Владимир Сухинин - Заложник долга и чести

Как хотите, — сказал я сам себе и кинул внутрь «вонючку», предусмотрительно взятую у Штофа, и стал наблюдать картину исхода. Из пещеры выползали облеванные в соплях и слезах дикари. О сопротивлении они даже не помышляли. Но мне не надо было такой легкой победы, я должен был вселить в их суеверные сердца ужас, чтобы они могли передать его у себя дома. Поэтому как только вожак хрипя с трудом расстегнул пряжку шлема и содрал его с головы, я наступил ногой ему на голову и он уткнулся мордой в ту саму кучку, что выкинули из пещеры. А потом пользуясь его беспомощностью, помочился на него. Ужасное оскорбление для дикаря смываемое кровью, как я знал. Но и это не снимет с него позора. Вождем он уже не будет никогда. Вожак лежал, чувствуя что с ним делают и только в ярости рычал, хватая землю и дерьмо ртом, вгрызаясь в землю, а затем затих.

— Помер красавчик, — сообщила мне Шиза. — Обалдеть! Убил мочой. Действительно страшная смерть. У красавчика сердце не выдержало такого испытания. Зато это видели все остальные, видишь как живо поползли прочь. Шиза радовалась приключению и подтвердила мои мысли. — Надо вонючку взять на вооружение.

Я с ней был полностью согласен. Такой способ ведения боевых действий мог придумать только наш землянин, знакомый с применением химического оружия. Или Шиза, которая впитывала черты землянина как губка.

Здесь до такого не додумались. Нет широты мысли в убийстве себе подобных. А у меня это было на генетическом уровне и мы с Ирридаром все больше друг друга дополняли. А противоречия, и недопонимание потихоньку стирались. Мы взаимно проникали друг в друга и становились одним целым. Гремучей смесью способной взорвать этот мир. И что гадкое во всем этом было, это то что у меня был узкий коридор возможностей, как будто кто-то специально выстраивал стены вокруг меня, которые не перешагнешь и не прошибешь.

— Убирайтесь прочь! — Крикнул я. — Возвращайтесь и сообщите всем, что все кто сюда придет, утонут в моче нехейцев. Я был не видим и они понимали, что рядом с ними скрытник они даже понимали что я один. Я чувствовал это по эманациям густо разлившихся в воздухе. По их эманациям ненависти, непонимания и страха. Страха что на них тоже помочатся. Я ради интереса решил глянуть магическим зрением на ауру одного из них. И что же я увидел? Полная чернота. Словно пришел на выставку авангардистов и смотришь на квадрат Малевича. Смотришь и удивляешься, что бы это значило? Я протянул к его ауре лапки малышей, но они не могли не то что проникнуть во внутрь, мои липучки соскальзывали с этой черноты, как с небольшой черной льдины.

— Интересно девки пляшут, — почесал я затылок, вспомнив пословицу своего отца. Он так выражал свое чрезвычайное удивление, когда узнавал что его квартальной премии лишили, или когда узнал что у меня появиться младший брат. А мать думала, что у нее живот болит от гастрита. Видимо от него я перенял привычку чесать затылок.

Дикари на свежем воздухе постепенно приходили в себя, вставали и непрестанно оглядываясь, стали разбредаться. — Куда! Закричал я. — А ну все на перевал! Дал одному нерасторопному такой пинок, что он улетел на метров пять, опередив самых сообразительных. Подогнал еще одного и все они поплелись на верх.

Я забрал шкуру. Еще подумал, теперь мне не надо себе добывать медведя хватит и этой. Забрал непрожаренное мясо и печень, угощу сестру и брата деликатесом, и пошел вслед за дикарями. А те уже окончательно пришли в себя и прыснули в разные стороны. Сообразительные ребята. Сразу поняли, что за всеми один не угонится и решили разбежаться. Тех кто побежал в низ я назвал глупцами и убил, а остальных троих я погнал наверх. Если они меняли направление, нещадно избивал, так что после двух взбучек, даже до них дошло, что дело дохлое, убегать от ненормального скрытника. Наверху нас встретили тролли. Недолгого думая тут же задрали одного. Двоих я приказал пропустить. Надо же кому-то поведать, как бездарно прошел их рейд.

Я смотрел на разведчика, он за время моего отсутствия примотал к ноге ножны, сделав шину, вырезал костыль и хромал наверх. Меня унюхал сразу и остановился, выставив перед собой кинжал.

— Что же сним делать? — подумал я прибить или отпустить. Если отпустить то дальше троллей не пройдет. Если вообще доберется. До перевала. А может поговорить с ним. Узнать как живут и что о людях думают дикари. Все равно приближается вечер и делать нечего. На охоту пойдем завтра утром. Почему и нет?

Удар кулака по его лохматой башке и я подхватил падающее тело себе на плечи. Прыжок телепортом и я у ручья. Вышел из кустов и бросил бесчувственное тело на землю, рядом с костром. На меня удивленно уставилась мордашка Юллии. — Ирри ты меня напугал. Это кто?

— Это сестренка дикарь, любуйся. — Из кустов с треском вывалился Черридар с мечом наголо. Вращая бешено глазами, огляделся. — Еще дикари есть? — Непрестанно шевеля головой из стороны в сторону спросил он. Никудышный из него разведчик, понял я или дядька у него ленивый, или это склочный характер брата, не дает ему развиться. Короче у него грядут большие проблемы в будущем. А значит и у меня. Надо менять стратегию. Если не одумается за год, не измениться, пусть катиться ко всем чертям. Как наш второй брат Варридар. Ушел и пропал. К Черридару в отличии от Орри я родственных чувств не питал. Видимо сказывалась память Ирридара.

— Нету брат. Успокойся. — Черридар подошел и осмотрел дикаря. — Он раненный, значит должны быть еще дикари и смотри у них косички, это мстители. Надо собираться и уезжать, все рассказать нашим. Понимаешь их ловить надо! — Он засуетился, собирая дорожные сумки.

— Черри, больше никого нет, остальные убиты. Вот смотри. Я достал обереги и выложил на попону, постеленную на траву и на срубленные сосновые ветки. Он завороженным взглядом смотрел на обереги и не мог поверить тому, что видел — Ты их убил сам? — спросил он и сглотнул слюну.

Понимая что он только еще больше станет во мне сомневаться, если я скажу, — да сам. — Ответил, — не всех, мне помогли тролли. Они их выследили, а потом уничтожили. Одного раненного, я взял в плен.

— Зачем? — Черридар уставился на меня.

— Хочу поговорить и все. — пожал я плечами и стал доставать мясо и печень. — Ну что хозяйка, — обратился я к девочке, — жарить мясо будем? Она всплеснула

руками. Конечно, а что за мясо?

— Медведь, по дороге назад поохотился. — соврал я. Брат сидел красный, краснее варенного рака. Я не мешал ему производить переоценку своих ценностей. Он оказался, гордецом, любителем поспорить и мне показался не очень умным. К мясу я достал пироги, конфеты, фрукты, и все из сумки.

— Ирри, это все было в твоей сумке? — удивленно спросила Юллия. — Она такая маленькая!