Сергей Анисимов - Год мертвой змеи

Морзянка постепенно отходила в прошлое, а в условиях позиционной войны пользоваться эфиром для общения между штабами и, скажем, аэродромами вообще было несколько странно. К тому же в случаях, когда район работы таинственной рации удавалось вычислить качественно проведенной пеленгацией, она каждый раз давала разные результаты: передатчик, судя по всему, был кочующим. Все это было до такой степени странно, что давало основания предположить, будто таким образом дает о себе знать какой-то весьма осведомленный и невероятно везучий разведчик-инициативник. Понятно, что на самом деле такого не бывает – но, тем не менее, появления в эфире неизвестного американца, южно-корейца или представителя какой-то из иных армий, с достойным лучшего применения энтузиазмом убивающих друг друга в районе многострадальной 38-й параллели, продолжались более или менее регулярно.

Забавное русскоязычное прозвище неизвестного радиста возникло примерно в то же время, когда его выходы в эфир начали использовать для повышения эффективности фактической работы сначала подразделений авиакорпуса, а потом и всей объединенной воздушной армии генерала Лю Чжина. Оно объяснялось не очень обычным, странно смазанным почерком работы радиста на ключе. Скорость передачи у него была превосходная, но что-то в его стиле имелось такое, что заставляло профессиональных связистов в недоумении поджимать губы. Оставшийся неизвестным (и, как ни странно, одновременно с этим прославившийся) советский офицер предположил, что радист четырехпалый, и это определение неожиданно прилипло к неизвестному.

Рация у него все это время была не слишком мощная, особенно учитывая лежащие рядом Восточно-Корейские горы, но и ее передачи в большинстве случаев успешно перехватывались по крайней мере кораблями советской эскадры, ходящими по бесконечным квадратам в восьмидесяти–ста милях от Инчхона. Ни что это за рация, ни какое значение ее передачи имеют, радисты «Советского Союза» и сменившей его с декабря «Москвы» понятия не имели – но все твердо знали, что сам факт выхода «четырехпалого» в эфир должен быть доведен до сведения штаба 64-го ИАК немедленно и с максимальным уровнем защиты содержащейся в передаче информации от декодирования.

Позднее похожий стиль работы был отмечен еще у одного радиста. Этот выходил в эфир раз в пять-шесть реже, и никакого смысла в самих фактах его передач пока не выявили, но на всякий случай несколько занимающихся радиоразведкой офицеров отслеживали и его работу тоже. Некоторые надеялись, что через год-другой это может оказаться хоть в чем-то полезным. Предположение о том, что «четырехпалые» могут быть учеником и учителем, либо же двумя учениками одного и того же ставившего им руку инструктора, не было подкреплено уже совершенно ничем, но и разделение их на «первого» и «второго» прилипло тоже – так было удобнее.

– Ну что? – нетерпеливо спросил подполковник Лисицын, закрыв за собой дверь в бункер. Шифровальщик штаба полка, сидящий прямо напротив входа, поднял на него глаза и снова погрузился в свои бумаги, даже не подумав лишнюю секунду отвлечься на человека, не представляющего непосредственной угрозы для содержимого его блокнотов.

– Ловят, – сообщил командир полка, указав Олегу на свободный стул.

Он имел в виду тоже совершенно устоявшееся уже тактическое понятие: отдельные эскадрильи и звенья американских истребителей формировали «заслон» вдоль Ялуцзяна, в то время как другие готовились блокировать аэродромы перед подходом собственно ударных машин. Иногда американцы доразведывали цели непосредственно перед массированным авианалетом, в котором должны были принять участие уже полные авиакрылья. Иногда – работали малыми группами в попытках вступить в бой с малоопытными летчиками, которые никогда не посмеют связываться с сотней «Сейбров», идущих в нескольких эшелонах, растянутых объемным ромбом спереди и сверху над нагруженными бомбами и баками с напалмом штурмовиками, а год-полтора назад – и «Сверхкрепостями».

Китайские и корейские летчики не оставались в долгу и время от времени с переменным успехом пытались реализовать локальное численное превосходство. Пилоты звеньев американских «охотников» были отличными бойцами и за нечастые успехи эскадрильи НОАК и КНА платили дорогой ценой, но бои над зоной ПВО между Анджу и Ялуцзяном продолжались, позволяя наращивать боевой счет и тем, и другим.

Олег сел и выложил карту на колени, прислушиваясь к голосам из динамика. Через минуту он понял, что занимается не тем, и пересел к наиболее свободному от бумаг столу. Следуя координатам, передаваемым не отрывающим от уха «дивизионную» трубку офицером, два планшетиста вели прокладку на поставленной вертикально мутной плексигласовой плите с грубо нанесенными на ней гуашью контурами городов и пунктирами рек под царапинами координатной сетки. Это было красиво и одновременно страшновато: каждая пунктирная линия на ней обозначала группу вражеских или своих самолетов, тянущих свои курсы навстречу друг другу. Такая же прокладка одновременно и независимо велась другой парой операторов на рабочем столе, во всю свою ширину застеленном крупномасштабной картой севера Кореи.

– Район «Огурец», групповая цель курсом триста десять, высота девять–девять с половиной тысяч.

Высовывая от напряжения язык, солдат поставил отметку, оказавшуюся достаточно далеко от других. Эта цель, похоже, была новой.

– ВПУ номер один, малоразмерная цель в квадрате сто девятнадцать/девятнадцать: курс также триста десять, скорость триста, высота не определена.

– Запроси подтверждение скорости.

Командир полка насторожился, и одновременно с ним замерли почти все из находившихся в бункере. Настолько низкая скорость могла означать только одно – бомбардировщики. Пока они находились еще по другую сторону фронта, но курс был явно нацелен «вверх», к территории КНДР. Странно, что цель при этом была малоразмерной, но следующие десять минут почти наверняка принесут новую информацию по этому контакту. Как вариант – это могли быть «Сейбры», маскирующиеся под штурмовики, такие случаи тоже уже бывали.

– Та же цель в квадрате сто двадцать/девятнадцать, курс подтвержден, скорость подтверждена. Высота девять с половиной тысяч. Отмечена вторая малоразмерная цель, параметры цели те же, удаление тысяча–тысяча двести метров к югу от первой.

Под взглядами офицеров планшетист поставил очередной значок и соединил последние две отметки сплошной перемычкой, направленной куда-то в сторону Дану.

– Район «Слон», групповая цель курсом триста, высота девять тысяч… Еще цель, курс тот же, высота та же… ВПУ номер один: третья цель! Квадрат сто девятнадцать/девятнадцать, курс триста, скорость четыреста тридцать, высота пока не определена. Курс первой группы меняется на двести, курс второй неизменен.