Владимир Недозор - Сыщик с Титаника

— Мистер... Джордж Ростовцеу, если я не ошибаюсь?

Он обернулся. На него доброжелательно смотрел немолодой усач с добрым умным лицом. Стряпчий вспомнил, Элизабет говорила о нем. Перед ним был знаменитый Уильям Стед, "король пера" и главный редактор "Пэлл-Мэлл Газет", благотворитель и филантроп, между прочим, посетивший недавно Российскую Империю, дабы, как он сам сказал, "успокоить общественные страсти и помочь властям понять общество".

— Hе удивляйтесь, Джордж, — продолжил Стед. — Хотя мы и не был представлены, я видел вас с мисс Грэй и спросил стюарда, кто вы... Да, с мисс Грэй и с этим русским путешественником, напоминающим графа Дракулу.

Ростовцев мысленно усмехнулся сравнению, хотя что-то подмечено верно. Покойный Нольде не выглядел полным жизни офицером Императорского флота, каким он помнил его по Петербургу.

— Hе был с ним знаком, оттого не могу судить о сходстве, — отшутился он.

— Я тоже... к счастью... — произнес американец. — Видел великого Вильсона Барретта в его роли в спектакле "Ковент-гарден", хотя, на мой взгляд, ему несколько не хватало демонизма. Мисс Грэй подает немалые надежды, и я и подумал, что интерес незаурядной журналистки могли вызвать лишь незаурядные люди. Кстати, а мы не могли видеться во время моей поездки в Россию?

— Увы... — развел руками Юрий.

— Жаль! А я вот, знаете ли, плыву в Нью-Йорк по личному приглашению президента Тафта. На Конференцию по вопросам всеобщего мира...

— Да, завтра мы уже будем любоваться видами Манхэттэна, — ввернул стряпчий, чтобы поддержать разговор.

— Дай Бог, чтоб было так... — вздохнул Стед.

— А что же может нам помешать?

— Вы знаете, где мы сейчас находимся? — вопросом на вопрос ответил Стед. — Как мне сказали, этот кусок Атлантики моряки именуют Дьявольской Дырой.

— Что это значит? — спросил Юрий.

— Это место, пользующееся весьма дурной славой... Множество столкновений произошли здесь, ибо сюда ветра и течения выносят айсберги из Гренландского моря. Сейчас на палубе стало холодно, значит лед где-то поблизости!

— А вы знаете, мистер Йурий... — вдруг произнес Стед. — В девяносто втором году, то есть уже двадцать лет тому мне предложили написать что-нибудь для благотворительного рождественского выпуска журнала... Я и написал повесть под заглавием "Из Старого Света в Новый". А в ней описал такой сюжет: во время плавания в Америку на борту парохода "Мажестик" одному пассажиру, увлекавшемуся спиритизмом, я как раз тогда им заинтересовался... Tак вот, его посетило видение о том, что судно "Энн Джейн" затонуло, налетев на айсберг, и его команда и пассажиры высадились на ледовую глыбу и ждут гибели. Ему удалось убедить капитана "Мажестика" отклониться от курса, и они спасают людей... И вы будете смеяться, в моей новелле погибшее судно принадлежало компании "Уайт Стар". После этой вещи меня даже приняли в почетные члены бостонского "Клуба ясновидцев".

— Впрочем, это, наверное, пустяки... — сдвинул брови мистер Уильям. — И... хочу сказать... Если мисс Грэй не склонна разделить ваше одиночество, не грустите. В вашей жизни вообще для этого будет достаточно времени. Лучше раздавите пару бутылочек в баре "Атлантика". Там сейчас весело!

— Спасибо, но... я... у меня нет настроения.

Его ждали дела.

— Ну, прощайте, мистер Джордж. Завтра увидимся...

***

Большой зал с высоким стеклянным куполом утопал в море света и цветов.

Музыка, смех, шум, звон столовых приборов и плеск льющихся напитков наполняли ресторан, где веселыми компаниями собирались пассажиры.

Метрдотель, подобно дирижеру, стоял на своем месте и деловито командовал сонмом стюардов и официантов. Он шептал лакеям, пробегавшим мимо него:

— К тридцать пятому столу! Давай, Джек, в каюту В-118! А ты — к тому бородатому господину в углу слева, он уже заждался!

И по его едва заметным знакам юноши в униформе мчались выполнять приказ.

Элизабет вдруг ощутила неожиданный восторг. Черт возьми, ее знакомство с Рокси и это путешествие — настоящее чудо!

Что за платья! Что за симфония разнообразных цветов и оттенков — от ослепительно белого и нежного цвета морской волны до ярко-красного и темно-фиолетового. Что за сверкающий вихрь золота, серебра и искр бриллиантов, рубинов, изумрудов, сапфиров и топазов... Тонкий запах живых цветов пронизывал атмосферу. Hа ее столике стоял букет роз редкой красоты. А публика! Люди, владеющие пусть и не всем миром, но изрядной его частью. И при этом ни следа чопорности у большинства — народ, жизнерадостный и веселый. Это было редкое собрание красивых женщин и великолепных мужчин. А кухня! Что за кухня! Канапе по-адмиральски, устрицы, консоме "Ольга".

При этом не забывала прислушиваться к разговорам соседей.

...— Когда будете в Лондоне милочка, обязательно посетите "Салон причёсок Бейкерсфильда", — вещала молодящаяся дама. — Мистер Бейкерсфильд делает великолепные парики...

— Миссис Алисия, — рассмеялась вторая соседка Элизабет, — какой парик? В моем возрасте?!

— Hу, что вы, при чем тут возраст? Это модно — многие пользуются париками...

Болтовня двух кумушек о модах ей быстро надоела и она переключилась на других.

Слева мистер Харрис с каким-то французом обсуждали дела на американской сцене.

— Увы, наш театр хотя и помпезен, да все еще грубоват, — сетовал Харрис. — Эти похожие друг на друга спектакли. Эти труппы разных театров, у которых вся их игра происходит по какому-то шаблону. Эта неистребимая провинциальность Бродвея! И все эти театральные встречи совершенно однообразны: начинаются с обсуждения последних театральных новинок, затем переходят на моду, а под конец вечера дамы перемывают косточки мужьям за их равнодушие к высокому искусству. Американский балет по-прежнему слепо копирует английский, а тот, в свою очередь, подражает русскому. Каждые гастроли знаменитой русской балерины, Павловой или Ксешинской, переворачивают весь британский балет. Так может быть, нам не копировать копии, а для начала выписать из Петербурга полдюжины балетмейстеров и сколько-то там отставных балерин и учредить на Бродвее хорошую балетную школу?

Девушка еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Такой снобизм ее зацепил.

Скажите на милость, Бродвей ему не нравится! И провинциальные, видите ли, пьесы! Можно подумать, орегонские пионеры и калифорнийские золотоискатели хуже всех этих крестоносцев, а Джесси Джексон и Джон Браун хуже, чем Робин Гуд! И чем история Покахонтас ниже истории глупых детишек Ромео и Джульетты?

За "Ольгой" последовала отварная семга под взбитыми сливками "филе миньон Лили" — небольшие кусочки поджаренной нежной мраморной говядины, и жареный цыпленок по-лионски... Отведала Лиз и фуа-гра и десерт — запеканку "Уолдорф", персики в желе из шартреза, эклеры с шоколадной глазурью и с французское ванильное мороженое.