Александр Калмыков - Жаркий декабрь

– Все это правильно, но не верно, – снова ринулась я в полемику со своим оппонентом. – До сих пор Гитлер слепо верил докладам своих генералов, которые, по их словам, уже трижды уничтожали все наши войска. Поэтому он ждал окончания восточной кампании, чтобы уже потом спокойно разделаться с англичанами. Но теперь даже слепому стало ясно, что разгрома СССР не предвидится, а значит, надо попытаться взять реванш на другом направлении, чтобы ослабить одного из противников.

– Хорошо, – согласно кивнул Сталин, глядя на меня, – но ведь на Марокко фашисты не остановятся.

Не успела я рот открыть, как Панфилов снова меня опередил:

– Выгнав англичан из Средиземноморья, немцы без помех займут всю Западную Африку. Франция уже приступила к строительству Транссахарской железной дороги, которая должна будет соединить Алжир и Сенегал. Это позволит вывозить из Западной Африки рис и хлопок для нужд Германии. – Ох, ну чего он лезет, не его же спрашивают.

Выслушав генерала, Верховный опять обратился ко мне:

– Ну а вы, товарищ младший лейтенант госбезопасности, что думаете?

Быстро меня в звании повысили, надо отрабатывать. Но у меня уже все готово, и, разложив с важным видом карту Атлантики, где уже были отмечены все французские опорные пункты на западном побережье Африки, я снова начала пророчествовать:

– Превратив даккарский порт в свою базу, Германия создает угрозу для движения кораблей в Южной Атлантике. Действуя отсюда, немецкие флот и авиация перекроют караванные пути и прервут атлантические коммуникации, окончательно отрезав Британию от своих колоний. Хозяин Дакара сможет оказывать давление на Бразилию и всю Латинскую Америку, а в перспективе и на США.

– Товарищ Жмыхова, – это опять Шапошников, – как вы считаете, с Франко Гитлер тоже будет встречаться?

– Не думаю, ведь добровольное предоставление Испанией своей территории для базирования авиации вызовет предсказуемую реакцию и означает фактическое объявление войны Англии. Поэтому оккупация Северного Марокко, скорее всего, произойдет полуофициально. – Даже не ожидала от себя такого бойкого ответа, молодец я. Однако триумф мой был тут же испорчен Сталиным, нашедшим серьезное возражение.

– Не обязательно, мы же разрешим американцам садиться на наших аэродромах без риска начать войну с Японией. – Ух ты, а откуда он это знает? В смысле сейчас да, послезнание помогло, но в той истории мы это как-то просчитали и знали наверняка. – Но тут я с вами согласен.

На этом вопросы закончились, и, забрав мои карты, Сталин поизучал их несколько минут вместе с маршалом. Ничего неизвестного для них там не было, но просто раньше над подобной перспективой особо не задумывались. Все это время я молча наслаждалась ситуацией, мысленно рисуя картину «Аня Жмыхова пишет учебник истории будущего и вручает его товарищу Сталину». Но все хорошее рано или поздно кончается, и, увы, Сталин перешел к следующей теме:

– Товарищ Молотов, какие у вас новости по иранскому вопросу?

– Есть обнадеживающие сведения. Шах утверждает, что у него имелось не больше тысячи тяжелых пулеметов, да и те порастерялись. Однако наш посол сообщил о наличии в Иране восьми тысяч «максимов».

– Их надо найти. А что со строительством пулеметного завода?

– Оборудование и инструменты англичане пообещали вернуть. Еще часть станков и материалы будут доставлены нашей стороной. Что же касается вопроса прочего иранского вооружения, то англичане предложили компромисс, который удовлетворит обе стороны. Они возьмут себе все самолеты и танки, а мы легкое вооружение.

– По оплате пришли к договоренности?

– Половину оплатим Ирану наличными, а остальные пятьдесят процентов по окончании войны.

– Так-так, – задумчиво протянул Сталин, пытаясь по привычке выбить трубку, которая почему-то была пустой. Даже знаю почему, в газетах писали о борьбе с курением, в которой Верховный сам подавал пример.

– Теперь нужно окончательно определиться, что делать с польской армией. К нам через два дня прилетает Сикорский, будет просить увеличить свое воинство до ста тысяч человек.

– Это не трудно, – поспешно отозвался генерал Панфилов. – Значительных проблем при формировании армии нет, и призывного контингента среди бывших граждан Польши вполне достаточно.

– Хорошо, если так. Кто еще хочет высказаться?

Не думая о последствиях, впрочем, честно говоря, подумала, но уже было поздно, я выпалила:

– Гнать их поганой метлой, раз не хотят воевать. Нечего кормить дармоедов, пусть все отправляются в Иран к своим союзничкам, и те уже сами с ними цацкаются. Останется тысяч десять, и ладно. А то им провиант и вооружение подавай, дома строй, а они только и знают, что сидеть на пятой точке и песни о своих мифических подвигах сочинять. – Эх, опозорила я свое дипломатическое ведомство. Разве же девушка должна так выражаться!

– Антисоветские настроения в армии Андерса довольны сильные, – тут же поддержал меня Берия. – Хотя наиболее нежелательные элементы были отсеяны еще при формировании, но там по-хорошему отсеивать нужно большинство. Не хотят они воевать вместе с нами, и я полагаю, что все усилия в этом направлении будут безуспешными.

Панфилов, выслушивая критику, все больше мрачнел и гневно сжимал побагровевшими руками кожаную папку. Было видно, что он с трудом удерживался от того, чтобы немедленно не вступить с нами в рукопашную схватку. Наконец сформулировав возражение, он резким тоном напомнил о недопустимости нарушения заключенных соглашений. А лично мне генерал объяснил, что пока я не окончу школу и не вступлю в комсомол, в политику мне лезть не следует. Про школу это, безусловно, комплимент, что я так юно выгляжу. А комсомольский значок у меня действительно остался на гимнастерке, тут моя вина. Между тем наркомвнудел в долгу не остался и наизусть процитировал высказывания некоторых польских офицеров, добавив, что таких антисоветчиков там две трети.

Товарищ Сталин нахмурившись смотрел на перепалку, пока все не замолчали, и наконец перевел взгляд на Молотова. Тот понял вопрос без слов и, не высказывая эмоций, спокойно, будто на дипломатических переговорах, ответил сухой казенной фразой:

– Английское правительство будет полностью удовлетворено, заполучив несколько дивизий. Так что выдворение польской армии в Иран не повлечет осложнений.

– Армия называется, – недовольно буркнул Верховный. – Продолжать дальше формирование такой армии смысла нет. Обойдемся и без них, так что…

– Пусть идут ко всем чертям – подхватил Молотов, понимавший Кобу с полуслова. А ведь может ругаться, когда захочет.

– Скажи, Вячеслав, в связи с наметившимся серьезным поражением немцев англичане не пересмотрят свою позицию?