Анатолий Членов - По следам Добрыни

Низложение бога-волка и его последствия. Еще когда победа была далека, именем Хорса Новгородского и Даждьбога Древлянского ставился в государи Олег, а затем Владимир. Теперь же, в 980 году, Хорс стал первым богом в державе (то есть был такой же серьезной фигурой, как Юпитер Капитолийский или Ра Египетский). Но числился вторым. Могло ли это продолжаться долго? Нет, ибо Шестибожие было лишь временным решением. Владимир и Перун, принужденные заключить компромисс, не только не доверяли друг другу, но просто ненавидели друг друга.

Перун поневоле терпел ненавистного государя, но должен был мечтать о реванше (а «чудо Перуна» могло сделать контргосударем любого ставленника его жречества, облегчив переворот против Владимира). В свою очередь, Владимир терпел поневоле небесного государя, который продолжал оставаться опасным даже под неусыпным надзором богов пяти других земель.

Поскольку Перун и Владимир были заклятыми врагами, дело должно было при первой возможности кончиться низложением одного из них. А так как на страже трона Владимира стояло оружие пяти союзных земель (и новгородская армия в Белгороде, в двух шагах от Киева!), обречен был Перун. И, укрепив трон Владимира, Добрыня мог наконец рассчитаться с кровожадным Змеем Горынычем сполна.

Перун был низложен. Не за язычество, а за государственную измену, за нарушение княжеского долга перед Русью! Судим прочими богами-покровителями и признан виновным и утратившим право на небесную корону Руси. Пункты обвинения легко рассчитываются от 882 года, когда Перун продал державу варягам, и до 977-го.

Таким образом, древлянская конституционная теория , антитеза «волка и пастуха», теория долга перед народом, была спроецирована на небо : вслед за князьями-волками – Игорем и Ярополком был свергнут и их покровитель, бог-волк Перун. За преступления перед своим народом, за государственную измену стране, которую обязан был беречь как бог-пастух. Но которую продавал и варягам и печенегам. Произошло это, вероятно, в 985 году.

Христос же в низложении Перуна не играл ни малейшей роли. Наоборот, крещение Руси явилось парадоксальным последствием низложения Перуна.

Казалось бы, вакантный небесный трон должен был занять Хорс, став «конституционным» небесным государем Руси. Или если уж не Хорс, то Даждьбог. Но это было невозможно, поскольку они были территориальными небесными князьями. Хорс и Даждьбог могли завоевать гегемонию над Перуном и Киевом, могли и низложить Перуна, но не могли сами переехать в Киев!

Их статуи в Киеве стоять могли, но сюда сами боги как бы прилетали на «съезд князей», а главные храмы их, личные столицы, по-прежнему незыблемо находились в Новгороде и Коростене. Поэтому формальное провозглашение кого-либо из них новым верховным богом державы означало бы перенос столицы Руси из Киева либо в Новгород, либо в Коростень.

Такой перенос оказался для Добрыни и Владимира неприемлемым по множеству причин: Киев был традиционной столицей, обладал особым стратегическим положением, за его освобождение велась долгая и упорная война, и еще многое другое. Где оставалось искать выход? В приглашении нового Полянского и нового верховного бога державы «со стороны»! Это и было вскоре сделано. Вероятно, в 986 году (вспомним сведения монаха Иакова).

Каковы были истинные обстоятельства этого события, мы не знаем. По летописи, Владимир долго выбирал подходящую веру из четырех единобожных (причем мотивировки отвержения или принятия той или иной веры нередко анекдотичны или вообще неясны), продолжая все это время поклоняться языческим богам, хотя в них будто бы уже не верил. Языческий титул государя Руси «Даждьбожий внук» был, несмотря на крещение, прекрасно известен и в конце XII века (когда он зафиксирован в «Слове о полку Игореве»). Былина, как мы помним, продолжала пользоваться в политических целях геральдикой обоих солнечных богов – геральдикой, которая в связи с именем Владимира оставалась общепонятной в XI-XII веках. Это показывает, что сторонников Даждьбога и Хорса в момент крещения Руси и далее при Владимире отнюдь не преследовали. Не стану касаться здесь всего комплекса связанных со сменой веры проблем. Скажу только, что «благочестивая» летописная легенда об обстоятельствах крещения Руси никаким доверием в науке давно не пользуется.

Академик Е. Е. Голубинский так писал о летописной истории крещения Руси: «Кто любит занимательные и замысловатые повести, не заботясь ни о чем другом, для кого сказка предпочтительней всякой действительной истории, лишь бы имела указанные качества, того… повесть о крещении Владимира должна удовлетворить вполне, ибо достоинство замысловатости ей принадлежит бесспорно. Но немного критики, немного просто некоторой меры в вере – и с пространной повестью тотчас же должно случиться такое чудо, что от нее останется только голый остов, а потом и от этого голого остова останется только одна половина» [104].

Хотя по летописной версии Владимир крестился из Византии, но в науке предлагались самые разнообразные подлинные источники крещения Руси – из Болгарии, с Запада, из Закавказья и др. Из того, что предлагались столь разные версии, видно, что ранняя история русской церкви известна очень плохо. Летописная версия крещения Руси, по-видимому, просто составлена триумвирами в своих интересах, чтобы скрыть, что крещение Руси было следствием победы Добрыни и делом рук Древлянского дома. Что же до подлинных обстоятельств крещения Руси, то мы их, возможно, не узнаем никогда. Видимо, загадок в его истории кроется еще больше, чем предполагалось до сих пор.

Однако пора вернуться к загадке предательства Свенельда. Как же оно было совершено? Как Свенельду удалось погубить Святослава? Хортица ответа не дала. Но можно ли это выяснить? Пожалуй, можно. И для этого нет нужды разбирать весь болгарский поход Святослава. Достаточно приглядеться к его возвращению.

Доростол. Я гляжу на широкий Дунай с южного берега – из Болгарии. Берег этот был болгарским и в X веке, и о роковом походе Святослава здесь напоминает многое. На южном берегу Дуная лежит болгарский город Силистра – древний Доростол. Это здесь произнес Святослав свой знаменитый призыв к воинам лечь костьми, но не посрамить земли Русской. Отсюда начался обратный путь Святослава на Русь.

О доростольских событиях мы имеем подробный рассказ их очевидца и участника – византийского хрониста Льва Диакона. Он издавна считается в науке ценным и правдивым источником (в частности, за незаурядную объективность в оценке противников: хронист не раз пишет о храбрости русских воинов, личном мужестве Святослава и т. п.).