусто, разве что идола нашли какого-то позолоченного многорукого, но опять же не такой, как у индусов и прочих черномазых. В общем, разыскивали хозяина, разыскивали, а все без толку. Тот идол у нашего трактирщика еще пару лет стоял, пока его какой-то тип за чертову уйму денег не выкупил да не увез, в Шеффилд, кажется ...

Юрий мысленно выругался. Похоже, из его затеи ничего не выходит. Вместо сведений про команду да про возможных убийц ему рассказывают обычные моряцкие байки про "Летучего Голландца" да всякие жуткие тайны. Причем, как и обычно бывает, чем больше нальешь рассказчику, тем больше "страшных" и "ужасных" тайн человек вспомнит.

— Вижу, не верите, — О'Коннери внимательно посмотрел в лицо Ростовцеву. — Ну да, знакомо, образованные господа... Ладно, расскажу, что со мной было. Вы про пароход "Уарата" слышали? Нет? Ну так вот...Истории этой аккурат три года будет. После нее я в "Уайт Стар" и попал. Кораблик этот был построен только что, ну вот как наш "Титаник". И двинулся в свое первое плавание из Австралии в Англию. Плавал под флагом фирмы "Блю Энкор Лайн". Сказать плохого о нем не могу — большой, прочный, надежный, специально для плаваний в Тихом океане. Ну вот, был я там младшим боцманом, и как раз на подходе к Мадагаскару захотелось мне вдруг списаться с этой лоханки ни с того ни с сего. Но я подумал, мол, что за блажь такая, и остался. А за несколько суток до того, как "Уарата" в Дурбан пришла, стал мне сниться один и тот же сон, три дня подряд снился. А видел я, мистер, что за мной гнался самый настоящий рыцарь, весь в железе и кровью залитый с головы до ног, да еще с мечом длиннее себя! Я и вспомнил, что "Уарата" — мой тринадцатый по счету корабль, взял свой мешок и сошел на берег в Дурбане. А корабля больше никто не видел. Четыре сотни пассажиров, полторы сотни моряков и десять тысяч тонн первосортной стали... Ни спасательного круга на берег не выбросило, ни обломка какого...

— Ну и Бог с вами, не пишите, раз не верите! — добродушно бросил старый моряк и хлопнул себя по колену. — Лучше про крысиные бои расскажите, народ позабавите! Небось, про такое у вас и не слыхали!

— Отчего же, — пожал плечами Ростовцев. — Помню, когда я в гимназии еще учился в Питере, то есть, в Санкт-Петербурге, в конногвардейском манеже такие устраивали несколько раз. Билеты, между прочим, были от двугривенного до пяти рублей.

— Это ж сколько на наши деньги? — заинтересовался Саймон.

— Одиннадцать шиллингов, если по нынешнему курсу, — быстро сосчитал в уме Юрий. — Правда, там кошек на крыс напускали. Особых, конечно, больших.