Безбашенный - Цивилизация [с иллюстациями]

Яблоко от яблони далеко не падает. Хоть и был его старший отпрыск воспитан пожёстче младшего, но гены, опять же, есть гены. Ну и спесь родовая, конечно, как же без неё. Воспитывал-то ведь кто? Полагая на полном серьёзе, что их община - это их вотчина, в которой они вольны творить всё, что левой пятке заблагорассудится, этот обалдуй одну девку по назначению оприходовал. Силой, как утверждала ейная родня, или по согласию, как клялся он сам, я не вникал, потому как нам ведь важно не это, а тот песок, в который ссут те верблюды. А суть там в том, что у той девки жених имелся, который и предъявил вождёнышу претензии, а тот, будучи под мухой и изобидевшись на эдакое неуважение, взял, да и зарезал оппонента. Вождёныш, конечно, уверял, что это был честный поединок, но следствие его версии не подтвердило. Собственно, непременной виселицы община и не требовала, соглашаясь на изгнание, и не упрись Априлис рогом, стремясь любой ценой оправдать наследника, так шансы отделаться малой кровью у него были - всё-же потомок уважаемых в народе тартесских царей. Заплати он щедрую виру семье той девки, заплати в несколько раз щедрее семье убитого - не обеднел бы от этого. Приговори он непутёвого сына к изгнанию - сохранил бы, скорее всего, и доверие общины, и зауважали бы его куда больше, а там, через пару-тройку лет, глядишь, и упросил бы людей простить дурня. Но в нём взыграла спесь - не уважают, падлы! Сулья я вам или не судья?! Как приговорю, так и будет, канальи! Ну а старейшины такого подхода к правосудию тоже не поняли и вынесли нетрадиционное для столь патриархального социума решение - "судью на мыло".

Ну, это я утрирую, конечно. Даже импичмента, говоря современным языком, ему на тот момент ещё не объявили, а просто высказали "фу", то бишь дали отвод вот на этот конкретный судебный процесс, а вот когда он буянить по этому поводу начал - вот тогда уж, слово за слово, и импичмент он свой схлопотал. Ну и кинулся после этого - ага, уже по привычке - в Большой Совет жаловаться. Ну, там уже знали, что каждое его слово проверять надо, так что разобрались быстро, импичмент признали, а общине посоветовали нового вождя себе выбрать. Община, пока разбирались, свой суд таки провела и уже всё семейство Априлиса к изгнанию приговорила, тот как прознал об этом, снова жаловаться метнулся, уже к Миликону лично обращаясь, но наш царёк - молодец, и без всякой нашей подсказки на Хартию сослаться сообразил. Ведь принимали же её? Присягать на ней его самого при коронации заставляли? А в ней ведь что сказано? Что ВСЕ подданные нового турдетанского государства имеют права и вольности, на которые государственная власть посягать не вправе. А все - это все, а не одни только "блистательные", как некоторым тут, возможно, кажется. Ох и ржали же мы, едва только выйдя на улицу после того заседания Большого Совета!

Суть ведь прикола в чём? Меньше всего мы, откровенно говоря, о вольностях простонародья думали, когда ту Хартию составляли и Миликону её навязывали в качестве непременного условия его коронации. Думали мы тогда прежде всего о себе любимых, страхуясь от возможного монаршего беспредела, но закон - он ведь на то и закон, чтобы быть единым для всех, и значит, прописывать в нём надо всеобщие права и свободы, а не конкретных персон и сословий. Ведь пропиши мы в Хартии, допустим, одни только свои олигархические превилегии, и вздумай вдруг монарх их зажать, так широким-то массам какое будет дело до наших узкосословных трудностей? А вот если права - всеобщие, то и их зажим правителем-тираном всех касается, и тогда мы скажем и тем же крестьянам - типа, смотрите, сегодня он за нас взялся, а завтра и за вас возьмётся, потому как хоть мы и богаче, но нас - с гулькин хрен, а вас - прорва, и с вас один хрен содрать можно гораздо больше, а аппетит - он ведь во время еды обычно приходит. Собственно, и в реале ведь та аглицкая Хартия Вольностей, с которой мы идею слямзили, была навязана королю Джону Безземельному титулованной аристократией для защиты от его произвола исключительно своих интересов, но точно так же - и по тем же самым соображениям - формально она защищала всех. Как это соблюдалось на деле - вопрос уже другой, потому как гладко-то всё это пишется на бумаге, а ходить приходится по реальным оврагам, но - тем не менее.

Ещё смешнее то, что продавливали мы Хартию на Большом Совете с помощью тех же "блистательных", которым растолковали, что первый удар любого тирана всегда на родовитую знать нацелен, потому как она и мнит о своих вольностях больше всех и этим сильнее его раздражает, и богаче всех, а значит, с неё и сливки снять легче, и голытьба её не любит, а значит, массовое "одобрям-с" от той голытьбы тирану гарантировано. И вот, значится, приняли они нашу Хартию в полной уверенности, что это исключительно в их интересах, и тут вдруг - ага, сюрприз. С одной-то стороны этот Априлис и их уже своей патологической дурью до печёнок достал, но с другой - и солидарности сословной тоже ведь никто не отменял, и он им - хоть и говнюк, конечно, но СВОЙ говнюк. В результате они колеблются, взвешивая мысленно все "за" и "против", и тут неожиданно всплывает, что вопрос-то ведь - самоочевиден, потому как заставить общину принять низложенного ей вождя взад - юридически никак невозможно. И следует это чётко и однозначно как раз из той самой Хартии, которую они САМИ приняли и поддержали как гарантию СВОИХ сословных прав и вольностей, гы-гы!

Но самый-то занавес случился тогда, когда этот бабуин, въехав и осознав, что операция "Триумфальное возвращение к власти" провалилась, потребовал - ага, именно потребовал, а не попросил - "трудоустроить" его в самой столице. И кем! Всего-навсего главным городским судьёй, да ещё и "для начала"! Его община изгнала на хрен как раз за его неправый суд и упорствование в нём, и слух давно разнёсся, и большая часть города об этом судачит, и ему бы тут прикинуться ветошью и не отсвечивать, а ещё бы лучше - куда-нибудь в глухой приграничный район каким-нибудь комендантом форта проситься, куда никто особо-то и не рвётся, где и зарекомендовать себя по новой с чистого листа. И тогда, глядишь, по мере освоения района и создания в нём новых общин, какая-нибудь и избрала бы его в вожди. Организатор-то ведь он очень даже неплохой, этого у него не отнять, и если сумеет показать, что гонор свой дурной пересилил, то почему бы и нет? Но разве дано подобное обезьяне? Тут уж и готовые поддержать своего собрата по сословию "блистательные" возмутились - после того, как отсмеялись вместе с нами. Сколько ж в дурь-то переть можно? Ведь всё сословие же позорит и дискредитирует! Предложили ему открытым текстом попробовать себя где-нибудь в захолустье, а когда он, оскорблённый этим предложением до всей глубины своей обезьяньей души, обвинил их в предательстве сословной солидарности - обиделись в свою очередь и все дружно проголосовали за его изгнание вообще из страны. Ну, Миликон разве что в качестве последней милости дал Априлису, дабы совсем уж потомка тартесских царей не позорить, десятидневный срок - собраться и уехать "самому". Ну так теперь этот гамадрил в Бетике продолжает на говно исходить - всё ему не так, весь мир бардак.