Александр Михайловский - Смоленский нокдаун

Внизу послышался шум моторов и лязг гусениц, а потом на лестнице раздалось натужное топанье — и наверх, на площадку над водокачкой, начали взбираться бойцы потомков, навьюченные большими баулами и железными ящиками. Наверху сразу стало тесно, как на задней площадке трамвая в час пик. Оказалось, что это взвод артиллерийской разведки артдивизиона «севастопольской» бригады и его командир, старший лейтенант Алексей Сестренкин, который решил, что с водокачки, открывается наилучший вид для корректировки стрельбы его дивизиона. И тут полковнику пришла одна идея по поводу того, как бы и гражданских не оцарапать, и немцев наказать, чтобы те и ходить потом не могли.

— Вот что, старлей, — сказал полковник Поплавский, — дайка мне на минутку связь с твоим командиром.

И уже в протянутую рацию:

— Слышь, майор, это Поплавский говорит. Тут нарисовалась такая задница — немцы прикрыли свои позиции живым щитом из наших пленных и гражданских. Сейчас мы с кавалеристами пойдем в атаку, а ты по моей команде, дублированной ракетой белого дыма, обеспечь нам плотную дымовую завесу, чтобы немцам уже в трех метрах было ничего не видать. Понял? Координаты тебе даст твой лейтенант. НП у него — пальчики оближешь, фрицы на отсюда как вши на тарелочке, знай себе дави.

— Вас понял, товарищ полковник, — хмыкнул в рацию командир артдивизиона майор Лопатин, — сделаем все в лучшем виде.

Отдав рацию, полковник добавил персонально для лейтенанта Сестренкина:

— Слышь, летеха, сейчас наши парни вместе с бойцами товарища Доватора пойдут на этих немецких козлов в ближний бой, так что управление стрельбой от тебя потребуется хирургически точное, я бы даже сказал, ювелирное. Я сам там буду; так что если что не так, потом не обижайся.

И завертелось. Сначала разведчики, рассыпавшись в цепь, выдавили из лесочка передовые немецкие дозоры. Те же немцы, которые не поторопились взять ноги в руки и убраться восвояси, так в лесочке и остались. Навсегда. Они-то в своем фельдграу воображают, что если пару веток под сетку на каске засунули, то уже невидимы. Видимы, видимы, и еще как — российские разведчики им это наглядно показали. Пока разведка давила в лесу вражеские дозоры, одна из рот Севастопольской бригады при поддержке двух эскадронов кавалеристов выбила противника из села Луговая Вирня, создав угрозу левому флангу вражеского предмостного укрепления.

Еще одна рота и до полка кавалерии выдвинулась вперед с противоположного фланга. Никаких населенных пунктов, на которые можно было бы опереться, с той стороны, правда, не имелось, а имелась проселочная дорога, проходящая по кромке болота и леса и ведущая прямо к правому флангу вражеской позиции. А там от вражеских окопов, проходящих прямо по окраине пристанционного поселка, до опушки леса менее ста метров.

И вправду дурацкая там у немцев позиция, но, чтобы ее поправить, требуется либо лес вырубить (минимум на двести метров), либо поселок начисто снести; а ни на то, ни на другое времени у фрицев уже нет. Гранатой, правда, от опушки до немецких окопов еще не добросишь, а вот злое матерное слово, если погромче, долетает нормально. Также нормально люди, укрывшиеся за деревьями, способны из обычных винтовок по одному перестрелять расчеты противотанковых пушек-«колотушек» и пулеметов МГ.

Пока Поплавский с Доватором обстоятельно готовились к штурму, к Калыбовке подошел и приотставший на марше танковый батальон Севастопольской бригады, сорок один тяжелый танк. По сравнению с этими танками потомков любой танк фашистов кажется склеенной из картона детской игрушкой. А чего тогда, спросил Доватор у Поплавского, мы так извращались? Тот ответил, что лучше провести лишнюю подготовку к бою, чем не проводить никакой. И тут к немцам с той стороны Днепра тоже начало подходить подкрепление. Дождались, однако. Батальон пехоты на бронетранспортерах и десяток танков, из которых две «двойки», а остальные «четверки» с пушками-окурками. Какой приказ получил командир всей этой сборной кампфгруппы, Поплавский с Доватором не знали, но немецкие танки сразу пошли на железнодорожный мост, а бронетранспортеры с пехотой двинулись к наплавным переправам.

Наверное, в самом начале не обнаружив у подошедшего отряда тяжелой техники, командующий немецкой группировкой решился на упреждающую контратаку, чтобы нанести поражение хотя бы части советско-российских сил. А может, такой приказ на контратаку поступил к нему от командования. Немцы — исполнительный народ. Хотя будь на месте «севастопольцев» советская танковая часть, укомплектованная БТ-шками, Т-26 и парой «тридцатьчетверок», у немцев все могло получиться. Восемь «четверок» и два батальона пехоты с бронетранспортерами — по местным временам сила серьезная.

Но расклад здесь был совершенно иным — и вот в воздух взвилась ракета белого дыма, продублированная командой по радио. По этому сигналу, как и было оговорено заранее, на вражеские позиции стали падать дымовые снаряды. Несколько минут спустя, когда вражеские позиции затянуло плотным белым дымом, через гребень высоты у Калыбовки один за другим начали переваливать тяжелые, похожие на черепах, танки, которые тут же ныряли на проселочную дорогу, ведущую к мосту вдоль железнодорожных путей, проходящих через лес. Пока рвались дымовые снаряды, пока расползалось густое молочно-белое облако дыма, минута, за минутой, и вот на опушке леса к танкам присоединяется спешенная пехота «севастопольцев» и кавалеристы Доватора. На немецких позициях, конечно же, давно услышали рев моторов, но ничего не могли с этим сделать, потому что стрелять наугад из противотанковой пушки вообще занятие дурацкое, а пулеметы, хоть и могут стрелять наугад, но не достанут пехоту и кавалерию, прикрывшуюся заслоном из корпусов боевых машин.

Еще пара минут — и вот из постепенно редеющей дымовой завесы на немцев надвигается то, что они совсем не ожидали здесь увидеть, и снаряды «колотушек» отлетают от толстой танковой брони как горох от стенки. В ответ трещат пулеметы, и следом за танками на вражеские позиции врываются советские кавалеристы и российские мотострелки — и начинается резня. Пока мотострелки «севастопольцев» добивают растерянного врага, танки потомков, со скрежетом сминая все на своем пути, насквозь проходят вражеские позиции, доходят до кромки дымовой завесы и, стреляя на ходу из пушек и пулеметов, врезаются во вражеское подкрепление, которое только начало перебираться на восточный берег Днепра. Следом за ними вперед устремляется кавалерия. Вражеские бронетранспортеры, сбитые с понтонов богатырским ударом лобовой брони, летят в воду вместе со своей живой начинкой, горят на мосту «двойки» и «четверки», а головные танки потомков и кавалеристы Доватора уже вырвались на тот берег. Провода, ведущие к взрывмашинкам, перерублены, переправы взяты, путь на Жлобин открыт.