Георгий Савицкий - Позывной «Волкодав». Огонь Сталинграда [litres]

Вместе с выучкой и великолепными навыками рукопашного боя пограничникам Войск Госбезопасности помогала выстоять и победить еще и ярость, которая копилась с каждым километром, который они прошли от Государственной границы вглубь родной страны. В яростном июне 1941 года воины в зеленых фуражках стояли насмерть, гранатами и легким стрелковым оружием отражая натиск механизированных подразделений Вермахта. Потом, уже год спустя, выжившие и закалившиеся в тех боях пограничники составили «ядро» Войск НКВД по охране тыла. А сейчас, на этом рубеже, пограничники Госбезопасности выплескивали всю ту ненависть к врагу, что скопилась в их сердцах за два военных года. Ярость благородная, что клокочет в груди, – страшная сила!

Внезапно среди немецких танков и самоходок полыхнули мощные дымно-огненные разрывы снарядов. А потом пришел и знакомый протяжный вой. Ракеты «Катюш» летели, обгоняя звук. То били с Волги бронекатера флотилии, оснащенные реактивными установками залпового огня. Сверкающая огненная дуга протянулась от поверхности великой русской реки до берега, занятого неприятелем. «Сталинские оргáны», как называли сами фашисты наши «Катюши», пели гитлеровским оккупантам отходную!

С другого берега Волги ударили могучие дальнобойные гаубицы, мешая с землей гитлеровских оккупантов. Русская земля у великой русской реки встала на дыбы, сбрасывая с себя гитлеровскую нечисть. Канонада советских орудий и реактивных «Катюш» длилась недолго, последствия артобстрела для фашистов оказались катастрофическими. Горели танки с крестами на свороченных набок башнях. На одной из перевернутых самоходок крутились ведущие катки, бессмысленно перематывая гусеничные ленты. Вокруг были разбросаны изломанные тела гитлеровцев, даже по большей части не целые, а кусками: оторванные руки, ноги, головы, выпотрошенные трупы с кишками наружу или разорванной под коркой спекшейся крови грудной клеткой. На некоторых мертвецах тлела серая форма, их лица в посмертном оскале обуглились и пялились в небо пустыми окровавленными глазницами.

Для уцелевших немецких солдат советские окопы стали западней. Без поддержки танков отступать по голой степи было смертельным безумием. А в окопах их буквально рвали на куски рассвирепевшие воины НКВД, простые ополченцы и пехотинцы. Вражеская кровь обильно текла и быстро впитывалась в пересушенную, сожженную солнцем и артобстрелами волжскую землю.

А сзади уже накатывал могучий рев «тридцатьчетверок». Советские танки шли прямо из заводских ворот Сталинградского тракторного, за рычагами и в башнях сидели экипажи из рабочих. Механикам-водителям были известны все тайные тропы, ложбинки и овраги. Наводчики и командиры с полувзгляда опознавали необходимые ориентиры. Как говорится, «дома и стены помогают»! Мощные и маневренные боевые машины с ходу врубились в боевые порядки гитлеровцев, вышвыривая их из окопов. А вслед за советскими танками поднялась в яростную, неудержимую атаку и пехота!

Часть мощи «тридцатьчетверки», которая прогромыхала совсем рядом, казалось, влилась в жилы лейтенанта Ракитина. Эти танки с узнаваемым, родным, силуэтом были свои – они защищали, несли погибель врагу! В 1941 и 1942 годах такое бывало нечасто… Больше советские пехотинцы видели немецкие танки, которые несли смерть и разрушение. И многие защитники Родины видели эти бронированные чудовища в последний раз в своей короткой жизни…

Но – не сегодня! Стальной вихрь на гусеницах ударил по гитлеровцам из 76-миллиметровых пушек, башенных и курсовых пулеметов. Несколько уцелевших после артналета «панцеров» были подбиты прицельным огнем «тридцатьчетверок». Вслед за танками шла советская пехота, люди рвались вперед сквозь огненные вихри раскаленного свинца и металла. Вместе со всеми в атаке – Виктор Ракитин. Прячась за броней, короткими перебежками он приближался теперь уже к немецким окопам. Дальность для пистолета-пулемета Судаева была все еще велика, потому Виктор не стал зря расходовать патроны. Вот ворвется он в окопы!..

Гитлеровцы в панике отступали, они не ожидали такой яростной контратаки советских воинов. Ситуация в бою переменилась мгновенно, и теперь уже красноармейцы пошли вперед. Немцы пытались огрызаться, наладить оборону. У них оставалось некоторое количество противотанковых пушек на позициях. И теперь немецкие артиллеристы открыли огонь по советским танкам. Но 37-миллиметровые пушчонки ничего не могли поделать против советской брони, расположенной под рациональными углами наклона. Только искры рикошетов рассыпались по стальным «телам» танков. Позицию более серьезных 75-миллиметровых противотанковых орудий Pak-40 советские танкисты засекли всего после пары залпов. Правда, пришлось заплатить за это тремя подбитыми танками…

Но остальные «тридцатьчетверки» обрушили на немецких артиллеристов ураган огня. Для подавления полевых позиций и огневых точек 76-миллиметровые снаряды советских танковых пушек были гораздо эффективнее немецких – и по фугасному, и по осколочному действию.

Вокруг падали сраженные наповал советские солдаты, взрывы немецких снарядов расшвыривали тела. Но контратака все равно продолжалась! Казалось, нет такой силы, чтобы остановить наступательный порыв красноармейцев.

Виктор ворвался в немецкие окопы одним из первых. Теперь ситуация переменилась с точностью до наоборот всего за каких-нибудь полчаса. Теперь уже он сам швырнул увесистую ребристую «лимонку» в немецкий окоп. Подождал глухого хлопка близкого взрыва, от которого уже привычно заложило уши, и кувыркнулся вперед. Первым встречным немцем оказался пулеметчик. Его машина смерти была установлена на станке, снимать ее было некогда. Гитлеровец вскинул длинноствольный «Парабеллум», целясь в лейтенанта Ракитина. Но все же Виктор оказался быстрее – очередь из пистолета-пулемета Судаева прошила гитлеровцу грудь. Тот упал на колени, все еще сжимая пистолет, и рухнул ничком на дно окопа.

Виктор перешагнул через поверженного врага и снова дал пару очередей вдоль немецкой позиции. В ответ рядом ударили фонтанчики пулевых попаданий. Виктор успел дернуться назад, прячась за изгибом хода сообщения. Ах ты ж сука! Получи! – лейтенант вывинтил предохранительный колпачок в торце длинной рукоятки «колотушки», дернул за шнурок запала и швырнул гранату. Метрах в десяти грохнуло, выстрелы стихли. Высунув из-за укрытия ствол автомата, Виктор высадил остаток «рожка», сменил магазин и побежал вперед. За поворотом лежали вповалку тела гитлеровцев. Кого не достали осколки гранаты – добили пули пистолета-пулемета. Так вам и надо, сволочи!

Вперед выскочил какой-то красноармеец с винтовкой наперевес и тут же упал, скошенный выстрелами гитлеровцев. А позади лейтенанта Ракитина скопилась группа из восьми бойцов. Виктор не видел, его ли это подчиненные или нет. В неразберихе боя не видно, кто пошел в атаку: кто был жив, тот и поднялся в бой. Также на закопченной, грязной униформе не видно было и знаков различия. Здесь, в бою, все решала инициатива, опыт и навыки.