Андрей Грог - За гранью. Капитан поневоле

Маневрировать не было смысла, так как их фонари были прекрасно видны в темноте и указывали пиратам путь не хуже компаса. Но, судя по тому что сзади не раздавались выстрелы и вопли, до преследователей было еще достаточно далеко. В конце перегрузили порох и ядра, забив арсенал до отказа. Потом расцепили борта и быстро отошли от разграбленного судна. Гликея определила координаты по звездам с помощью секстанта и часов. Стало ясно, что, даже следуя прежним курсом на север, они за ночь не врежутся ни в какой остров, и уставшие люди наконец опустились на палубу отдохнуть. Кок уже хлопотал у своей печи, готовя поздний ужин. Спустившись в трюм, Саша проведал раненых. Матросу с забинтованной головой ничего не угрожало, пуля просто содрала ему кусок кожи, немного оглушив. Сейчас он был в порядке и даже помогал крепить захваченные пушки в трюме. А вот женщина, раненная в живот, была обречена. Бывали, конечно, редкие случаи, когда после подобных ранений выживали. Как заметил Сергей, занимавшийся ранеными, внутренние органы иногда оставались целыми или имели совсем незначительные повреждения, и все обходилось так называемым локальным перитонитом. Также если внутрь не было занесено слишком много грязи. Но в данном случае это было не так. У женщины уже был сильный жар, и она мучилась. Коис, присутствовавший при этом разговоре, молча достал из кармана глиняную трубку, забил туда какой-то грязно-серый шарик и, раскурив, тут же выпустил изо рта сладковатый дым. Потом аккуратно подложил под голову несчастной свернутую куртку и вставил трубку ей в рот. Женщина слабо затянулась, закашлялась, от чего ей стало жутко больно и лицо исказила судорога. Но потом она улыбнулась и затянулась еще. После нескольких затяжек ее глаза стали закрываться, лицо разгладилось, и все от нее отошли. Коис выбил трубку о каблук и растер выпавшие остатки по полу подошвой. Погибший канонир лежал на палубе под фок-мачтой. Похоронить его решили утром, на рассвете, в лучах солнца. И, скорее всего, не его одного.

Еще трое были совсем легко ранены, царапины. Гликее Сергей наложил тугую повязку, с каким-то заживляющим компрессом под ней. Сашу начала угнетать пропитанная чужой кровью одежда. Он разделся на палубе и, набрав за бортом с помощью ведра на веревке воды, вытерся мокрой тряпкой. А потом еще и несколько раз облился, переодевшись в чистое. На ужин он выдал команде по две кружки вина, после чего все улеглись спать, кроме дежурной вахты.

Утром Саша проснулся от непривычной тишины и почти полного покоя. Не скрипели мачты и такелаж, только вода слабо плескалась о борт. Быстро одевшись, он поднялся на палубу и обнаружил полный штиль. Высоко в небе с северо-востока протянулись длинные сплошные полосы перистых облаков, что предвещало скорую перемену погоды. Паруса бессильно обвисли, судно не двигалось. Оглядевшись по сторонам, он не увидел нигде преследователей или других парусов. Впереди слабо угадывались контуры далекого острова. Ничего не поделаешь – штиль случается, пришлось ждать.

Вскоре проснулись все и начали с похорон погибших. Два тела завернули в мешковину, обвязав веревками, и привязали к ним по ядру. Коис прочитал молитву, обратив лицо на встречу поднимающемуся солнцу, и мертвые отправились в свой последний путь – на дно.

После завтрака приступили к дележу добычи. Начали с самого простого – с денег, которых в общей сумме набралось больше двенадцати тысяч. По общепринятым здесь законам все делилось в соответствии со следующими пропорциями. Двадцать пять процентов отходило владельцу судна и столько же капитану. Поскольку и тем и другим являлся Саша, то он получал пятьдесят. Десять процентов делили между собой офицеры. То есть Сергей и Гликея. А сорок процентов отходило команде. Причем доля погибших выплачивалась их родственникам или в соответствии с завещанием. Иногда письменным или словесным. Приглянувшееся оружие оценили приблизительно и разыграли по жребию между желающими. По единодушному решению Гликее выделили великолепное и дорогое ружье с длинным стволом. Все остальное предстояло продать, как и пушки. Другие относительно ценные вещи также подлежали реализации с последующим дележом выручки. Разве что некоторые дешевые безделушки, завалявшиеся у пиратов, разобрали женщины, а более ценные украшения разыграли желающие с занесением их приблизительной стоимости на выделенную для этих целей бумагу.

Штиль затягивался, Саша начал подумывать о том, чтобы на веслах начать двигаться в сторону ближайшего острова, где можно нормально отдохнуть и реализовать добычу. Но тут к нему подошла Гликея и молча встала рядом, глядя в ту же сторону, что и он, – на далекий остров.

– Ты вчера спас жизнь всей команде, – наконец сказала она.

– Хм. Себе тоже, – заметил Саша.

– Верно. – И помолчав, девушка задала следующий волновавший ее вопрос: – А мне? – И, увидев недоумение на его лице, уточнила: – Ты рисковал своей жизнью, закрыл меня своим телом. Почему? – И она устремила на него пристальный взгляд. Глаза были красивые. В этот момент Саша даже перестал обращать внимание на ее нос.

А в самом деле, почему? Конечно, он бы предпочел обойтись вообще без потерь и готов был сделать очень многое, чтобы двое похороненных сегодня остались живы. Но все же он не выскакивал из укрытия, чтобы укрыть от пуль и картечи кого-то другого. А когда осознал или даже почувствовал, что именно Гликее грозит опасность, не колеблясь бросился вперед, сбивая ее с ног на палубу. И да, по сути закрывал своим телом. Вылети картечь из пушки на доли секунды раньше, он бы получил ее в спину и сейчас покоился бы уже на морском дне. Так почему же он бросился спасать эту девушку? Потому что стало слишком жалко? Потому что ему нравится ее смешной нос? Или потому, что ему нравится смотреть в ее внимательные и спокойные глаза и вообще она нравится? А как же тогда Постумия, за которой он обещал вернуться в Мелибеа? Кажется, он начинает путаться в своих симпатиях, а это плохой признак, потому что может завести не туда. Наконец, собравшись с духом, он ответил, повернув лицо к девушке:

– Потому что мне нужен штурман.

В больших глазах Гликеи, ставших в этот момент почти синими, читалось разочарование, но она изо всех сил сдерживалась. А Саша начал подозревать, что делает величайшую глупость. Но по-другому ответить не мог. Его ждала Постумия, мысли о которой по-прежнему волновали его. А обманывать людей он не любил. Кроме откровенных негодяев и врагов. И, помолчав, попытался объяснить свои мотивы, прежде всего для себя:

– Я не знаю о дальнейших планах человека, выдавшего мне деньги на корабль. Но не думаю, что он назначил меня капитаном только для того, чтобы по приходе в Бригес сместить. А значит, будут и другие плавания и мне нужна команда. Полная команда.