Анатолий Членов - По следам Добрыни

Трэвэлиэн пишет: «Англо-датчане, оставив своих коней в тылу, продолжали драться пешими в кольце щитов длинной датской секирой… Нормандцы же дрались с седла, бросая копье и коля им, рубя мечом. Но даже ударная тактика их великолепной кавалерии оказалась неспособной сломать стену щитов на макушке холма без помощи другого рода оружия» [34].

Стоп! Что за таинственные «стена щитов» и «кольцо щитов»? Это не образные выражения, а точные военные термины, восходящие еще ко времени походов викингов, то есть практически к IX веку. Для ясности приведу еще отрывок из Трэвэлиэна, относящийся к тому же веку, эпохе интенсивных датских вторжений в Англию (но хаускарлы Кнуда Датского были созданы уже в начале XI века). Итак, речь идет о викингах IX века: «Викинги в своих кольчугах были неодолимы из-за силы, с которой они размахивали своей длинной двуручной секирой, мастерства, с которым владели луком, и регулярного строя клином, в котором дисциплинированные команды кораблей были обучены сражаться на суше» [35].

Когда от атаки клином приходилось переходить к обороне, викинги мгновенно занимали круговую оборону, закрывая клин сзади и смыкая края щитов так, что они образовывали кольцо и сплошную неприступную стену. Отсюда и названия.

В IX веке стена щитов была тактической новинкой викингов, обеспечивавшей им успех по всей Западной Европе. В XI веке стена щитов уже не новинка, но все еще непобедима, потому что нет способа пробить брешь в ее круговой обороне. И королевская гвардия хаускарлов, врезающаяся в атаке клином, а в обороне смыкающая стену щитов, – в те времена нечто вроде танковой дивизии XX века. И Гийом Нормандский (чьи всадники в отличие от противника обучены сражаться с седла) с самого утра и чуть не до вечера тщетно пытается пробить стену щитов. Он бросает в бой конницу и пехоту, рыцарей и простолюдинов, но стена щитов по-прежнему стоит неколебимо. Из-за этого сражение и вся кампания кажутся для нормандских захватчиков проигранными.

Все усилия Завоевателя направлены к одной цели: расстроить проклятую стену щитов, ибо, если это удастся, его призом станет Англия. В конце концов это ему удается – с помощью двух тактических приемов: притворного бегства нормандцев и их превосходства в лучниках (искусство, утраченное хаускарлами). Хаускарлов засыпали стрелами и тем пробили наконец стену щитов. Трэвэлиэн даже сравнивает роль лучников под Хейстингзом с решающей ролью английского дальнобойного оружия в битве при Ватерлоо.

Вот какова была под Хейстингзом роль стены щитов – и роль пробивших ее стрел. Но какое же отношение может это иметь к Шатрищу? Разве Мал мог знать уроки Хейстингза за сто с лишним лет до него? Нет. Но я полагаю, что перед ним стояла та же тактическая задача и он сумел решить ее сам еще в 945 году. То есть ему удалось пробить стену щитов.

Вряд ли Мал обладал преимуществом конницы над верховой пехотой (иначе бы он был наступающей стороной, а Игорь не дошел бы до Шатрища). Да преимущество это, как мы только что видели, не помогло и Вильгельму Завоевателю. Дело в обоих случаях решили именно стрелы.

Но из-за важности мотива летающего огня в летописных статьях 941 и 946 годов я полагаю, что стрелы, решившие исход Шатрища, были, в отличие от Хейстингза, зажигательными.

Уроки и следствия 941 года. Если летопись, даже стараясь очернить древлян, вообще вынуждена привести их характеристику Игоря как князя-волка, из этого, видимо, следует, что деспотизм Игоря был широко известен по всей Руси, не исключая и Киева. И если летопись вынуждена признать, что по всей стране в 941 году только и говорили, что о катастрофе на Черном море, то, очевидно, повсеместно раздавался народный ропот такой силы, что его пришлось отметить и в летописи.

Правда, в летописи это перетолковано по-своему: уцелевшие участники похода говорят-де о греческой «молнии небесной» лишь чтобы оправдаться, почему не победили греков. А Игорь, вернувшись, начал собирать множество воинов, желая идти в новый поход на греков, взять реванш. На самом деле, летопись не стала бы отмечать «оправдания» рядовых воинов, она отметила предмет всеобщих разговоров лишь вынужденно. По всей стране вовсе не корили злополучных воинов, а проклинали князя, загубившего в ненужном народу походе тысячи его сынов. Но князь-волк верен себе, он решает идти в новый поход за добычей для дружины, для гвардии. А народ пусть гибнет, на то быдло и создано.

Однако отец Добрыни, князь-пастух, считает иначе: когда в 944 году Игорь, набрав войско, идет на Византию снова, Мал отказывает ему в древлянском ополчении. Отказ подставить его ради Игоря под истребительный греческий огонь есть прямое следствие урока 941 года. (Ольга тоже усвоила урок народного ропота – при ней эти походы прекратились.)

Но было, видимо, и другое следствие: военачальник такого калибра, как Мал, не преминул осмыслить чисто военный урок 941 года. Внезапный шквал огня с неба – вот оно, давно искомое средство, перед которым не устоит и сама стена щитов! Хваленой страшной варяжской (т. е. скандинавской) гвардии Варяжского дома придется расстроить ряды, а тогда уж славяне сумеют свести счеты с ненавистными угнетателями.

И вот Мал, скажем с 942 года, начинает втайне готовить зажигательные стрелы с негаснущей смолой и открыто (под предлогом объявленного Игорем предстоящего нового похода на греков) усиленно тренировать древлянских лучников в меткости и кучности стрельбы обычными стрелами. И в 945 году отец Добрыни пускает в ход, так сказать, «древлянское издание греческого огня». От шквала огня с неба под Царьградом Игорь и его гвардия ушли (их корабли были в безопасном отдалении, когда гибли славяне). Но шквал огня с неба, направляемый руками древлян (славян, а не варягов), настиг и самого Игоря, и всю его варяжскую гвардию, с которой он вторгся в пределы Древлянской земли.

Хейстингз и Шатрище. Зажигательные стрелы, конечно, слабее греческого огня. Но Малу греческое оружие нужно не на века, а на один, решающий бой. Надо только расстроить стену щитов, дальше все пойдет само собой.

О Хейстингзе написано много. О Шатрище – ничего. Само имя его и место оставались историкам неизвестны, их знали только в Коростене. Но когда-нибудь в Шатрище будут крупные раскопки, когда-нибудь о нем напишут не одну монографию.

А пока можно делать лишь общие сравнения. Но и они поучительны. Под Хейстингзом королевская варяжская гвардия стояла на командной высоте, для нее выбрали позицию, удобную для круговой обороны. Шатрище же варяжской гвардии Игоря было разбито в низине. Командную высоту занимали стены и защитники Коростеня. И Игорь не решался не только их штурмовать (рассчитывал выморить долгой осадой?), но и близко к ним подступить. Это верное свидетельство того, что меткие лучники у Мала имелись в изобилии.